Закат Америки. Уже скоро - Чарльз Капхен

Но Военно-морское министерство стояло на своем. В первое десятилетие XX века, произошла тихая революция в европейском равновесии сил. Как мудро предвидела королева Елизавета, Англии пришлось присматривать за балансом сил на континенте, даже когда она создала великую морскую империю.

Германия существовала как единая страна только с 1871 года. Тем не менее уже на исходе века она приняла военно-морскую программу, имевшую целью создание боеспособного флота, который будет соперничать с британским, и таким образом не оставила Лондону никакого другого выбора, кроме как согласиться с растущим влиянием Берлина. Властный и решительный кайзер Вильгельм II, самозванный «морской волк» и жаждавший знаний юнга военно-морского флота, решил, что Германия должна встать в один ряд с крупнейшими мировыми державами и обрести политический статус, пропорциональный ее растущей экономической мощи. Кайзер привлек на свою сторону адмирала Альфреда фон Тирпица, прославившегося своими жестокими расправами как с теми, кто препятствовал осуществлению его личных и профессиональных планов и возражал против выделения рейхстагом средств возрождение флота. Подкупив мелкопоместное дворянство зерновыми тарифами и разжигая националистические страсти, чтобы обезоружить политических противников, кайзер и Тирпиц легко достигли своих целей. Первый закон о военно-морском флоте от 1898 года рассматривал вопрос о 19 военных кораблях; второй закон от 1900 года увеличил силу флота до 38 кораблей.

Британия не сразу среагировала на вызов Германии. К концу века британские государственные умы все еще были озабочены защитой империи. Бурская война, разразившаяся в Южной Африке в 1899 году, истощила гораздо больше ресурсов, чем ожидалось. Были и другие мощные силы, которые представляли первостепенную угрозу британским владениям, но не самим островам метрополии. Как сказал один высокопоставленный чиновник в 1899 году, «существуют две силы и только две, которых я боюсь, – это Соединенные Штаты и Россия»(4). Растущая американская мощь угрожала канадскому и британскому морскому превосходству в Западной Атлантике. А Россия угрожала Индии – «бриллианту в королевской короне». В правящем кабинете существовала твердая убежденность в том, что «главная цель, для которой существует армия, – не защита побережий, а защита отдаленных частей империи, в особенности Индии»(5).

К 1906—1907 годам, однако, британская карта мира была в середине процесса драматических изменений. Официальные лица пришли к согласию относительно того, что угроза, которую представляет собой Германия, имеет высший приоритет; и все другие обязательства могут быть приняты империей только после того, как будет найдено адекватное решение этой первейшей проблемы. Меморандум министра иностранных дел сэра Эйра Кроу обеспечил консолидацию общества вокруг этого стиля мышления. Из меморандума следовало, что намерения Германии все еще неясны, однако, даже если Германия и не встанет на агрессивный путь, ее выдвижение на позиции первенства будет несомненно «представлять страшную угрозу для остального мира, так как было осуществлено намеренное завоевание этой позиции по злому умыслу»(6).

В ответ на угрозу, исходившую от Германии, Британия, Франция и Россия создали неформальную коалицию, так называемое «Тройственное соглашение» (Антанта). Лондон также развернул свою авиацию для возможного вмешательства на континенте и начал готовить экспедиционные силы для переброски через Ла-Манш, чтобы присоединиться к партнерам для предотвращения германского наступления. Комитет обороны империи подтвердил, что главная миссия британской армии отныне сфокусирована в Европе, а не в Индии. Первый лорд Адмиралтейства Джон Фишер инициировал болезненный процесс вывода военно-морского флота Великобритании из океанских баз. К счастью, успех Лондона в организации затянувшегося сближения с Соединенными Штатами облегчал сокращение британского военного присутствия в западной Атлантике. Черчилль начал там, где закончил Фишер, заключив соглашение с Парижем и завершив отзыв военного флота в родные воды. Критикам, которые призывали к защите империи, Черчилль ответил так: «Если мы одержим большую победу на решающем направлении, то сможем сразу же закрепить успех и на других направлениях. Было бы очень глупо потерять Англию, – добавил Черчилль, – защищая Египет»(7).

Когда Черчилль в 1912 году приказал Мальтийской эскадре вернуться в Северное море, он поставил последнюю точку в «капитальном ремонте» главной британской стратегии. Эта смена приоритетов и интересов выглядит еще более впечатляющей в свете того, как много Британия вложила – экономически и психологически – в империю и длившуюся веками «блистательную изоляцию», которая вознесла страну на вершину мира. Но все приготовления не уберегли Британию от огромных жертв в великом конфликте, который разразился в августе 1914 года. Следует отметить, что отказ Британии от имперских амбиций и новая главная стратегия, направленная на предотвращение захвата Европы Германией, внесли существенный вклад в окончательную победу альянса.

