Вся Агата Кристи в трех томах. Том 1. Весь Эркюль Пуаро - Агата Кристи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гастингс виновато улыбнулся.
— Не прячьтесь за улыбочками, — продолжал Пуаро в том же тоне. — Я оставил вас здесь стеречь важную улику, и что же узнал через пять минут? Что вы уже прогуливаетесь по саду с очаровательной молодой леди. Нет, mon cher, как только на сцене появляется хорошенькая девушка, на вас совершенно нельзя положиться, все ваши благие намерения тотчас оказываются забыты. Zut alors! [339]
Овечья улыбка на лице Гастингса увяла. От смущения он вспыхнул.
— Послушайте, я страшно виноват, Пуаро. Я вышел всего на секунду, а потом заглянул в окно, увидел вас и подумал, что ничего страшного.
— Вам просто стыдно было показаться мне на глаза, — заявил Пуаро. — Знаете, Гастингс, вполне вероятно, что из-за вас свершилось непоправимое. Когда я вошел, я столкнулся с Карелли. Одному богу известно, чем он тут занимался, вдруг подбросил какую-нибудь улику?
— Послушайте, Пуаро, мне действительно очень жаль, — еще раз извинился Гастингс. — Очень и очень жаль.
— Если непоправимого все еще не случилось, то благодарить нужно счастливый случай, а никак не вас. А теперь, mon ami, наступил момент, когда мы оба должны как следует напрячь все наши серые клеточки.
И Пуаро, сделав вид, будто собирается потрепать приятеля по щеке, залепил ему основательную оплеуху.
— Хорошо же! — воскликнул Гастингс. — Я готов приступить к делу.
— Ничего хорошего, друг мой, — возразил Пуаро. — Наоборот. Все плохо. Хуже некуда. — Вид у него стал встревоженный. — Темно. Темно, как вчера вечером.
На минуту Пуаро задумался.
— Но… Да, кажется… Неплохая мысль. Блеск! Да, пожалуй, начнем отсюда!
Совершенно озадаченный, Гастингс проговорил:
— Ради бога, о чем вы?
Очень серьезно Пуаро спросил:
— Почему умер сэр Клод, Гастингс? Ответьте на этот вопрос. Почему умер сэр Клод?
Гастингс вытаращил глаза.
— Но ведь это уже известно?
— Разве? Вы так уверены?
— Э-э… да, — проговорил Гастингс, хотя не слишком уверенно. — Он умер… потому что его отравили.
Пуаро нетерпеливо отмахнулся:
— Это понятно. Но почему его отравили?
Гастингс честно задумался.
— Скорее всего, потому, что вор думал…
Пуаро медленно покачивал головой в такт словам.
— Вор думал, что его найдут…
Он снова замолчал, глядя на лысину Пуаро.
— Попытайтесь же представить себе, Гастингс, то, о чем вор не подумал.
— Не могу, — признался Гастингс.
Пуаро заходил по комнате, воздев руки, словно призывая Гастингса к вниманию.
— Гастингс, дорогой, позвольте мне напомнить вам факты в той последовательности, в которой они произошли, или, по крайней мере, в какой должны были произойти.
Гастингс сел и приготовился слушать.
— Вчера вечером, сидя в своем кресле, умирает сэр Клод. — Пуаро подошел к креслу и тоже сел. Потом задумчиво повторил: — Вот именно, умирает, сидя в своем кресле. При этом в комнате не происходит ничего подозрительного. Все склоняются к мысли о том, что он умер от сердечного приступа. О его бумагах забыли, и уж несколько дней никто бы о них даже не вспомнил. А потом всех интересовало бы в первую очередь завещание. А спустя еще некоторое время, после похорон, оказалось бы, что последняя его работа так и осталась не завершена. Понимаете, что это означает, Гастингс?
— Да.
— Что?
Гастингс удивился.
— Да, что? — повторил он.
