Соблазны Снежной королевы - Марина Крамер

Марина Крамер

Соблазны Снежной королевы

© Крамер М., 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

Мир очень жесток. Он требует от женщины, чтобы она была сильной. Но разве может сильная женщина быть Женщиной?!

Глава 1

Призраки прошлого

Нельзя, чтобы воспоминания поглощали тебя целиком.

Нельзя, чтобы прошлое хватало тебя за руку.

– Ну, что ты там себе думаешь? Посмотри, какая погода за окном – так и будешь в квартире торчать?

О господи! Зачем я взяла трубку? Зачем я вообще не отключила телефон вчера вечером? Ну, воскресенье ведь, могла бы отоспаться… Но этот настойчивый голос в трубке…

– Анька, будь ты неладна! Это у тебя отпуск, а у меня – воскресенье, единственный выходной на неделе! – простонала я, пристраивая трубку к уху так, чтобы не держать ее рукой, а еще хоть немного не менять положения тела.

– Так, Жигульская, если не я, то никто тебя не поднимет, так и будешь киснуть в своих хоромах, – решительно заявила подруга, – или… Слу-у-шай, а ты, может, не одна там? Прости, я не подумала…

– Расслабься, все нормально, я одна.

Все нормально, подружка, никого ты не потревожила, можешь расслабиться. Одна я с тех самых пор, как осудили на девять лет моего любовника Кирилла Мельникова, а мой дорогой супруг Святослав собрал свои нотные сборники и ушел к сыну, оставив мне эту огромную квартиру на Большой Татарской, маленький «Смарт» и то, что никогда меня не предаст. Мою работу. Мою адвокатскую фирму с офисом в пяти минутах от Кремля, кучу престижных клиентов и нескольких осаждающих меня периодически ухажеров. Ну, к этому всему, слава богу, Светик никогда не имел никакого отношения. Я сдержала данное себе слово и отстроила ему театр – прекрасное помещение в старинном особняке, отремонтированное за мои деньги и при помощи моего же клиента. В моменте подписания документов на право собственности меня покоробило только одно – Светик принял этот подарок, не дрогнув ни единым мускулом, не задав ни одного вопроса. Просто подписал бумаги, сухо кивнул – и вышел. Никогда прежде мне не хотелось разрыдаться прямо на людях, как в этот самый момент… Сопровождавший меня на подписание документов Митрохин, тот самый клиент, чья фирма отреставрировала особняк, осторожно коснулся моей руки, давая понять, что он рядом, но это было лишнее. Я отлично умела брать себя в руки, что и продемонстрировала:

– Эдуард Михайлович, а поедемте в ресторан? Я вас приглашаю. – И с удовольствием отметила, как изменился в лице Митрохин, ожидавший, очевидно, истерики, а не вот этого спокойного приглашения вместе отобедать.

– Разумеется, поедем, Варвара Валерьевна, но с условием – плачу я.

Я улыбнулась, попрощалась с нотариусом и, взяв Эдуарда Михайловича под руку, развернула его в сторону двери:

– Не могу вам отказать.

Мы поехали в «Мясной клуб», и я весь обед старалась делать вид, что мне очень весело, что я заинтересованно слушаю собеседника и смеюсь над его шутками. На самом же деле единственное, чего я хотела по-настоящему, это вычеркнуть из памяти этот день. И – заодно уж – те годы, что провела рядом со Светиком. Как можно столько лет ошибаться в человеке? Нет, я не ждала от него слов благодарности – но и того, что он воспримет пакет документов, подтверждающих его право собственности на здание театра, как должное, тоже не ожидала. Это убедило меня в том, что наш предстоящий развод – совершенно правильный шаг. Я не умею разбираться в людях… Вот и Светик, казавшийся таким надежным и бескорыстным, на деле оказался вовсе не так уж прост. Совсем как Кирилл…

Воспоминания о муже и – особенно – о любовнике вызвали неприятное ощущение в области сердца, я часто задышала и пробормотала в трубку:

– Ань, я перезвоню тебе через час, ладно? Только проснулась, соображаю плохо.

Вяземская, разумеется, обиделась:

– Так и скажи, что не одна, и нечего выдумывать! – И не успела я начать оправдываться, как она уже бросила трубку.

Ну и черт с ней, с Аннушкой, будет знать, как звонить мне с утра в выходной.

