Ветер с Юга. Книга 1 - Людмила Ример
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мирцея
– Ах, ты, паршивка! – Мирцея влепила звонкую пощёчину и, схватив испуганную девушку за волосы, поволокла её из комнаты. Под удивлённым взглядом лантара миновав коридор, она толкнула дверь и оказалась в миленькой гостиной, стены и мебель в которой были обтянуты голубым шёлком с порхающими по нему серебряными бабочками.
Пихнув несчастную в угол, Мирцея, тяжело дыша, упала на изящный диванчик.
– Что вылупилась? Быстро зови сюда господина Пундора!
Молоденькая прислужница, вытиравшая у окна вазу из голубого хрусталя, бросила тряпку и, косясь на всхлипывающую в углу девушку, стремительно выскочила из комнаты.
Главный смотритель дворца явился минут через десять, шумно отдуваясь и вытирая платком потную лысину. При виде Мирцеи его широкое лицо расплылось в подобострастной улыбке.
– Доброе утро, госпожа Мирцея! Что встревожило вас в столь ранний час? Что-то случилось?
– Ещё бы! Или ты думаешь, я просто так решилась побеспокоить такого занятого господина?
– Дорогая моя! Вы же знаете – я всегда лечу по первому вашему зову!
Мирцея усмехнулась. Представить эту тушу, порхающей по коридорам дворца, можно было лишь обладая весьма богатым воображением.
– Ты зачем прислал мне эту дрянь? – Палец с крупным кольцом ткнул в угол, где сжалась, закрыв лицо руками, девушка лет двадцати с тёмными вьющимися волосами.
Квестин Пундор с трудом повернул голову на толстой шее и уставился маленькими бегающими глазками на виновницу своего внезапного вызова.
– Тайса? Она ведь только неделю назад была приставлена к покоям господина Рустия… и уже успела что-то натворить?
Мирцея зло поджала губы:
– Вот пусть эта девка сама и расскажет, что она там сейчас делала!
– Ну, говори. Ты слышала, что тебе госпожа приказала.
Девушка поднялась и, глядя на смотрителя полными слёз испуганными глазами, залепетала:
– Господин Главный смотритель… Я ничего… я убирала комнату господина Рустия… я не знаю, что не понравилось госпоже… – на её бледном лице ярко выделялся отпечаток ладони Мирцеи.
– Ну, ты мразь! Она ещё и нагло врёт! Да я своими глазами видела, как эта мерзавка плевала и что-то сыпала на подушку моего сына! Вот, смотри – у неё на пальцах даже порошок остался! Она, ведьма, убить его хотела, моего маленького Рустия!
Девушка испуганно охнула и спрятала руки за спину. Квестин изумлённо переводил взгляд с Мирцеи на Тайсу и обратно.
– Она?! Боги Истинные и Вечные! – Взгляд Главного смотрителя остановился на Тайсе, и он неожиданно рявкнул. – Быстро говори, дрянь такая, что ты сыпала в кровать господина Рустия!
Девушка залилась слезами, и сквозь громкие рыдания следователи смогли разобрать лишь несколько слов. Мирцее это быстро надоело. Она подскочила к Тайсе и влепила ей очередную пощёчину. Метод сработал, и прислужница, громко всхлипнув и выпучив глаза, замолкла.
Квестин Пундор недовольно скривился, тщательно вытер платком лысину и уже более мягко произнёс:
– Тайса, мы с госпожой тебя по-доброму спрашиваем. Пока… Расскажи госпоже Мирцее, что ты там такое творила.
Прислужница, шмыгнув носом, вытерла со щёк слёзы и, стараясь не смотреть на Мирцею, произнесла трясущимися губами:
– Да я ничего плохого не хотела. Просто господин Рустий меня всё время щиплет и толкает. А вчера утром кольнул в бедро длинной иглой. Было так больно, что я даже его ночную вазу уронила. А он долго хохотал и называл меня всякими гадкими словами, пока я тряпкой собирала с пола его мочу.
– Ну, ничего необычного я пока не услышал.
Мирцея, нервно ходившая по комнате, уставилась на смотрителя ледяным взглядом:
– Мальчик болен! У него частые головные боли от неприятных запахов и громких звуков! А эта дура косорукая посмела уронить и разлить его ночную вазу! А если бы у него развился приступ?! Да я бы лично тебя удушила, дрянь ты этакая!
Главный смотритель, пряча в толстых щеках ехидную ухмылку, снова повернулся к Тайсе:
– Так что ты сегодня сделала?
Та всхлипнула, собираясь опять зареветь, но под строгим взглядом смотрителя тихонько выдавила:
– Насыпала на подушку немножко порошка… от тараканов… из коры белой субры.
Мирцея охнула, всплеснула руками и картинно рухнула на диванчик. Смотритель озабоченно потёр мясистый нос и, непонимающе глядя на искажённое злобой лицо Мирцеи, протянул:
– Да-а-а, занятно… И для чего это тебе было нужно? Ты что, хотела отравить господина Рустия?
