Восток. Запад. Цивилизация (СИ) - Демина Карина

Восток. Запад. Цивилизация

Карина Демина

Глава 1 В которой состоялся откровенный разговор

Эва сама не могла сказать, с какого момента и, собственно говоря, зачем она вообще решила подглядеть за сестрой.

После представления?

Нет, конечно. Тогда голова была занята совсем другими мыслями. Странными. Путанными такими, в которых и удивление было, и радость, и… и огорчение. Даже сперва радость, а потом она сменилась совсем-совсем уж огорчением.

Граф.

И племянник Императора.

На Императора тогда Эва и взглянуть побоялась, очень уж он показался грозным. И даже думалось, что вот он сейчас посмотрит в глаза Эве и все-то превсе про нее поймет. Даже то, чего Эва сама не понимает. А он вот взял и…

- Кто бы мог подумать, - тихо произнесла матушка и поглядела на Эву как-то так… с жалостью?

Нет, Эва привыкла, что её жалели.

За несовершенство там жизненное. За то, что у нее ничего-то толком не выходит правильно. И вообще. В целом. Но тут стало горько.

Еще и Эдди…

Его мигом окружили, и та же Лизелотта с Дианой первыми подошли, точнее не сами, а их матушки, но потом уже и они, и остальные, и…

- Вот и все, - мрачно заметила Тори, прищурившись. – Проворонила графа, сестрица.

Эва ничего не ответила.

Только подумала, что зато у нее перо есть.

Воронье.

Настоящее. И… и остаток вечера она запомнила смутно. Разве что вот танец. Она обещала и Эдди запомнил, хотя теперь, наверное, с ним любая бы с радостью танцевать согласилась.

Потому что граф.

И племянник императора.

Как такое возможно?

Она хотела спросить, когда он подошел, но взглянула на мрачное лицо и промолчала. Улыбнулась так, как учили, очень и очень вежливо. И танцевала, танцевала…

А потом, конечно, не удержалась и глупость ляпнула:

- Вы на него совсем не похожи.

Эдди хмыкнул и впервые улыбнулся. Наверное, глупость совсем смешной была.

- Знаю, - сказал он. – Общей крови у нас нет, а он… вот разве можно так с людьми-то? Без предупреждения.

И плечом повел.

Ткань фрака затрещала.

- Сочувствую, - если уж говорить глупости, то от всего сердца. Тем более почему-то Эва и вправду сочувствовала. Хотя, казалось бы, как можно сочувствовать человеку, которому только что подарили титул и признали родственником Императора?

Слово-то сказано при всех. И уж теперь, даже если Император захочет, отказаться от него не выйдет.

- И эти вот еще… - он мотнул головой. – Леди, чтоб их…

- Что с ними?

Сердце тогда еще сжалось.

- Да… страшно. Вот смотрят так, будто прикидывают, как загонять станут.

- Станут, - подтвердила Эва. – Всенепременно. Вы теперь очень ценная…

- Дичь?

- Именно, - страхи вдруг отступили. И обида тоже. В конце концов, он не виноват, что оказался графом. И ладно бы просто… с просто графом Эва, может, и смогла бы породниться, несмотря на подпорченную репутацию.

О чем она только думает-то?

Но вот родственник Императора.

И близкий.

Племянник – это вам не четвероюродный кузен по линии давно почившей прабабки. Племянник – это очень и очень серьезно.

И без разрешения Императора он жениться не сможет.

А Император никогда не разрешит родственнику породниться с кем-то вроде Эвы… то ли дело Лилиан. У нее дедушка – герцог. И репутация безупречнейшая.

- В том и дело, я не привык быть дичью, - Эдди держал руку очень осторожно. – Не самые приятные… ощущения. Зачем я им нужен-то?

- Чтобы выйти замуж.

- Они ж меня боятся, - он вел и держался так, будто бы ему не впервой было танцевать на императорском балу. И… и что Эва вообще о нем знает?

Кроме того, что он шаман и еще немного ворон?

И у него клюв грозный, а перья наоборот очень мягкие?

Кроме того, что он искал её, пусть бы даже Эва была ему никем, но искал ведь. И нашел. И пришел. Спас. А потом вернул домой.

