Легенды ночных стражей 5: Река ветра - Кэтрин Ласки

— Пародийный двор? Что это значит? — переспросила Гильфи. Новый мир Серединного царства оказался еще более поразительным, чем они могли себе представить!

— Сами увидите, сами поймете, — тихонько засмеялся Тенгшу. — Я понимаю, что вы сбиты с толку. Но так и должно быть, когда попадаешь в совершенно новый мир. Насколько мне говорили, наша жизнь совсем не похожа на вашу.

«Говорили?» — прогремело в голове у миссис Пи. Едва переступив порог дупла, она сразу же почувствовала нечто странное в облике этой совы. Ей казалось, будто на дне желудка у Тенгшу дрожит облако печального тумана, скрывающее чувство утраты и глубокой горечи.

— Позвольте мне задать вам один вопрос, — неуверенно начала миссис Плитивер и быстро добавила: — Надеюсь, он не покажется вам излишне бесцеремонным…

— Если он покажется мне таковым, я оставлю его без ответа, — просто ответил мудрец.

— Скажите пожалуйста, все ваши познания о наших царствах основаны исключительно на изучении «Книги Тео» или же вы когда-либо посещали наш мир?

— О, нет! Я никогда не бывал в Пяти царствах, — голос Тенгшу слегка дрогнул. Он помолчал немного, а потом сказал: — Но там бывала одна очень близкая мне сова. Моя мать.

— Ваша мать? — переспросил Корин.

— Да. Но это было очень-очень давно. Дайте-ка подумать… Думаю, это случилось вскоре после окончания правления короля Хуула.

— Короля Хуула! — хором воскликнули совы.

— Н-но, п-позвольте… — пролепетала Гильфи. — Это никак не возможно! Правление Хуула закончилось много сотен лет тому назад, и ваша мать не могла прожить так долго!

— Вы ошибаетесь, поскольку мало знаете о нашей жизни. Мы живем очень долго. Знаете, сколько мне лет? Триста двадцать пять. А в совители совы живут и до четырехсот лет и даже дольше. Кажется, одному из тамошних пику должно быть сейчас четыреста двадцать лет. В то время как драконовы совы нашего потешного двора во дворце Панцю обычно живут гораздо меньше.

— Драконовы совы? — ахнули гости.

— Пику? — пискнул Корин.

— Да, именно так. Пику мы называем духовных учителей. В переводе это обозначает нечто вроде «руководитель», «наставник». Пику ведет жизнь, посвященную наукам и медитации, и достигает глубочайшей мудрости. Не случайно другой перевод слова пику звучит как «глубокая премудрость». Вскоре вы сами увидите, что в бледной желтизне глаз пику мерцают зеленые отсветы. Это и есть признак величайшей премудрости.

«Четырехстолетние совы… Дворец Панцю… драконовы совы? — медленно пронеслось в голове у Сорена. — Где мы очутились?»

Глава XII

Призрак

— Ну вот, крошка. Возвращайся к маме с папой! — сказала Эглантина, опуская совенка сипухи в дупло на высокой ели в царстве Амбала. Спасенная малышка пронзительно завизжала от счастья. Ее мать была в истерике, а папа хоть и ворчал для приличия, но тоже был счастлив. Вот уже несколько ночей подряд Эглантина и Примула без устали прочесывали все следы, оставленные западными ветрами, широким фронтом пронесшимися по совиным царствам. Главный путь ветра вел через Серебристую мглу в Пустоши, откуда уходил в Амбалу. Разведчицы без устали облетали каждый клочок земли, но до сих пор не нашли никаких следов Белл. Они вообще не обнаружили ничего примечательного, кроме вот этой маленькой сипухи, которая вывалилась из дупла, пытаясь начать летать до полного появления маховых перьев.

— Ты ведь никогда больше такого не сделаешь, правда, Евочка? Ты ведь будешь умницей и не станешь летать до полного оперения? Ты же у нас сипуха, детка, а не сычик-эльф!

Нам, амбарным совам, требуется ровно шестьдесят шесть ночей до появления полноценных маховых перьев! — с напускной строгостью говорил отец малышки.

— Мы так волновались, — все еще всхлипывая, воскликнула мать. Потом понизила голос и настороженно сощурила глаза. — Вы же знаете, какие слухи ходят!

— Слухи? Какие слухи? — встрепенулась Примула.

— Говорят, что Нира вернулась, — прошептала сипуха. — Несколько слетков были похищены с земли, но поговаривают и о воровстве яиц из гнезд!

Примула и Эглантина нервно переглянулись. Нет, этого не может быть! Вот уже очень долгое время о Чистых не было ни слуху ни духу. Тем не менее эти невероятные слухи лишь усилили их желание как можно скорее найти Белл.

