Нулевой пациент. Книга Первая (СИ) - Эльто Эра

Ли развел руками.

— Хорошо, я согласен взять только то, что вы готовы мне дать.

Офелия поманила его за собой и подошла к стойке медсестер. Две девушки дружно поздоровались, протянули ей папки с личными делами пострадавших и сделали вид, что совсем не раздевают глазами полицейского. Впрочем, Андреас не обращал на них внимания. Как любой темный эльф, он явно привык к повышенному вниманию женщин к своей персоне. Он облокотился о стойку и посмотрел на нее, ожидая, пока она начнет рассказ. Офелия невольно залюбовалась чертами его лица и линиями тела, скрытого под одеждой. Он был высок, строен и силен. А на лице — печать печали и вековечной мудрости. Кажется, темные эльфы с нею рождались.

— За ночь мы потеряли еще одного, — помрачнев, проговорила Офелия. — Остальные стабильны. Милена не заговорила, Хоул с ней. Хотите с ним поздороваться?

— Нет. Пусть делает свою работу. Не думаю, что ее показания позволят нам приблизиться к мотиву.

— Думаете, тут есть мотив?

— Он готовился к этому дню тщательно, — понизив голос, сказал полицейский. — И у нас есть основания полагать, что ему либо кто-то помогал, либо кто-то его направлял.

— То есть, в психиатрическое заключение вы не верите?

— Невозможно поставить диагноз задним числом. И что это такое «морально-нравственная дегенерация»? Хоул говорит, что психиатрией этот термин не принят, но утверждает, что дело именно в ней. Он никак не объяснил себя. Пока что.

— Я не психиатр, — будто извиняясь, сказала женщина. — Но, насколько понимаю, он вполне мог действовать исходя из внутреннего мотива. Впрочем, слово «мотив» здесь не подходит.

— Доктор Лоусон. Пятнадцатилетний парень на черном рынке покупает калаш и пистолет. Идет в свою школу. И убивает весь класс. Это длилось не пятнадцать секунд. И это не состояние аффекта, ведь он не начал палить на входе. Он спокойно поднялся на третий этаж, даже здоровался с кем-то. Зашел в класс. Сел на свое место. Стрельба началась посередине урока. Не в начале. В середине! Если связать свидетельства очевидцев, он проверил оружие перед тем, как зайти в кабинет, спрятал его в сумку. И дальше минимум пятнадцать минут никак не проявлял себя. Как вы можете это объяснить?

— Расчет?

— Именно. Расчет. Планирование. Не аффект. Он либо отбитый на всю голову социопат, который не способен отличить реальность от вымысла, либо просто выполняет чью-то волю.

— Простите меня, Андреас, — она положила ладонь ему на плечо и не без удовольствия отметила, как его тело пронзила дрожь. И от прикосновения, и от того, что она впервые назвала его по имени. — Я понимаю, что вы хотите списать его действия на чью-то чужую волю. Не нужно стелить соломку и пытаться смягчить удар.

— Вы думаете, он сам?

— Я допускаю все, что угодно. Любой психолог вам скажет, в психологии нет правил. Психика человека формируется множеством факторов. Что-то могло сломаться. И мы получили… стрелка.

— Если вы правы, доктор Лоусон, — глухо проговорил эльф. — Мир становится страшнее.

Она отняла руку, пожала плечами и взяла со стойки свой кофе.

— Пойдемте, я расскажу вам о пострадавших.

Ли кивнул, позволив волосам на мгновение скрыть его лицо. Потом откинул их коротким движением и пошел за Офелией. А она почувствовала лишь угасающий интерес. Красота эльфа, его затаенная печаль, излом и внутренняя сила были обесценены одной простой мыслью: он для нее легкая добыча. Прикосновение, взгляд, пара минут наедине, и он влюбится до самозабвения. Возможно, она преувеличивает, и все не так просто, но в конечном итоге получится именно так. Ли потеряется в ее мгле, а она забудет о нем. От этого стало чертовски грустно. Офелия нуждалась в мужчине рядом, думала о том, что ей нужен кто-то с кем можно проводить время, спать в обнимку, заниматься любовью и просто разговаривать не о работе. Но стоит ли удовлетворение ее желания того, чтобы ломать этому красавчику жизнь? Она обернулась. Андреас перехватил ее взгляд и ответил строгой улыбкой, при этом его красивое лицо будто вспыхнуло изнутри, выдавая принадлежность к древней семье. Благородные черты, королевская осанка. Небрежный вид не мог обмануть.

