Кровь брата твоего - Малколм Хэй

Арабы считались хорошими воинами и джентльменами. Подтекстом обоих утверждений было то, что евреи не были ни тем, ни другим. «Араб, – писал Эшби, – в гораздо большей степени джентльмен». К этой категории он относил и Хадж-Амина ал-Хуссейни *16 (7, 148), которого после его подстрекательства к убийству евреев во время арабских беспорядков 1920 года сэр Герберт Сэмюэл назначил иерусалимским муфтием. Тот стал частым гостем за столом верховного комиссара, где его живописное одеяние способствовало созданию популярного восточного колорита. Несомненно, есть доля истины в его словах о том, что многие из его лучших друзей были британскими офицерами. Спустя 23 года этот достойный арабский джентльмен в Берлине подавал Гитлеру советы, как довести до конца уничтожение евреев Европы.

Для еврея снискать честь быть признанным англичанами джентльменом было трудным, но не совсем безнадежным делом. Преподобный д-р Юинг писал, что арабы и христиане с подозрением отнеслись к назначению сэра Герберта Сэмюэла верховным комиссаром Палестины. Их не вполне успокоило заверение, что, «хотя он и еврейского происхождения, сэр Герберт фактически является достойным и честным английским джентльменом» (62, 218). «Почему вы придерживаетесь проарабских и антиеврейских взглядов?» – спросил в 1936 году один турист английского офицера, занимавшего довольно высокий пост. «Потому что арабы – джентльмены, а евреи – нет», – огрызнулся тот. Но самое выразительное определение отношения среднего британского офицера времен мандата к ситуации в Палестине дал Горас Сэмюэл: «Они считают Декларацию Бальфура чертовским вздором, евреев – чертовской помехой, а арабов – чертовски хорошими ребятами» (161, 39). Приводимые ниже строки принадлежат перу С. Р. Эшби, представителю наиболее образованных кругов гражданской администрации. Средневековые предубеждения переплетены у него с предубеждениями современными, а критика и прогнозы на будущее служат образчиком взглядов, характерных для официальных лиц в подмандатной Палестине 25 лет назад:

"Я не встречал еще ни одного сиониста, о котором я мог бы с уверенностью сказать, что его политика умна и конструктивна… Все умные евреи или равнодушны, или враждебны. Во всем этом движении есть что-то наигранное, что-то журналистское… Как-то мой американский друг, прогуливаясь со мной по иерусалимским улицам, сказал, указав на медленно плетущихся, вялых горожан: «Эти люди – не материал, необходимый для создания государства».

Кроме того, невозможно представить себе еврея вне сферы торговых сделок, он несет на лбу клеймо ловкого дельца Иакова, и, несмотря на все благородство его убеждений, на величие его мессианской идеи, нельзя быть уверенным в том, что в качестве сиониста он не займется экономической эксплуатацией Святой земли в своих интересах и в интересах своего племени" (7, 65). Ни паломники, ни туристы, ни журналисты, пишущие книги о Святой земле, обычно не упоминают о трагических последствиях этого недоброжелательства. Убийство еврея или араба редко рассматривалось властями как преступление, равное убийству англичанина. Во время беспорядков 1929 года власти не только не обеспечили безопасность еврейского населения, но фактически запретили евреям защищать самих себя: разоружив еврейское население, они тем самым лишили его права на самозащиту. Такое поведение британских властей убедило арабов в том, что евреев можно убивать безнаказанно. Никто всерьез не пытался найти убийц, а тех, кто все же был пойман, обычно оправдывали «за недостатком улик». «Произошли стычки между арабами и евреями», – к этому выражению неизменно прибегали власти для обозначения нападений на людей, которых они разоружили, людей, за безопасность которых они несли прямую ответственность. Словесные уловки такого рода годятся лишь на короткое время, позволяя не называть вещи своими именами. «Постоянно происходили стычки», – так описывал еврейские погромы 1938 года один из военных преступников в Нюрнберге. Гиммлер прибег к такой же уловке, чтобы оправдать убийство немецким населением английских и американских летчиков, выбрасывавшихся с парашютами над территорией Германии: «Вмешательство в стычки между немцами и английскими и американскими пилотами-террористами не является задачей полиции».

Разумеется, комиссия, прибывшая из Англии для расследования причин «волнений», пришла к заключению, что администрация сделала все возможное. Английское общественное мнение было успокоено историями о галантных и обаятельных арабах.