Совсем недавно Эглантина и Примула страшно обрадовались, заметив на земле погадку молодой сипухи. Они сразу решили, что это след Белл, и хотя обеим было очень приятно вернуть в семью безрассудную маленькую Еву, однако в глубине души подруги были горько разочарованы. Это была не Белл, а всего лишь очередная глупая маленькая сова, нарушившая сразу две главные заповеди птенца: никогда не летай, пока не будешь полностью готов, и никогда не летай в отсутствии родителей.

Распрощавшись с Евой и ее родителями, подруги собрались продолжить свой путь.

— Куда выдержите путь? — поинтересовался отец семейства.

— Мы ищем маленькую сипуху, которая уже летает, но пока еще не слишком хорошо, — ответила Примула. — Она потерялась, либо ее куда-то забросило недавними западными ветрами.

— О да, западные ветра прошли и через Амбалу, — закивал отец. — Правда, здесь они слегка ослабли, но думаю, что до Кунира все-таки долетели.

— Спасибо, — кивнула Эглантина. — Значит, будем прочесывать местность до самого Кунира.

— Удачи вам и огромное спасибо от всех нас! — с чувством воскликнул отец семейства, а мать искренне добавила: — Огромное спасибо!

— Спасибо, — тоненько пискнула Ева. — Я… я больше не буду.

Эглантина и Примула полетели дальше, но с каждым взмахом крыльев они все больше и больше теряли надежду. Основная часть свежих следов уже исчезла, и все-таки подруги упрямо продолжали искать. Эглантина летела высоко, а Примула скользила в каких-нибудь двух футах над землей, высматривала отпечатки когтей или клочки пуха, зацепившиеся за низкорастущие колючие растения. Опустившись еще ниже, она вдруг заметила в кустах нечто странное. «Перо? Нет, не может быть! — подумала она. — Может, это перо сойки? Но тогда почему…»

— Эглантина! — крикнула она, запрокидывая голову. — Спускайся скорее! Взгляни, что это такое?

Эглантина приземлилась возле куста и уставилась на маленькое голубое перышко, зацепившееся за колючую ветку и слегка подрагивавшее на ветру.

— Перо совиное, — сказала Примула.

— Не может быть! Оно же голубое.

— Уж что-что, а совиное перо мы с тобой можем отличить! — уверенно заявила Примула, твердо упираясь коготками в землю. — Если это перо не совиное, я готова съесть свои перьевые штанишки! — Эглантина подошла ближе и внимательно уставилась на голубое перо. — Вообще-то очень похоже на совиное. Но почему оно голубое?

— Кроющее перо среднего ряда левого крыла, — сообщила Примула. — Но каким образом оно могло приобрести такой цвет?

— Может, это краали? — Эглантина посмотрела в небо и моргнула.

— Краали так далеко на юге? Не смеши! И потом, это перо не крашеное, а настоящее. Глазам своим не верю, но, тем не менее, это натуральная окраска.

Вы, должно быть, помните, что краалями называли пиратов из Северных королевств, которые любили раскрашивать свои перья во все цвета радуги. Вздохнув, Примула осторожно вытащила перо из колючек.

— Перо потеряно во время линьки. Я хочу сказать, оно упало естественным образом, а не было вырвано в драке или еще как-нибудь, — пробормотала Эглантина, когда Примула положила перо на землю, чтобы получше его рассмотреть.

— Да, однако оно очень сильно потрепано. Смотри, на что похожи бородки! — сказала Примула. Бородками и бородочками у птиц называются миниатюрные крючки, расположенные по диагонали вниз от стержня пера. Эти крючки плотно сцепляются между собой, делая поверхность пера гладкой и пригодной для полета. Но на загадочном голубом пере все бородки были настолько истрепаны, что перо сильно пушилось по краям.

— Это перо сделало большой перелет, — задумчиво проговорила Эглантина, наклоняясь, чтобы рассмотреть находку.

Внезапно она почувствовала еле заметный укол в желудке. — Ладно, все эти рассуждения не приведут нас к Белл. Может быть, стоит выследить эту голубую сову? Вдруг она как-то связана с Белл? — Эглантина немного подумала и добавила: — Каким-нибудь образом.

«Бедная глупышка Белл! — жалобно вздохнула она про себя. — Куда же ты запропастилась?»

Когда-то давно Эглантина сама была потерявшимся птенцом, жертвой так называемого Великого падения. Ее дважды похищали — в первый раз Чистые, во второй — совы из Сант-Эголиуса, но она все-таки выжила. Поэтому она не понаслышке знала, какой ужас испытывает раненый, беспомощный птенец, оказавшийся вынужденно «заземленным», обреченным долгие часы в отчаянии смотреть в небо, не зная, сможет ли он когда-либо снова стать его частью.