Девушка, сжавшись и втянув голову в плечи, словно ожидая удара, замотала головой.
– Нет-нет, да что вы, господин Главный смотритель! Он для человека безвредный, я специально у лекаря спрашивала! Он просто будет чесаться ночью, и всё…
Мирцея взвилась с дивана и дикой кошкой вцепилась в лицо и волосы Тайсы:
– Дрянь! Паршивка! Гадина! Да ты сгниешь в Саркеле, мразь! Моего мальчика! Травить, как таракана!
Квестин попробовал оторвать разъярённую госпожу от своей жертвы, но Мирцея и ему оставила на руке глубокий след от своих ногтей. Только два лантара, прибежавшие на крики, смогли закрыть Тайсу своими спинами и вывести её с поля боя.
Красный и потный Квестин Пундор заматывал платком кровоточащую кисть правой руки и покорно смотрел, как Мирцея металась по комнате, громко выкрикивая:
– Сжечь! Утопить! Сгноить в тюрьме! Повесить! Отрубить голову! О-о-о-о! Тварь неблагодарная! Как она посмела тронуть моего мальчика, Наследника трона Нумерии!
Господин Главный смотритель скромно промолчал. При нынешнем раскладе, когда к власти в любой момент мог прийти любой из братьев Палия, возражать этой сумасшедшей бабёнке было крайне неразумно. Самоубийственно неразумно. А обвинить его, Квестина Пундора, в неразумности, не смог бы никто. Ни во дворце, ни в Остенвиле. Да, пожалуй, и во всей Нумерии.
Тайса, конечно, глупостей наделала, но и о юном господине у него уже давно сложилось своё, весьма нелестное мнение. Двенадцатилетний Рустий был на редкость гадким мальчишкой, соединившим в себе все отрицательные черты обоих семейств. Испорченный потакающей ему во всём матерью, которая любила его безумно и упорно не желала знать о сыне ничего плохого, он уже несколько лет буквально изводил всех обитателей дворца.
Но если его кузины терпели от мальчишки только мелкие гадости и каждый раз всё прощали из-за его ужасной болезни, то другим – прислужникам, садовникам, поварам и прочей дворцовой челяди – доставалось, порой, по крупному. Даже Золотые Мечи, при их полной невозмутимости, начинали нервничать, увидев перед собой господина Рустия с кривой ухмылкой на его ангельском лице.
Рустий Корстак был горбуном. Родился он вполне здоровым ребёнком, но в возрасте трёх лет неудачно упал с лестницы, повредив спину. С тех пор за его левым плечом начал расти безобразный горб, уродуя и скручивая его тельце. Руки и ноги стали казаться длинными и тонкими, а голова с копной тёмно-русых волос – слишком большой для короткого туловища.
Как только болезнь начала себя проявлять, все лекари Нумерии кинулись наперебой предлагать Мирцее свои услуги. Чего только они не перепробовали, колдуя над спиной мальчика! Ванны с солёно-горькой водой из глубины Красного моря, целебные грязи с озёр Ланджлании, горный воск из скал Поднебесных Зубьев, горячие обёртывания из молока диких буйволиц из ущелий Дастрии – всё было одинаково бесполезно.
Специальный лекарь почти год ежедневно тёр и мял его спину, пока двое крепких прислужников удерживали отчаянно орущего, брыкающегося и кусающего их Рустия. Мирцея металась от одного лекаря к другому, но после того, как очередной знаток, обещавший, что привязанная к спине мальчика доска из редчайшего чёрного дерева через год выпрямит горб, потерпел полное поражение, она вдруг успокоилась и оставила сына в покое.
Её материнская любовь к этому обделённому Богами ребёнку приняла просто жуткую форму. Никто не смел не только, смилуйтесь над ним Боги, наказать его за какую-то детскую провинность, но даже сделать замечание, повысить голос или просто строго на него посмотреть.
Мальчик, хитрый и умный от природы, быстро вошёл во вкус вседозволенности, очень скоро поняв, что любое его желание будет мгновенно исполнено, стоит ему только упасть на ковёр и, закатив глаза, повизжать пару минут.
Правда, подобный фокус проходил не со всеми. Старшие братья заняли круговую оборону и при каждом удобном случае отвешивали ему подзатыльники, тут же прекращавшие зарождающуюся истерику. Само собой, присутствие матери при этом исключалось. Рустий попробовал пару раз нажаловаться Мирцее, но на защиту старших детей тут же встал отец, и мать, терзаемая самыми противоречивыми чувствами, нехотя уступила.
Со временем откровенная война с братьями перешла в холодное равнодушие, причём с обеих сторон. Теперь Рустий отыгрывался на дворцовых служителях, постоянно жаловавшихся Главному смотрителю, да на местных кошках, невероятно расплодившихся в подвалах дворца.