9 июня 1920 года сэр Генри Уилсон, глава британского Генерального штаба, выразил кабинету министров серьезную озабоченность по поводу растущего несоответствия между военными возможностями Великобритании и ее стратегическими обязательствами. «Я бы осмелился настаивать на том, чтобы особое внимание правительства Его Величества осторожно замечал Вильсон, – уделялось бы данному вопросу, с той точки зрения, чтобы наша политика была приведена в некоторое соответствие с имеющимися в нашем распоряжении военными силами. В настоящий момент она далека от подобного соответствия. Я не могу слишком сильно давить на правительство, указывая на чрезвычайную опасность того, что армия Его Величества рассеяна по миру и не имеет резервов для предотвращения опасной ситуации или отражения приближающейся угрозы»(8).

Обеспокоенность Вильсона вызывал принцип жесткого давления на внешнюю политику со стороны отстававшей в развитии экономики. В течение почти всего межвоенного периода экономические расчеты преобладали над другими в формировании главной британской стратегии. Несмотря на очевидную победу Антанты в Первой мировой войне, затянувшийся конфликт истощил военные и финансовые ресурсы Британии и вызвал ослабление ее экономики. Чтобы поставить страну на ноги и снизить общественное недовольство, возникшее вследствие военных лишений, было необходимо свести расходы на оборону к минимуму. Разброд на Уолл-стрит и Великая депрессия начала 1930-х годов только усилили озабоченность экономической уязвимостью. Поскольку Британия столкнулась с такими суровыми условиями, министр финансов Англии по понятным причинам сыграл решающую роль в формировании главной стратегии в межвоенный период. Результаты были самоочевидны. В период с 1920 по 1922 год расходы на оборону упали с 896 миллионов до 111 миллионов фунтов стерлингов. Уменьшение размера армии было оправдано принятием постоянно обновлявшегося «десятилетнего плана», который гласил, что стране не придется участвовать в большой войне по крайней мере в ближайшие 10 лет. Британия заключила договоры в Вашингтоне в 1921—1922 гг. и в Лондоне в 1930 году для предотвращения военно-морских столкновений с другими державами, чтобы избежать необходимости больших расходов на новые корабли. Армия была сокращена до минимума, ее задача заключалась в том, чтобы с помощью колониальных рекрутов защищать имперские владения. Развитие международной торговли, сохранение стабильности фунта стерлинга и восстановление эффективного функционирования экономики были приоритетами британской стратегии.

Проблема заключалась в том, что развитие Германии вскоре поставило все эти приоритеты под вопрос. После того как Гитлер стал канцлером в 1933 году, Германия перевооружилась и продолжала нарушать версальские ограничения, принятые для сохранения стабильного баланса сил на континенте. Гитлер начал реорганизацию вермахта, превысив предел в 1 000 000 солдат, установленный по Версальскому договору. К 1935 году он собрал армию более чем в 5 000 000 человек. Вскоре Гитлер перешел к практическим действиям. В 1936 году он в одностороннем порядке милитаризировал Рейнскую область, вступив на путь территориальных захватов, что закончилось аншлюссом Австрии в 1938 году, вторжением в Чехословакию весной 1939 года, вторжением в Польшу, продвижением на север весной 1940 года и нападением на Францию в мае того же года. Всего неделю спустя бро нетанковый корпус генерала Гейнца Гудериана пересек реку Мёз у Седана, германские танки вышли к Ла-Маншу, тем самым отрезав Францию от армий союзников в Бельгии. Падение Третьей республики было неизбежно.

Возрастание агрессивности Германии в течение 1930-х годов должно было подтолкнуть к пересмотру британской главной стратегии, как во время первого десятилетия века. Но этого не случилось. Когда Япония и Германия начали выказывать признаки враждебных намерений в начале 1930-х годов, стремления приступить к перевооружению Британии были быстро отвергнуты казначейством: «Дело в том, что в настоящих обстоятельствах, финансово и экономически, мы находимся не в той позиции, чтобы вступать в большую войну… Казначейство подтверждает, что в настоящее время финансовые риски больше, чем любые другие, насколько мы можем судить». Премьер-министр Рамсей Макдональд согласился с этим: «Мы должны ясно понимать, что нельзя намного увеличивать расходы, поэтому данный вопрос не подлежит обсуждению»(9).