Потянувшись, я села на постели и отбросила покрывало, под которым спала из-за нестерпимой жары. Кондиционер всегда вызывал у меня насморк, а нет ничего хуже, чем адвокат, шмыгающий носом на процессе, потому этот агрегат висел над окном в спальне совершенно безо всякой пользы.

Раздвинув шторы, я впустила в комнату яркое июньское солнце, встала босыми ногами в самый центр теплого пятна на полу и начала зарядку. Это последнее вошло в мою жизнь как-то совершенно случайно и закрепилось – теперь каждое утро я начинала с небольшого комплекса упражнений и чувствовала себя намного бодрее. Кроме того, зарядка помогала сконцентрироваться и настроиться на нужный лад, а иногда перед процессом это было очень даже кстати. Я ушла с головой в работу, чтобы как можно меньше думать о неудавшейся личной жизни. Подав наконец документы на развод со Светиком, я вдруг почувствовала себя абсолютно несчастной. Муж был частью моей жизни, признаком стабильности, он давал мне уверенность – и вот его нет рядом уже год. Остались только мелкие формальности – официальный развод. Нет, у Светика не было ко мне претензий, как и у меня к нему, но сама процедура… Не знаю, откуда во мне взялся этот страх. Как будто после всего окружающим станет заметна моя неполноценность. Наверное, бабушка в детстве заложила в меня такие ценности, которые сейчас не в чести. Хотя – о чем это я? Мы не так уж хорошо жили со Светиком, часто не понимали друг друга, более того – я позволяла себе романы на стороне, не находя удовлетворения в супружеской постели. Как выяснилось, не только я… Светик ухитрился обманывать меня долгих восемь лет, тайком навещая сына, рожденного ему концертным директором Ириной. Самое омерзительное заключалось в том, что моя родная бабушка, воспитавшая меня и вложившая в голову все эти моральные основы, знала обо всем этом и покрывала Светика. Мне стоило огромных трудов и сил – нет, не простить, а пока просто попытаться понять ее мотивы. Я никак не могла объяснить себе, почему бабушка так обошлась со мной. Она привела аргументы, не казавшиеся мне достаточными. В том, что я выросла холодной эгоисткой, зацикленной только на карьере, вероятнее всего, была и ее вина. Стремясь заменить мне вечно отсутствующую мать, она упустила нечто важное. Или просто дед был для нее на первом месте… Наверное, это правильно – дети и внуки, вырастая, уходят, а человек, с которым ты прожила всю жизнь, остается до конца. Во всяком случае, у моих деда и бабушки именно так и сложилось, чего нельзя сказать об их дочери и внучке. Видимо, со временем в механизме под названием «семья» истерся какой-то винтик и все перестало работать так, как должно. Или просто время, в которое выпало жить нам, сделало наше поколение более расчетливым, жестким и зацикленным на других, новых, не всегда понятных старшему поколению ценностях.

Чтобы не углубляться в дальнейшие воспоминания и не причинять себе опять по-прежнему невыносимых страданий, я пошла в душ, а потом сварила себе овсянку. Опуская в соковыжималку кусочки нарезанной моркови и яблока, я временами бросала взгляд на подоконник, где лежал почтовый конверт. Эти письма, исправно приходившие раз в месяц, выматывали мне душу похуже воспоминаний о разводе и о прочих неприятностях. Я никогда не вскрывала конвертов и не читала их – ни разу за весь этот год, мне даже прикасаться к ним было страшно и противно. Эти письма были напоминанием о кошмаре, больше того – о моем позоре, недальновидности, глупости и слабости. Как могла я, такая скрупулезная и въедливая в делах, так глупо попасться в умело расставленную ловушку? Как могла я не понять, кто рядом со мной? Как могла я полюбить человека, которого совершенно не знала? Вернее – как могла я не узнать человека, которого любила? За столько лет не прочувствовать и не узнать?

При воспоминании о Кирилле Мельникове у меня до сих пор тряслись руки, а на глаза наворачивались слезы. Я действительно любила его и не замечала очевидного – он использовал меня, чтобы добраться до моей клиентки. Он – и мой дядя, оказавшийся к тому же на самом деле не дядей, а отцом, как в индийском фильме, которые в Болливуде снимают сотнями в год. Интересно, если попробовать продать им сценарий, то получу ли я за это хотя бы сто рупий?..

Овсянка остыла, и даже насыпанная сверху малина не сделала ее вкусной – или это просто настроение мое так испортилось? Воскресенье явно не задалось, и нужно было спасать хотя бы остаток дня, иначе вся неделя пойдет прахом, а у меня сложный и важный процесс. Выход был…