Миллион завтра. На последнем берегу. Космический врач - Боб Шоу

— Пойми меня правильно, — сказал Парма, от которого пахло пивом. — Как все прочие, я люблю развлечься, особенно в такой дыре, но тебе, случайно, не следует лежать в постели?

— Поехали, — поторопил его Карев, беспокойно поглядывая на дверь госпиталя.

— Хорошо, Вилли, но мне это не нравится, — заявил Парма, отпуская сцепление, так что колеса закрутились на месте, поднимая пыль, а потом грузовик двинулся через площадь, визжа и скрипя колесами и корпусом, протестующими против такого обращения. — И сразу тебе скажу, что это не лучшая машина для бегства.

— Ничего, сойдет.

Карев внимательно посмотрел по сторонам, ища каких-нибудь признаков заинтересованности его отъездом. Однако на накаленной солнцем базе было тихо, и видно было только двух мужчин в голубых униформах Объединенных Наций, развалившихся в тени тента. Возможно, это те самые, которых он видел накануне точно, в том же месте. Ни один из них даже не взглянул на грузовик, проехавший мимо, волоча за собой вихрь пыли и сухих листьев.

— А собственно, что ты такое сотворил? — спросил Парма, когда грузовик выехал на лесную дорогу, и деревья по обе стороны сомкнулись, бросая на нее тень.

— Ничего. Абсолютно ничего.

— Вот как? — буркнул удивленный Парма. — Я спрашиваю потому, что люблю заранее знать, если лезу в какие-то неприятности.

— Прости меня, Феликс, — ответил Карев, поняв вдруг, как далеко зашел, используя такое недолгое знакомство. — Я не пытаюсь уйти от объяснений. Я действительно ничего не сделал, разве что ты сочтешь проступком невыполнение указаний врача.

— Зачем тебе так нужно быть там, когда прилетит самолет?

— Мне нужно не только быть там, но и улететь на нем, — объяснил Карев и добавил: — Как думаешь, это можно сделать?

— Ну и жара, — мрачно сказал Парма. — Нужно было взять с собой пару банок пива.

— Ну, так как же? — допытывался Карев.

— Ты припираешь меня к стене, Вилли. Я тоже работаю для Фармы, но начальник транспорта не должен нелегально переправлять людей вместе с грузом.

— Я не хочу, чтобы меня отправляли нелегально. Впиши меня в сопроводительные документы, или как это там называется, и ничего больше.

Парма вздохнул, и заполняющий кабину пивной перегар, смешавшись с запахом пота, стал почти невыносим.

— А что ты имеешь против полета на самолете, заказанном для тебя доктором Реддингом?

— Ничего. И именно поэтому tie хочу на нем лететь.

— Что? — спросил Парма и выругался, поскольку грузовик подскочил на выбоине, и его занесло. Борясь с рулем, он снова вывел машину на дорогу.

— На базе есть кто-то, покушающийся на мою жизнь, и он может подложить в самолет бомбу.

Услышав это, Парма расхохотался.

— Эх ты, кочерыжка — так говорят в Глазго вместо «капустный лоб» — кому нужда твоя смерть?

— Именно это я и хотел бы знать.

— Вилли, единственные люди в этих местах, имеющие что-то против тебя, это те бывшие натуристы, которых ты вчера остудил, но они не могут даже приблизиться к базе, — сказал Парма, весело смеясь.

Карев справился с раздражением, охватившим его от того, что вопросы, бывшие доя него делом жизни и смерти, вызывали у других в лучшем случае смех или сомнение.

— Это началось еще до моего участия в экспедиции, — объяснил он. — А прошлой ночью какой-то человек вошел в госпиталь и хотел заколоть меня ножом.

— Это был сон, обычное явление после того, что случилось днем.

— Это не был сон, на меня действительно напали, — сказал Карев, после чего детально описал нападавшего, отметив про себя, что легкое начало тереться о ребра в такт подскакивающему на неровностях грузовику. — Ты не мог бы ехать помедленнее? У меня резонирует легкое.

— Конечно, — ответил Парма, притормаживая и сочувственно глядя на грудь Карева. — Я вижу, ты действительно хочешь любой ценой убраться отсюда. Я не знаю никого, кто подходил бы к описанию, но возможно, на базу пробрался кто-то чужой.

— Так я и подумал. Ну так как? Ты посадишь меня в этот самолет или нет?

Парма помял пальцами свой красный нос.

— Знаешь, Вилли, мне нравится, как ты управляешься с пивом, и если бы не это…

— Спасибо, Феликс. Где Мой саквояж?

Карев пробрался назад и снял с себя пижаму. Его обрадовало, что повязка на груди невелика и хорошо держится. Переодевшись, он вернулся в кресло возле водителя, и тут рев реактивных двигателей, поставленных вертикально, заглушил рокот грузовика Пармы. Над ними пронесся серебристый самолет, задрав нос, и скрылся за деревьями.

— Вот и твой рейс, он немного раньше, — сказал Парма.

