Герои 1812 года. От Багратиона и Барклая до Раевского и Милорадовича - Алексей Шишов

Расположение Ваше должно быть и в таком смысле, чтобы могли сии армии при надобности удобно опираться на Вас и Вами пользоваться…»

Главнокомандующий на аудиенции у Александра I получил заверение в том, что полки вчерашних рекрутов, составлявшие Калужский резервный корпус, в самом скором времени пополнят его силы. Но начало войны обернулось для двух Западных армий большими потерями в людях. Полки поредели, и пополнить их на полпути к Можайску, перед которым расстилалось Бородинское поле, можно было только за счет Калужского резерва.

Тому так и не пришлось, по кутузовскому замыслу «на худший случай», сыграть в войне роль «вторичной стены против сил неприятельских» на Смоленской дороге. На поле же Бородина «калужане», хотя и прошедшие ускоренный курс обучения, бились мужественно.

Милорадович привел свои полки в стан Главной русской армии у города Гжатска 17 августа в числе 15 589 человек. О том, как этот подготовленный резерв будет использован, главнокомандующий М.И. Голенищев-Кутузов сообщал в донесении императору Александру I:

«…По прибытии моем в город Гжатск нашел я войска отступающими от Вязьмы и многие полки от частых сражений весьма в числе людей истощившимися, ибо токмо вчерашний день один прошел без военных действий. Я принял намерение пополнить недостающее число сие приведенными вчера генералом от инфантерии Милорадовичем и впредь прибыть имеющими войсками пехоты 14 587, конницы 1002, таким образом, чтобы они были распределены по полкам».

Подкрепление, приведенное Милорадовичем на усиление 1-й и 2-й Западных армий, состояло из полков, «одетых и вооруженных», состоявших только из обученных рекрутов с большим недокомплектом офицерского состава и унтер-офицеров. Поэтому М.И. Голенищев-Кутузов принял решение всех рядовых «обратить к укомплектованию старых полков, потерпевших в сражениях». А офицеров, унтер-офицеров и барабанщиков отправить назад в Калугу «к новому формированию».

Таким образом, Милорадович лишился командования своим Калужским резервным корпусом. Но не у дел опытный в боевых делах Михаил Андреевич не остался. Голенищев-Кутузов, «отняв» у него один корпус, вверил в его командование два других корпуса. В приказе по армиям? 1 от 18 августа 1812 года, подписанном главнокомандующим в Главной квартире в селе Царево-Займище, говорилось на сей счет следующее:

«…По случаю предназначенного мне укомплектования 1-й и 2-й армий войсками, приведенными г. генералом Милорадовичем, поручаются в начальство его 2-й и 4-й корпусы 1-й Западной армии».

Иначе говоря, М.А. Милорадович получает под свое начальство треть пехотных сил армии Барклая-де-Толли, становясь, таким образом, его «правой рукой». Именно это обстоятельство определило его роль в высшем генералитете кутузовской армии в ходе генеральной баталии Отечественной войны 1812 года.

…В Бородинском сражении генералу от инфантерии М.А. Милорадовичу, учитывая его опыт и способности, сперва поручили командование войсками правого крыла русской позиции, то есть немалой частью сил 1-й Западной армии. Здесь по кутузовской диспозиции расположились 4-й и 2-й пехотные корпуса генерал-лейтенантов графа А.И. Остермана-Толстого и К.Ф. Багговута. В подчинении Михаила Андреевича находились и два кавалерийских корпуса, стоявших во второй боевой линии – 1-й и 2-й генерал-адъютантов Ф.П. Уварова и барона Ф.К. Корфа.

То есть войсковая группировка, отданная на поле Бородина под командование Милорадовича, была достаточно мощной, чтобы отразить удар Наполеона по правому флангу русской позиции. Но события в сражении развивались так, что расположенные здесь войска оказались не у дел на своем месте. Зато они стали резервом («подпорой») для багратионовской армии и тех сил, которые сражались в позиционном центре.

…Ход сражения с самого утра стал «изменять» расположение русских войск на поле Бородина. Коснулось это и правофланговой группировки Милорадовича. Сперва ему было приказано отрядить на помощь Багратиону 2-й пехотный корпус Багговута. Затем он и сам с 4-м пехотным корпусом перешел на усиление центра позиции Главной армии. Когда началась борьба за Курганную высоту, то в ней принял участие 2-й кавалерийский корпус генерала Ф.К. Корфа.

После смертельного ранения П.И. Багратиона по приказу главнокомандующего Милорадович оказался в самом центре позиции русских войск. В кутузовском донесении о состоявшейся битве при Бородине императору Александру I о событиях на исходе дня говорилось следующее:

«…Правой и левой фланги нашей армии сохраняли прежнюю позицию; войски, в центре находящиеся под командою генерала от инфантерии Милорадовича, заняли высоту близ кургана (Батареи Раевского. – А.Ш.) лежащую, где, поставя сильные батареи, открыли ужасный огонь на неприятеля. Жесткая канонада с обеих сторон продолжалась до глубокой ночи.

Артиллерия наша, нанося ужасный вред неприятелю цельными выстрелами своими, принудила неприятельские батареи замолчать, после чего вся неприятельская пехота и кавалерия отступила…

Таким образом, войска наши, удержав почти все свои места, оставались на оных…»

Милорадович в день 26 августа был готов сражаться на поле Бородина до победного конца. Генерал от кавалерии П.Х. Граббе, тогда поручик лейб-гвардии Конной артиллерии, адъютант А.П. Ермолова, по окончании баталии был послан Голенищевым-Кутузовым «поздравить начальников войск с отражением неприятеля и предварить о наступлении на него на утро». Граббе пишет в своих мемуарах:

«…В центре Милорадович выслушал меня и приказал доложить, что он берется (если угодно будет главнокомандующему) отнять без большого урона центральную батарею (Раевского). Действительно, ничто столько не доказывало крайней степени изнеможения неприятеля, как бесполезное обладание этой важной точкой нашей позиции, куда не были даже выдвинуты их батареи.

Наконец сумерки, и потом давно желанная ночь, спустились и покрыли мраком навсегда увековеченные поля, человеческою жатвой покрытые».

Когда русская армия по Можайской дороге уходила с поля Бородина, именно генералу от инфантерии М.А. Милорадовичу было поручено Голенищевым-Кутузовым командование арьергардом. Одновременно ему приказывалось исполнять обязанности командующего поредевшей, но не утратившей готовности сражаться 2-й Западной армией.

Состав арьергарда значительно усилился, чем это было перед Можайском. В него вошли: казачий корпус атамана М.И. Платова, 1, 2, 3 и 4-й кавалерийские корпуса, 4 полка пехоты (Софийский, Либавский, Бутырский и Томский), 6 егерских полков, 4 артиллерийские роты (2 батарейные, 1 легкая и 1 конная). То есть это была маленькая конная армия, усиленная артиллерией и 10 пехотными полками (почти 2 дивизиями).