Лоусон медленно выдохнула и посмотрела на папки личных дел у нее в руках. Когда-нибудь ее забота о других доведет ее до самой настоящей депрессии.

Когда капитан получил всю необходимую к пресс-конференции информацию и уехал, Лоусон вздохнула с облегчением. Обход пациентов вернул ее с небес на землю, заставив снова взглянуть в лицо мрачной действительности, где обычный школьник сошел с ума настолько, что расстрелял своих одноклассников. Единственное, что ее обрадовало: больше никто не умрет.

Вихрь обычных дел выбросил ее из времени. Она общалась с родственниками потерпевших и своих пациентов, проверяла карты и назначения, отвечала на вопросы менее опытных коллег. Пару раз даже выслушала сочувственные речи и обещания, что комиссия быстро поймет, что в ее действиях не было ни ошибки, ни халатности. И вообще, пациенту стало хуже через шесть часов после операции. Сразу после нее он был стабилен. Никто не застрахован, особенно, если человеку за пятьдесят, у него диабет и инфаркт за плечами. Просто не выдержал. Офелия кивала, улыбалась, в какой-то момент она даже перестала благодарить. Она понимала, что дело не во врачебной ошибке, а в слишком большом влиянии одного конкретного существа, которое вышло из себя, потеряв свидетеля. Странно было другое. Сейчас, когда Астер дал слово, что скоро этот кошмар прекратится, Лоусон почти не злилась на адвоката.

Она не выходила из кардиологии несколько часов, пока кто-то из медсестер не позвал ее на обед. Обед? Хирург посмотрела на часы и улыбнулась. Перевалило за полдень. Может, что-то решилось? Конечно, Астер бы позвонил в кардиологию или поднялся сюда сам, но вдруг? Она предупредила, что отойдет, поправила прическу, которая растрепалась за утро, и спустилась в администрацию, где находился кабинет главного врача и конференц-зал. Чутье Незнакомцев сложно обмануть, вот и сейчас дверь конференц-зала распахнулась, стоило Офелии появиться в фойе перед ним. Но вместо членов комиссии она увидела Астера и Рамона Эверетта собственной персоной, которые вышли из зала. Члены комиссии остались внутри. Рамон был мрачен и замкнут. Увидев доктора, он, кажется, побледнел. Даже сделал шаг назад. Дональд, напротив, улыбнулся.

— Они подписывают бумаги о твоем немедленном восстановлении. — Ей показалось, или Эверетта передернуло на этом фамильярном «твоем»? — А мистер Эверетт хочет сказать тебе несколько слов. Не правда ли, Рамон? — Дождавшись, пока тот сдержанно кивнет, Астер протянул Офелии ключи. — Не буду вам мешать.

Офелия вздохнула. Адвокат молчал. Но ее снова охватило оцепенение в его присутствии. Кабинет Дональда Астера находился на этом же этаже чуть дальше. Радовало, что хотя бы не придется заходить вместе в лифт. Она бы не выдержала. Развернувшись, Лоусон пошла в кабинет, нервно поигрывая ключами, она не видела, двинулся ли за ней адвокат, но каждой клеточкой тела чувствовала его присутствие. Это проявлялось в электрических импульсах, покалывании в кончиках пальцев. Кажется, даже волосы наэлектризовались.

Отперев дверь кабинета Астера, женщина пропустила адвоката вперед и зашла следом. Замок мягко щелкнул. В кабинете горел свет. На диване еще лежал плед, которым она укрывалась несколько часов назад. Будто почувствовав, что именно она там спала, Рамон бросил на Офелию вопросительный взгляд. Будто имел на это право. Она выпрямилась, насколько вышло. Сейчас, когда они остались наедине в замкнутом пространстве, грудь сдавило. Ближе всего то, что она чувствовала, можно было отнести к страху. Рамон ничего не делал и не шевелился. Пауза, кажется, не затягивалась, прошло лишь несколько секунд, но они растянулись в сотни лет. В темно-синих, чистого, удивительного цвета глазах билась какая-то искра, какая-то мысль, но за ней — только мгла и бездна. Бездна вечности. Сколько ему лет? Тысяча? Две? Что за существо скрывается за лицом молодого адвоката? Его ли это лицо? Глаза точно его. Сама Офелия не умела менять внешность, хотя в последнее время ей казалось, что что-то просыпается внутри, рвется наружу, и вместе с этим растворяется она сама.