— Я и не знал, что он такой шумный.

— Все самолеты вертикального взлета и посадки ревут одинаково. Это их конструктивная черта, но обычно ты слышишь, как они стартуют, в заглушающих туннелях, — объяснил Парма, громко шмыгая носом. — Здесь же никто не заботится о таких мелочах.

— А что с пилотом? Будут из-за меня какие-нибудь затруднения?

— Скорее, нет, — ответил Парма, поглядывая на часы. Это была старая радиомодель, но — как с сожалением отметил Карев — она действовала там, где его татуировка, принимающая радиоволны, оказалась непригодной. — Это, наверняка, Колин Бурже. Когда она попадает в наши края, то всегда прилетает пораньше, чтобы немного позагорать. Я успел достаточно хорошо узнать ее.

— Это та, с которой я прилетел?

— Точно, я совсем забыл об этом, — Парма толкнул Карева в бок. — Пришлась тебе по вкусу, а?

— Точно.

Карев мысленно вернулся к темноволосой девушке, которая у него на глазах сняла блузку. Тогда его охватило желание, смешанное с чувством вины, но это было ничем, по сравнению с примитивным вожделением, вспыхнувшим сейчас при одной мысли о ее обнаженном бюсте. «Они не ошиблись с этим Е.80,— подумал он, — я вовсе не остыл». Спустя несколько минут грузовик выехал на залитый солнцем аэродром. Пилот, уже сидевшая на передней лестнице, с ловкостью дикого зверя натянула блузку.

— Прибыли, — шепнул Парма и, впервые намекая на внешний вид Карева, говорящий о его состоянии, добавил: — Вилли, ты прожил несколько десятков лет. Ты ни о чем не жалеешь?

— Немного да, — ответил Карев, — но несколько не о том, о чем ты подумал.

Глава ДЕСЯТАЯ

— Добрый день, Колин! — крикнул Парма. — Не бросай загорать из-за меня.

Щуря глаза от солнца, женщина подняла голову и заглянула в кабину грузовика.

— Я перестаю загорать не из-за тебя, а из-за себя, — ответила она. — Чем скорее ты сделаешь укол, Феликс, тем лучше для всех.

— Очень мило, — обиженно сказал Парма. — Вот благодарность за то, что я консервирую себя в состоянии готовности.

— Интересно, что это за консервирующее средство?

— По-моему, у тебя сегодня слишком острый язык, — сказал Парма и вылез из машины. Следом за ним последовал Карев. — Ты уже знаешь Вилли Карева, правда?

— Да, — ответила пилот, глядя на Карева.

Он заметил, что зрачки ее глаз, в которых отражаются солнечные лучи, сверкают, как две золотые монетки.

— Я хотел попросить тебя, чтобы ты подбросила его до Киншасы. Ему нужно домой.

— Да? Быстро вы отсюда удираете.

— Вилли получил ножом в грудь от натуриста, — поспешил объяснить Парма. — Собственно, он не должен даже вставать с постели, но, как я уже сказал, у него есть причины поскорее убраться отсюда.

Девушка с интересом посмотрела на Карева, но когда заговорила, в ее голосе звучало сомнение.

— Я могу изменить сопроводительные документы, если ты этого хочешь, но помни, что у меня не санитарный самолет. Что будет, если он упадет в обморок во время полета?

— Такой большой и сильный мужик упадет в обморок? Выдам тебе секрет, Колин, этот молодой человек…

— Может говорить сам за себя, — закончил за него Карев. — Уверяю вас, что мне не станет плохо, я не упаду в обморок и не сделаю никакой другой глупости. Вы заберете меня или нет?

— Только спокойно, — сказала Колин, снова взглянув на Карева, которому показалось, что он видит на ее лице тень неуверенности. — Ну, хорошо, если вы готовы в дорогу, прошу садиться.

— Спасибо.

Заметив неуверенность девушки, Карев почувствовал, как в нем дрогнула мужская гордость — неужели внешние признаки остывания не смогли скрыть его мужественность? Он сел на ступеньке грузовика, обхватив руками деревенеющую грудную клетку, а Парма с девушкой занялись разгрузкой самолета. У него была слабая надежда, что они стартуют сразу, но они еще час ждали прибытия других машин, которые подъезжали, забирали или оставляли ящики и исчезали в лесу. Большинство водителей были в хороших отношениях с пилотом, а из разговоров он сделал вывод, что они работали для многих контрагентов программы Объединенных Наций: специалистов по управлению погодой, снабжению, наземному транспорту, строительству, и для других служб, необходимых для поддержания затерянного в глуши островка технической цивилизации. Некоторые входили в самолет покурить и обменивались парой слов с пилотом, и тогда он видел, что они с интересом посматривают в его сторону. Его беспокоило опоздание и то, что не удалось исчезнуть вдруг и незаметно, как он планировал. Каждый из этих людей, курсирующих между базой и самолетом, мог быть агентом тайной силы, которая старалась его уничтожить…