Контр Культ УРа №1 - Журнал

Журнал

Контр Культ УРа № 1

От редакции

"Перестройка открыла множество лазеек, через которые недобитое племя советских диссидентов может отвязаться… Люди, насильственно депортированные в рок-лагерь из иных культурных слоев, начали возвращаться на круги своя." Вынося эти горестные слова В. Мурзина на обложку предыдущего номера «Урлайта», мы не предполагали, что так скоро окажемся в смертоносном поле их действия.

Хотя могли и предположить. Озирая наше прошлое холодным взглядом сегодняшнего дня, мы видим, что «Урлайт» являлся неким магическим синтезом трех компонентов, насильственно закоммутированных тоталитарной эпохой в его пределах. Это, условно скажем, Рок, Политический Демократизм и Контркультура. Разные авторы в разное время оказывались носителями данных идей, но общая сумма личностно-творческих раскладов, кои они в себе несли, так или иначе создавала феномен "Урлайта".

Бутылка с тремя джиннами открывалась долго. Но лишь только пробка задвигалась, каждый из них задумался о своей дальнейшей судьбе в новых условиях.

Рок /почти весь/ потерял от счастья голову и, рванувшись к обнажившемуся Солнцу Советского социума, мгновенно превратился в лучах его в попс. Идеалы бескомпромиссности, любви и искренности стали разменной монетой нарождающегося новосоветского шоу-бизнеса.

Контркультура почла за благо остаться на дне бутылки. Мало того, именно в этой ситуации она, ранее стихийно цементировавшая андерграундный космос, начала осознавать себя как глобальное нонконформистское мироощущение.

Политический Демократизм, дождавшийся своего звездного часа, кинулся в рубку с Советским Социумом — чтобы покончить с этим чудовищем и занять его место. Эта жесткая волна унесла от нас идеологического кормчего «Урлайта» Илью Смирнова.

Мы, напротив, считаем, что существуем в непересекающихся с совком плоскостях и, соответственно, у нас нет нужды конкурировать с его продукцией в лице всяких "Новых миров", до которых мы якобы доросли. Во-первых, не доросли, а во-вторых, и слава Богу.

Непреходящая ценность рок-самиздата связана, в первую очередь, с тем, что он с момента своего рождения стихийно оказался в той сфере, которую великий М.Бахтин относил к народной низовой смеховой /или "карнавальной"/ культуре — противостоящей в его концепции двух культур заштампованно-высонопарному официозу. Да здравствует раблезианство! В XX веке оно — исполненное игрового начала, цинично-бесшабашное — ожило в контркультуре с ее политкарнавалами, психоделическими оргиями и ритуальными поджогами универмагов. В этой же кастрюле варились параллельное кино, нудистские театры-студии, «граффити» и, естественно, рок допродажного периода — когда любой кривой фузз-гитарный аккорд воспринимался как Голос Великой Свободы. Все эти дела были призваны решить, в общем, великую, хотя и утопичную задачу: извлечь из мертвящего кокона социального прагматизма Свободного Человека.

Из этой же оперы родилась спонтанная журналистика с ее женоподобным флагманом в лице Сюзан Зонтаг. Уныло-серьезной, зацикленной на цели изложения официозной журналистике игривая спонтанная ж. противопоставила эссеистического толка мир полубессмысленных вербальных замков, потоки субъективистского словесного поноса и общий отъявленный экстремизм — по поводу и без повода. Так в андерграундной журналистике развивался немыслимый для официоза разгул стилистической импровизации и свободы.

К непростому сегодняшнему дню передний край нашей рок-прессы поднялся над самим продающимся роком — и двинулся к новым горизонтам. Этот светлый путь распространения игрового и одновременно радикального рок-взгляда на остальной мир — будь то цепные псы социума, миазмы внутричеловеческого говна, эротика или крокодилы — представляется нам перспективнейшим путем развития отечественной рок-журналистики.

Итак, андерграунд, ранее являвшийся антитезой совку, ныне превращается в антитезу всему социуму. Многие бывшие "убежденные борцы с режимом" оказались борцами за личное социальное благополучие — и будут теперь вместе с Новым Бюргерством пытаться возвести на смену просевшему брежнандроповскому дзоту здание современного конструктивного государства. Но ни одно живое существо не может нормально функционировать без наличия внутренних микробов — таким микробом мы и желаем остаться во чреве нарождающегося нового госорганизма. Антибрежневский период истории нашего андерграунда окончен — на смену ему идет период глобальной контркультуры.

Why don't we do it on the road?

(Разговор, состоявшийся в Москве в августе 1989 года)

«ДВР»-О.Н.(А)

еще «УРЛАЙТ» — А.В. (В)

С.Г.(С)

С:…Мы не боимся обид. Чем больше обижаются — тем лучше.

В: Провокативный радикализм, иными словами.

А: Я не думаю, что это верно…

С: Ми вообще не хотим быть радугой для андерграунда. Чтобы она сияла, а он на нее умильно смотрел. Эдакой "Группой крови".

А: Другими словами, вы боитесь стать попсом?

В: Андерграундным попсом.

С: Мы не хотим стать андерграундным попсом, это же вообще трагедия. Это убивает андерграунд — когда он начинает внутри себя делать культ.

А: Это «Рокси» получается.

С: Это «Рокси» получается, это получается то, от чего ЗООПАРК умер, АКВАРИУМ умер, КИНО, вообще вся классика от чего умерла.

А: Но это очень сложно обойти…

С: Это очень просто обойти. Надо только это осознавать. Люди начинают с того, что создают какой-то спонтанный импульс — Майк, скажем, "Старые раны", Цой — «Электричку», Гребень… ну, "Немое кино". Потом вокруг них слетается, как воронье, андерграундная тусовка, и человек дальше хочет конкретно для нее светить — здесь как раз «я» заменяется на «мы». Мы пили воду из луж, мы пили эту чистую воду… А этого не надо, надо продолжать действовать по спонтанному импульсу. Тогда будет творчество.

А: То есть, наступает момент, когда спонтанный импульс просто гасится этим окружением…

С: Это все от человека зависит, и, опять-таки, от того, насколько глубоко он это все осознает…

А: А ты много можешь назвать людей, которые это осознали и выдержали?

С: Нет… А для чего вообще мы сами всем этим занимаемся?

А: Давай вот как. С одной стороны, для нас журнал — это возможность проявить свой творческий потенциал, с другой — я очень редко об этом говорю и стараюсь не употреблять таких слов — попытка создать некую духовную субстанцию, некий родник, к которому каждый волен приложиться или пройти мимо… Мне здесь трудно подобрать слова. По-моему, это более глубокие вещи, чем то, что вычитывается на поверхности.

С: Я давно об этом говорил: наш журнал — не отраженный свет рока, а форма рока.

А: Безусловно. Это тот случай, когда важен не столько результат, сколько процесс. Для нас важен.

С: И здесь можно говорить не только об определенной форме рока, но и об определенном типе сознания.

А: Да, хотя тип сознания тех людей, которые делают такие вот журналы, серьезно отличается от типа сознания среднего рокера.

С: Просто бывает некий рок-импульс — настоящий, а не вторичный, и бывает форма осознания этого рок-импульса. Журнал его осознает, а сам рок — вовсе не обязан. Когда он пытается себя осознавать, это не всегда бывает хорошо. Вот, например, Янка не пытается себя осмыслить, а Егор пытается — и конечный результат у него получается ниже.

А: Еще вот что. У наших журналов несколько странное сейчас положение. От рок-музыки мы уже оттолкнулись двумя ногами, хотя она была нашей изначальной почвой. Это связано и с реальным сегодняшним днем в музыке. Но мы еще никуда не пришли. А куда придем, неизвестно… Ясно, что мы не пойдем в литературу, хотя это интересно. Абсолютно ясно, что мы не пойдем в чистую политику. Есть возможность ухода в культурологию…

С: Есть возможность ухода в эссеистику. На эту тему Музиль — Роберт — говорил замечательную абсолютно вещь, что разные формы взгляда на предмет приносят разные плоды. И эссе поэтически гуляет вокруг предмета — и он в нем живет, а при объективистском освещении предмета со всех сторон он просто убывает в понятие.

А: Ты знаешь, мне кажется, что сейчас произошло определенное накопление количества и должен произойти какой-то качественный скачок. Это совсем не значит, что мы решим все проблемы, но форма может быть найдена даже в ближайшее время. Слишком долго уже мы мечемся между каких-то точек, которые нам интересны, но не могут найти выражения. И поэтому много материалов, которые — мимо. До определенный черты мы часто не дотягиваем. Не можем оторваться совсем от рока, от тусовки — это естественно. Но нам хочется чего-то большего, мы его пока не видим сами. Встает традиционный вопрос — мы делаем это для себя или мы делаем это для читателя?