Девятое кольцо, или Пестрая книга Арды - Ира Аллор

Только хватило бы сил и времени закрепить облик. Впрочем, внимание Творца, скорее всего, сосредоточено сейчас на Манвэ — ибо не простить ослушание тому, кто был безраздельно послушен… А он, Мелькор, — давно уже «отрезанный ломоть». И то, что называлось «обруч», давно пережег. Не враз, долго, каждый раз перешагивая через кажущуюся невыносимой боль, каждый раз словно выжигая ее по кусочкам…

Он сосредоточился, собирая силы…

Манвэ коснулся рукава Мелиан, та, вздрогнув, взглянула на него.

— Что с ним? — спросил Король.

— Я… не знаю, — опасливо начала майэ. — Похоже, что-то в его состоянии…

— Не так?

Мелиан развела руками, не в силах дать описание ужасу, запомнившемуся еще с первого визита недомайар в сады Лориэна, боясь высказать вслух подозрение. Она хотела бы убедиться, что это не так и все лучше, чем кажется, но — хватит ли у нее сил? Мелиан уже была готова шагнуть куда угодно, и Эльдин собиралась последовать за ней, не ожидая помощи со стороны, когда вмешался Повелитель Арды.

— Так что — не так? — проговорил он.

— Многое, — прошептала Мелиан..

— Хорошо. Я попробую достучаться до него, и ты, Мелиан, поможешь мне в этом. Полагаю, ты больше меня понимаешь в Завесе…

Мелиан, еле заметно вздрогнув, кивнула. Завеса… Конечно, Владыка Арды знал… Неужели ни разу не попытался проникнуть? Или это было нечто еще более тонкое? Манвэ — чего он хочет? В чем успел разобраться? Ирмо что-то сказал ему? Вряд ли. Или — сам Аллор? Не сказал — просто не смог скрыть от проницательного Валы? Лучше уж помочь… Майэ сжалась, увидев холодную усмешку Короля. Прочитал. Расслабилась, дура. Теперь все — будь что будет.

— Следуй за мной, Владыка. Попробуем позвать его.

— А я? — дернулась Эльдин.

— А ты слишком связана с ним, чтобы удержать, если что. Да и «снаружи» кто-то должен встретить его и… нас.

Манвэ взял рукл майа в свои и прикрыл глаза, вслушиваясь в чужие мысли и воспоминания. Мелиан была где-то рядом, осторожно раздвигая мерцающие слои памяти, словно лепестки диковинной розы — высохшие, а то и обугленные, невероятно хрупкие…

Перед Манвэ проходили картины, одна за другой, сталкиваясь и сплетаясь в пеструю мозаичную ленту. — одни ярче, другие бледнее. Порой кажущийся бессмысленным кусок слепил четкостью, хотя ничего не происходило, иногда целые сцены мелькали, как в тумане. Людская память. Майа иногда рассказывал о своем прошлом — давнем, человеческом. Одна из немногих нескользких тем… Рассказывал, как он это умел — увлекательно, живо, заразительно… Может, они еще поговорят — потом. Если майа вернется…

Присутствие Аргора, бешеное напряжение поединка, раны — это лишило сил. Попытка удержаться была неудачной — мягкие лапы беспамятства когтями впились, не давая вырваться. Словно опустился занавес. Надменное лицо Манвэ, в глазах которого нуменорец успел увидеть… горечь — не обиду, не недоумение, не гнев даже. Словно ничего иного и не ожидал от него Повелитель Валинора, просто — не могло быть иначе. Только от этого не легче. Он успел почувствовать, как кинулись к нему Эльди и Мелькор — отчаяние, страх, жалость, злость… «никогда не прощу себе — бессмертный подлец!» Хотелось сказать Черному Вале что-то насмешливое или хотя бы улыбнуться ободряюще, но — не успел…

Видимо, его не пытались привести в чувство, не желая для него же лишней боли. Аллор остался наедине с собой, со своей памятью. Он должен удержаться, иначе — воспоминания о первом посещении Лориэна были еще свежими. Бездна, притаившаяся в глубинах сознания, ставшая частью его самого, ждущая малейшей слабинки, чтобы поглотить. Но он же майа — он должен вернуться к жизни. Или нет? Повиснет в Ничто, как Курумо? Черный Вала был рядом, исцеляя тело, к которому майа имел уже весьма умозрительное отношение. Знал ли Мелькор, как и где ловить его душу? Душу, не привыкшую к оболочке? Сознание отвыкшего жить?

Но не трогала же его Бездна в чертогах Намо, когда он там очутился, выплеснутый взрывом Ородруина… Видимо, из тех чертогов никуда не уйти, если они сами не отпускают. Впрочем, сейчас необходимо было удержаться. Выкарабкаться. Выжить. Вернуться. Хотя бы потому, что там — Эльди. Его звездная искра…

Ленивые волны воспоминаний властно ворочали остатки мыслей. Раскручивалась лентой жизнь. Вспышки, высвечивающие отдельные разрозненные фрагменты. Детство. Высокие своды замка в Андуниэ, море и небо за окнами. Постоянный шум прибоя и надсадные крики чаек. Забытый лист пергамента на пюпитре, украшенном затейливой резьбой. Грифель в руках — красноватый. Мягкая линия. И еще одна…

На дальней полке — книги, исписанные причудливыми, плавно-угловатыми письменами. Тэнгвар. Квэниа, синдарин.

— Когда-нибудь потом, сын.

— Почему?

— Узнаешь.

— Аллор, расскажи еще что-нибудь! Или нарисуй — ты же можешь! — Блестящие от предвкушения чуда глаза. Вот не было ничего — и вдруг оживает только что рассказанная сказка…

Тебя слушают и слушаются. Ходят по пятам, смотрят в рот. Подражают. Ты умеешь сделать так, чтобы в голову никому не пришло обидеть. Не зря почти всегда рядом несколько рослых не по годам ребят, копирующих твою речь и манеры, способных поколотить из-за тебя любого — если тебе самому некогда. А от твоих насмешек редкий не расплачется…

Картинки… Армэнэлос. Родовой замок. Двор. Блистательный Ар-Фаразон Златоликий. Пышность и блеск. Поединки. Приемы. Высший свет. Мелькает, кружит опавшими листьями прошлое. Кружит. Как воронка, как смерч. Закручивается спираль. Не выйти, не удержаться.

Картинки… Война… Блеск мечей, захватывающая игра схватки. Кровь — красная на лазури, красная — на черном. И — близко — чье-то лицо с удивленно раскрытым стекленеющим глазом. А другого — нет, как и вообще половины лица, отсеченной твоим мечом. Волосы в крови на лезвии. Грязь. Собственное отражение в зеркале после битвы — те же кровь и грязь. Пыль. Принять ванну — и забыть. Впрочем… Ведь, в сущности, это красиво. И нервы щекочет. Пьянящая радость победы, приятная усталость мышц. Бахрома рдяных капель, глубоко-багровая на благородной серебристо-синей стали. Страстно извивающийся, как ханнатская танцовщица, дым — черно-жемчужный.

Зазубренная стрела под ключицей. Косой удар мечом. «Хорошо, лицо не задели: шрамы — это так уродливо…» Говорят, шрамы украшают мужчину. Арбитр изящества так не считал. Похоже, оружие и впрямь щадило красивое тело. А небольшие отметины — что же, многочисленные возлюбленные любили целовать их, и прекрасные глаза подергивались дымкой…

Жизнь кипит — неокоченная поэма, переводы с квэниа, недописанная уже который месяц картина. Суета…