Живая жизнь. Штрихи к биографии Владимира Высоцкого. Книга 2 - Валерий Кузьмич Перевозчиков

Живая жизнь. Штрихи к биографии Владимира Высоцкого. Книга вторая

Интервью и литературная запись Валерия Перевозчикова

Валерий Кузьмич Перевозчиков

От издательства

Высоцкий категорически отказывался отвечать на вопросы о личной жизни. «Я не люблю… когда чужой мои читает письма, заглядывая мне через плечо…» Но такая уж судьба великого человека, особенно судьба посмертная, — быть рассмотренным под микроскопом потомками до последнего «лоскутка души».

Правда редко бывает деликатной, а люди обязаны щадить чувства родных и близких. Но надо говорить всё. Необходимо с максимально возможной точностью зафиксировать воспоминания всех людей, которые общались, работали, дружили или хотя бы видели Высоцкого. Проходит время, и остаётся одна голая правда. Но если мы не скажем всего сейчас, то правда может оказаться неполной. Чем больше мы узнаем правды — пусть самой горькой, — тем скорее поймём, что никакая правда не может бросить тень на личность Высоцкого…

В 1988 году в издательстве «Московский рабочий» вышла книга «Живая жизнь. Штрихи к биографии Владимира Высоцкого». В ней журналист Валерий Перевозчиков впервые собрал интервью и беседы с людьми, близко знавшими Высоцкого, где каждый из рассказчиков (а их несколько десятков) делился описанием наиболее запомнившихся и интересных для него событий.

В 1992 году была издана вторая книга с таким же названием (М.: Петит, 1992). Точнее, «книга третья»… Дело в том, что вторая книга готовилась к производству в том же году в издательстве «Россия молодая», однако напечатана так и не была. Но ещё до того, как было принято решение об её издании, Валерий, не будучи уверенным, что книгу возьмут в печать, передал в журнал «Вагант» бо́льшую часть её материала для публикации, которая и была осуществлена тогда же в «Библиотеке Ваганта» в виде четырёх небольших брошюр (№№ 6–9, 1992), озаглавленных «Страницы будущей книги».

Подзаголовок оказался пророческим: «страницы» так и остались страницами — сама книга, в том виде, в котором её задумал автор в свет так и не вышла. Отдельные её материалы впоследствии были включены в книгу Перевозчикова «Правда смертного часа» (М.: Вагриус 2006), фрагменты некоторых интервью использованы им для подготовки других сборников…

Непосредственно у нас в издательстве «Алгоритм» выходила книга Перевозчикова «Владимир Высоцкий: только самые близкие». Планировали издать ещё одну: Валерий хотел подробно осветить пребывание Высоцкого на Кавказе, собирал материал, присылал для ознакомления. В последнем письме писал мне: «Взгляни, что получается… Но это пока черновой вариант — ошибки, повторы, — буду править и дополнять! Удачи, здоровья!» К сожалению, самому автору здоровья не хватило — работу над новым произведением он закончить не успел.

Издательство посчитало целесообразным и необходимым в год 85-летия Высоцкого опубликовать наконец материалы второй книги «Живая жизнь» в виде полноценного издания, восстановить тем самым неизвестные штрихи к его биографии и отдать дань памяти Валерия Кузьмича Перевозчикова — первого биографа Владимира Высоцкого.

Сборник дополнен также не опубликованными в книгах интервью В. Перевозчикова, печатавшимися в разные годы в журнале «В поисках Высоцкого» (издание Пятигорского государственного университета), главным редактором которого он являлся.

Борис Акимов

Благодарю за помощь в подборе иллюстраций:

Сергея Жильцова, Татьяну Зайцеву, Игоря Рахманова, Светлану Сидорину, Викторию Чичерину, а также Галину Юрову — наследницу фотографа Александра Стернина, материалы из архива которого были использованы в этой книге.

Стоял тот дом, всем жителям знакомый

Предисловие

Стендаль сказал, что биографию великого человека «придётся заново переписывать каждые пятьдесят лет». Со дня смерти Владимира Высоцкого прошло немногим более десяти лет — биографии ещё нет, идёт накопление материалов. За эти десять лет многое изменилось в нашей жизни, даже человеческий воздух стал другим.

Меняются и воспоминания о Высоцком. Заканчиваются публикации определённого и довольно ограниченного круга людей, становятся известными другие имена. Имена, как правило, менее известные, но люди зачастую более осведомлённые.

Содержание и стиль воспоминаний тоже изменяются. Разумеется, «у памяти — хороший вкус». И это её благородное несовершенство вначале оправдывало и вполне понятную восторженность, и вполне определённую недоговорённость. Тем более, что времена были не самые искренние. Теперь и времена совсем другие, и судьба Высоцкого состоялась. В ней нет ничего случайного и незначительного. Важно всё.

Однажды Высоцкий сказал об обработке своих песен профессиональными композиторами: — получается не совсем то, что он хотел выразить. Главное, «затушёвывается трагизм». «Смерть Высоцкого — это человеческая жертва», — сказал в июле 1980 года Иван Никитович Денисюк (первый советский номограф, по его чертежам был сделан макет к спектаклю Театра на Таганке «Пристегните ремни».) Неужели жизнь человека масштаба Высоцкого — это трагическая трата и отдача?

На наших глазах «сошли с дистанции» достаточно крупные поэты. Им не повезло — они умели экономить силы. Теперь живут в уюте воспоминаний о самих себе. Но «с точки зрения вечности» этот комфорт относителен.

Обыкновенные люди живут от жизни, а Высоцкий жил от смерти. Его трагический реализм не только в трагических стихах, но и в другой цене времени. «Время не есть некая данность, оно созидается» (Илья Пригожин, лауреат Нобелевской премии). Поэтому возможно, что время — категория творимая, творимая человеком. Можно предположить, что самая честная единица времени — это прожитая человеческая жизнь.

Давно известно, что не из каждой жизни получается судьба, и что «нельзя стать великим малой ценой». Высоцкий расплатился главным — своей жизнью.

«Человеческая судьба, оплачивающая своим жизненным трагизмом творческий акт, служит гарантией нешуточности обращённого к людям слова» (С. С. Аверинцев). Может быть, именно в этом глубинная причина интереса не только к творчеству Высоцкого, но и к его жизни и судьбе. «Нам важно знать, каким был человек, который состоялся несмотря ни на что, который один сумел поднять глыбу молчания» (А. Битов).

Вспоминая о других, нельзя не говорить о себе. Рассказывая о себе, трудно сохранить беспристрастность. Конечно, воспоминание не исповедь — исповедь предполагает покаяние, — но людям свойственно естественное чувство вины перед ушедшими. Мы поняли и приняли тяжеловесную истину Достоевского: «все виноваты перед всеми». «Только почему моя