— Время. Для вора это означает время. Он успел бы спокойно спрятать похищенный конверт. И ни в ком не вызвать никаких подозрений. Даже если бы в конце концов об исчезновении последней формулы стало известно, вор все равно остался бы в безопасности.
— Да, конечно… Конечно, я тоже так думаю, — неуверенно подтвердил Гастингс.
— Разумеется, иначе быть не может! — вскричал Пуаро. — Или я не Эркюль Пуаро! Но смотрите, какой напрашивается вывод. Убийство сэра Клода было спланировано заранее и не было совершено из-за случайно сложившихся обстоятельств. Нет, оно было хорошо продумано и тщательно подготовлено. Подготовлено. Теперь понимаете?
— Нет, — с простодушным чистосердечием признал Гастингс. — Поймите, я в этом не разбираюсь. Я знаю только одно: сейчас мы сидим в библиотеке. Вот и все.
— И совершенно правы, друг мой, — сказал Пуаро. — Мы в библиотеке. Но сейчас не утро, а вечер. Свет гаснет. Планы нашего вора рушатся.
Выпрямившись, Пуаро поднял палец, словно призывая Гастингса проникнуться всей важностью происходящего.
— Сэр Клод, который не должен был бы подходить к сейфу до следующего утра, по какой-то случайности все же обнаружил пропажу. И, как сказал он сам, соорудил ловушку. Вор попался, как крыса. Однако вор — он же убийца — знает то, о чем не догадывается сэр Клод. Он знает, что через несколько минут сэр Клод уснет навсегда. У него… или у нее… остается одна задача — за ту минуту, в течение которой в комнате будет темно, спрятать бумагу. Закройте глаза, Гастингс, я тоже закрою. Темно, нам ничего не видно. Но все слышно. Повторите, Гастингс, повторите точно, у вас великолепная память, повторите все, что нам перечислила мисс Эмори.
Гастингс закрыл глаза.
— Вздохи…
Пуаро кивнул.
— Короткие вздохи, — медленно, с трудом припоминая болтовню Кэролайн, проговорил Гастингс и снова задумался. — Упал стул, потом звякнул металлический предмет, наверное, ключ.
— Совершенно верно. Упал ключ. Дальше.
— Вскрик Люсии. Она просила сэра Клода включить свет. Потом стук в дверь… О! Погодите! В самом начале был еще один звук, будто разорвался шелк.
Гастингс открыл глаза.
— Вот именно! Будто разорвался шелк, — воскликнул Пуаро.
Он поднялся, в волнении заходил по комнате, подошел к столу, потом к камину.
— Все это произошло здесь, за одну минуту, ту самую минуту, на которую выключили свет. Все осталось здесь. Но все-таки не услышали ничего такого…
Он остановился возле камина и машинально поправил вазу с бумажками.
— Да оставьте же наконец в покое эту вазу, Пуаро! Сколько можно.
Пуаро повернулся к другу.
— Что вы сказали? — произнес он. — Действительно, — и Пуаро в недоумении уставился на вазу. — Действительно, я уже поправил ее полчаса назад. Тем не менее сейчас она стоит так, что мне снова захотелось это сделать. — Он разволновался. — Почему, Гастингс? Что это означает?
— Потому что она опять стоит криво, — уныло ответил Гастингс. — А у вас мания.
— Как будто разорвался шелк! — воскликнул Пуаро. — Нет, Гастингс! Не шелк. Но звук действительно похож. — Он все еще смотрел на вазу. — Это рвалась бумага! — медленно проговорил он и взял вазу в руки.
Волнение его передалось и Гастингсу.
— Что там такое?
Гастингс вскочил и бросился к Пуаро. Пуаро подошел к дивану, вытряхнул содержимое и принялся рыться в бумажных трубочках.
— Возьмите, Гастингс, эту. И вот эту.
Гастингс развернул трубочки.
— С19 N23, — прочел он вслух.
— Да!