Однако иностранцев нельзя было одурачить так легко. «Массовые убийства и грабежи во время беспорядков 1929 года, – писал голландский консул Дж. Н. Канн, – навсегда останутся пятном на репутации британской администрации» (97, 36 и 57). Г-н Канн был шокирован не только поведением палестинской полиции, которая зачастую потворствовала убийствам, а по некоторым сообщениям даже принимала в них участие, но и предубежденностью суда, неоднократно уклонявшегося от признания виновности убийц. Он приводит историю судебного фарса, разыгранного после убийства 24 августа 1929 года еврейской семьи русского происхождения. В течение многих лет семья Маклеф жила в поселении Моца в 4 милях от Иерусалима. За два дня до нападения они получили предупреждение; тогда же они обратились с просьбой о помощи в полицию, но получили отказ. Отец семейства, две его дочери и сын были убиты на месте, а жена смертельно ранена. Другой сын, восемнадцатилетний Хаим, прикладом ружья убил главаря бандитов и вместе с девятилетним братом Мордехаем выпрыгнул из окна на задний двор. Добежав до шоссе, находившегося на расстоянии трехсот метров от дома, они обратились за помощью к бронированному конвою британских ВВС, остановившемуся напротив фермы. Англичане смотрели на пламя и дым, поднимавшиеся от дворовых построек. Хаим умолял командира конвоя оказать помощь его матери, которая, несмотря на множество ножевых ран, была еще жива. Офицер отказался, и конвой проследовал дальше. На следующий день вступило в действие британское правосудие: Хаим был арестован по обвинению в убийстве. Его продержали в тюрьме несколько дней, а затем освободили. Вслед за тем были арестованы арабы, участвовавшие в погроме. Они были опознаны Хаимом, его младшей сестрой, которой тоже удалось спастись, Мордехаем и двумя соседями. Всех их оправдали «за недостаточностью улик».

Когда им сообщили, что они оправданы, пораженные арабы и их друзья истолковали это так, что власти втайне одобряют резню. «Правительство с нами! Англичане на нашей стороне!» – эти возгласы сопровождали первые убийства. Эти возгласы раздавались на улицах Иерусалима во время беспорядков десять лет тому назад. Эти возгласы означают: евреев можно безнаказанно убивать", – писала ивритская газета. Голландский консул отмечал, что «еврейское население утратило веру в правосудие британской администрации. Когда опознают арабов, принимавших участие в нападениях, нет нужды доказывать, что именно они нанесли смертельный удар. Достаточно самого факта их присутствия. В случае, подобном этому, полное оправдание является ни чем иным, как актом явной несправедливости» (97, 47 и 49).

Консул отмечал, что англичане в Палестине «были настроены антиеврейски, а еще более – антисионистски». «Считается хорошим тоном, – писал он, – смотреть на еврейскую общину свысока» (97, 57). По-видимому, считалось хорошим тоном и не препятствовать арабам убивать евреев. В городах, где было убито множество безоружных евреев, солдаты и полицейские получили правительственные награды за храбрость. В Хевроне, где 80 евреев были убиты и трупы многих из них подверглись надругательству *17, полицейский офицер Кафферата получил медаль за храбрость. Однако, как отметил один палестинский адвокат, «офицер яффской полиции Риггс… стрелявший в арабов и тем самым предотвративший массовое убийство евреев в Тель-Авиве, не получил никакой награды» (161, 306).

Через 20 лет после убийства семьи Маклеф 240 бойцов Хаганы, в распоряжении которых было 50 винтовок и несколько пулеметов, отбили у арабов город Хайфу. Во главе отряда стоял Мордехай Маклеф.

После немецкой оккупации Голландии в 1940 году г-н Дж. Н.Канн, его жена и все члены его семьи, за исключением одной из дочерей, были вывезены в нацистский концлагерь и погибли там.

Немногие английские писатели выражали свое презрение к еврейскому народу так тонко и в такой популярной форме, как X. В. Мортон. В самой известной из его книг «По стопам Учителя» (1-е издание – 1934, 11-е издание – 1941) Христос и его апостолы – почти единственные евреи, о которых говорится без злонамеренных намеков и пренебрежения. Соломон предстает перед читателями как «первый крупный еврейский финансист». Арабы косвенно представлены как наследники народа, жившего в Палестине во времена Христа; этот эффект обычно достигается умолчанием некоторых общеизвестных фактов. Так, например, Мортон пишет: "Когда Иисус воскресил дочь Иаира, он сказал: «Талита куми», что переводится в нашей Библии как: «Девица, тебе говорю, встань»… Слово «куми» еще и сегодня повсеместно употребляется арабами в смысле «встань». Никто не напомнил английским читателям, что «куми» – ивритский глагол, который повсеместно употреблялся евреями и в 1934 году, и задолго до того Соломоном, причем в контексте, не имевшем никакого отношения к финансам: