Весь Кен Фоллетт в одном томе - Кен Фоллетт

— Благодарю вас. Но этого недостаточно.

— Пожалуйста, еще раз хорошенько подумайте, — умолял епископ. — Больше я ничего не прошу.

— Ладно. И хорошо бы ваш отец сделал то же самое.

— О Господи, — простонал Ричард. — Это очень плохо кончится.

Свадьбу назначили на воскресенье. В субботу вместо службы шестого часа Годвин велел провести репетицию — сначала церемонии поставления нового аббата, затем венчания. Стоял очередной пасмурный день, по небу плыли низкие, серые, набухшие дождем облака, и в соборе царил полумрак. После репетиции братья и сестры отправились на обед, послушники принялись убирать церковь, и к Годвину подошли Карл и Симеон; они держались торжественно.

— Кажется, все идет гладко? — бодро спросил интриган.

Казначей ответил вопросом на вопрос:

— А поставлять будут вас?

— Конечно.

— Мы слышали, граф велел провести еще одни выборы.

— Вы считаете, он имеет на это право?

— Разумеется, нет, — фыркнул Симеон. — Граф может выдвинуть кандидата, и все. Но уверяет, что епископ Ричард не утвердит вашу кандидатуру.

— Это Ричард вам сказал?

— Нет, сам он этого не говорил.

— Я так не думаю. Поверьте, епископ меня утвердит. — Годвин говорил уверенно и мечтал лишь испытывать такую же уверенность в душе.

Карл озабоченно спросил:

— Это вы сказали Ричарду, что монахи откажутся от участия в венчании?

— Да.

— Весьма смело. Мы здесь не для того, чтобы бунтовать против знати.

Годвин предполагал, что в случае обострения Карл пойдет на попятную. По счастью, выбранный, но пока не утвержденный аббат не собирался испытывать решимость монахов.

— Нам не придется этого делать, не волнуйтесь. Пустая угроза. Но не говорите этого епископу.

— Так вы не станете просить монахов бойкотировать свадьбу?

— Нет.

— Вы затеяли опасную игру, — высказался казначей.

— Возможно, но, уверен, опасность грозит только мне.

— Но вы ведь даже не хотели быть аббатом. Не собирались выдвигать свою кандидатуру. Просто согласились с тем, что вас выдвинули, когда все остальные отпали.

— Я и не хочу быть аббатом, — солгал ризничий. — Но нельзя позволить, чтобы граф Ширинг делал выбор за нас, а это намного важнее моих личных чувств.

Симеон посмотрел на него с уважением:

— Очень достойно.

— Как и вы, брат, я лишь пытаюсь исполнять волю Божью.

— Да благословит Господь ваши усилия.

Старики ушли. Убедив их, что действует бескорыстно, интриган почувствовал укол совести. Карл с Симеоном сочли его чуть ли не мучеником. «Но это так и есть, — говорил он себе, — я просто пытаюсь исполнить волю Божью». Годвин осмотрелся: собор вновь принял обычный вид. Монах уже собрался отправиться на обед в дом аббата, как появилась Керис. Ее голубое платье резко выделялось на мрачном сером фоне.

— Тебя завтра поставляют?

Он улыбнулся:

— Все задают мне этот вопрос. Ответ — да.

— Вроде граф начал войну.

— Роланд ее проиграет.

Девушка пристально посмотрела на брата умными зелеными глазами.

— Я знаю тебя с детства и вижу, когда ты врешь.

— Я не вру.

— Ты делаешь вид, что уверен в победе, а на самом деле это не так.

— Это не грех.

— Моего отца волнует мост. А монах Мёрдоу, судя по всему, будет еще больше на побегушках у графа, чем Савл Белая Голова.

— Мёрдоу не будет аббатом Кингсбриджа.

— Ну вот опять.

Годвин поморщился от ее проницательности.

— Не знаю, что тебе еще сказать, — отрезал он. — Меня избрали аббатом, и я намерен принять этот сан. Граф Роланд хочет помешать, но он не имеет права, и я буду бороться с ним всеми доступными средствами. Тебе интересно, страшно ли мне? Да. И все-таки я твердо намерен победить.

Суконщица усмехнулась и похлопала брата по плечу.

— Вот это я и хотела услышать. Тебя мать ждет в доме аббата, ступай к ней. Вообще-то с этим я и пришла.

Девушка развернулась и ушла. Годвин двинулся по северному рукаву трансепта. Керис умная, думал он с восхищением и раздражением одновременно. Вытянула из него почти все — так открыто он еще ни с кем не говорил. Монах был рад матери. Все, кроме нее, сомневались, что у него хватит сил выиграть схватку. Может, заботливая родительница подкинет ему сейчас кой-какие стратегические ходы.

Петронилла сидела в зале за столом, накрытым на двоих, — хлеб, эль и блюдо с соленой рыбой. Годвин поцеловал ее в лоб, вознес благодарственную молитву и позволил себе порадоваться:

— Ну что ж, вот я и настоятель, и мы обедаем в доме аббата.

— Но Роланд еще не сдался, — напомнила Петронилла.

— Граф борется жестче, чем я ожидал. Но все-таки он имеет право лишь выдвигать кандидата, а не выбирать. Следовательно, вовсе не обязательно, что будет избран его человек.

— Большинство графов удовольствовались бы этим, но не Ширинг. Он считает себя выше всех. — В ее голосе сквозила обида, и Годвин догадался, что мать помнит о расторгнутой более