Достаточно ли это, чтобы влюбиться? Или она снова себе все придумывает? В прошлый раз ведь Эва тоже была уверена, что влюблена. И что эта любовь – та самая, истинная, которая от первого взгляда и до последнего вздоха. А сейчас, если подумать, она и лицо-то Стефано вспоминает с трудом.

Так какая любовь?

Или не в любви дело, а в самой Эве? В ее легкомысленности? Матушка рассказывала, что некоторые особы настолько ветрены, что могут влюбляться не в одного мужчину, а… в двух.

Или даже в трех.

Но это, наверное, точно выдумка.

Или нет?

- Это не важно, - она сумела-таки собраться с мыслями, которые все норовили разбежаться. – Берта тоже боятся, но все равно норовят поближе подойти. Дело не в страхе. Дело в положении. Та, что станет вашей женой, она, во-первых, будет графиней.

Кажется, он хихикнул.

От нервов, наверное.

- А во-вторых, ваше родство с Императором…

Точно хихикнул.

- …позволит ей занять очень высокое положение при дворе.

- Понятно. А я?

- А что с вами?

- Зачем мне жена, которая меня боится?

- Ну… она привыкнет. Может быть. И вообще, вы вовсе даже не страшный.

На нее поглядели так, сверху вниз. И может, он бы сказал что-нибудь, но танец завершился, и Эву препроводили к матушке. Второй же раз приглашать её не стали, и это было понятно.

Но и с другими он не танцевал.

А потом вовсе куда-то исчез к небывалому разочарованию дам. Эва остаток вечера думала… о всяком. И от мыслей становилось то грустно, то смешно, то вообще как-то так, будто бы все равно.

И уже в карете Тори заметила:

- Это будет забавно.

А матушка поглядела на нее и строго так, как никогда прежде, произнесла:

- Ничего забавного в данной ситуации я не вижу.

Тогда-то Эва и решила приглядеть за сестрицей. Или все-таки позже? Когда дверь в её комнату скрипнула? Комнаты-то, как и прежде, рядом. А двери скрипучие, хотя их смазывали-смазывали, но они все равно скрипели. Впрочем, Эва знала, что у дома есть свой характер и что Тори он немного недолюбливает, тогда как в комнатах Эвы никогда ничего не скрипело. И сквозняки тоже не случались.

Не забивались каминные трубы.

И сами камины горели всегда ярко. Перины были мягки, одеяла легки, но все одно не спалось. Вот совершенно. От мыслей в голове. От того, что она запуталась, а распутаться никак не получалось. Хоть ты и вправду в монастырь уходи, но…

Но скрипнула дверь. И потом дом вздохнул еще.

А Эва поднялась.

И выглянула в коридор. Осторожненько так. И как раз вовремя, чтобы увидеть Тори, которая медленно шла куда-то. И главное, шла странно так. Два шага. Остановится. И еще пару шагов. И снова остановится. И опять. И шаги эти такие… неправильные.

- Эй, - окликнула Эва, но сестрица даже не обернулась. Добравшись до лестницы, Тори застыла перед ней. В полутьме её фигура просвечивала через тонкое полотно рубахи. И сама Тори казалась призраком, жутковатым, честно говоря.

- Тори, - Эва решительно подошла и… поняла.

Спит.

Её сестра стояла у лестницы с закрытыми глазами. И не решалась сделать шаг.

К счастью.

И… и появилась подлая мыслишка отступить. С ними ведь случалось во сне ходить. Раньше. В детстве. Когда дар только-только начал проявляться. Именно тогда Эва однажды и упала с лестницы. К счастью, ничего не сломала, но там-то, в имении, и лестница была в пять ступенек, невысоких, а тут…

Если Тори упадет, то Эва снова останется единственной дочерью.

Но…

Она осторожно взяла сестру за руку.

- Идем, - сказала ей, разворачивая. И Тори подчинилась. – Надо спать в кровати.

Шаг.

И второй.

И удалось отвести к комнатам, и даже внутрь Тори зашла. И Эва с ней конечно, чтобы увидеть прикорнувшую в кресле горничную.

Стало быть, матушка или Берт, или отец, но заподозрили что-то такое, если приставили эту девицу. А она заснула.

- Ложись, - сказала Эва, подведя сестру к кровати. – Давай, спать пора…