Кровавый срок - Макс Коллинз

Макс Аллан Коллинз

Кровавый срок

Жизнь — борьба.

Человек — лишь работник.

Боль его хозяин, и ничего не

знает тот, кто не страдал.

Брось-ка пистолет, парень,

брось-ка пистолет, черт

возьми, брось-ка пистолет.

«Carnal Hours» 1994, перевод А. Милютина, А. Ярлыкова

Глава 1

Гидросамолет шел на посадку. Тропическое море внизу блестело, переливаясь всеми цветами радуги. Вода, казавшаяся изумрудной на отмелях, отражала солнце, на мгновение вспыхивала красным, и становилась темно-синей. Маленькие островки с песчаными пляжами, очерченными линиями мангровых, ананасовых деревьев и пальм; крошечные необитаемые рифы, — на таких, наверное, лет двести назад скрывали свою добычу пираты — все это дополняло необычный, достойный кисти вдохновенного импрессиониста колорит открывавшейся передо мной картины.

Самолет приближался к большому острову Нью-Провиденс (должно быть, особо любимому пиратами), и синие воды в лагуне с белым как снег песком на берегу вновь окрасились зеленым. За лагуной раскинулся Нассау, административный центр Багамских островов. На невысоких холмах среди неподвижных пальм пестрели белые, желтые и розовые здания, которые, казалось, случайно попали в этот яркий мир под чистым голубым небом. Сверкающие коралловые нити дорог извивались внизу, как ожерелья, небрежно спадающие с загорелых шеек хорошеньких островитянок. Ослепительный при свете утреннего солнца, это был захватывающий и одновременно соблазнительный вид: мне не терпелось поскорей оказаться на пляже и сразу же заснуть там в тени.

Крылья блеснули серебром, и солнце заглянуло в иллюминаторы, когда самолет заходил над гаванью. В другое время здесь наверняка было бы полно прогулочных катеров и пароходов, но теперь, во время войны, мирные корабли покинули Нассау. Правда, я видел, как несколько богатых туристов брали тридцатипятидолларовые билеты на мой рейс Пан-Америкэн из Майами. Что ж, вряд ли они сегодня увидят ныряльщиков или танцующих девушек в Нассау. Теперь — мертвый сезон. Теперь — война. Но мне это не мешало. Я летел сюда по делу.

«Рабочий отпуск», — вот что привело меня сюда. «Рабочий отпуск» в Нассау — глупо звучит, не правда ли?

Вся эта история началась, конечно, не в Нассау. Для кого-то она началась в Новой Англии, или в Канаде; кто-то, может быть, считает началом этой саги о жадности, любви и убийстве события, случившиеся на острове Маврикий в Индийском океане.

Но для меня все началось, как всегда, в Чикаго.

— Мистер Геллер? — спросил незнакомец, небрежно помахивая соломенной шляпой.

Это был среднего роста, широкоплечий, стройный, излучающий уверенность мужчина. Даже если бы я не был детективом, я бы догадался, что этот загорелый, говорящий с южным акцентом, в выцветшем костюме человек — из южных штатов.

— Натан Геллер?

— Точно, — сказал я, приподнимаясь ему навстречу из-за бокового столика ресторана Биньона.

— Мистер Фоскетт?

— Мне очень приятно, — ответил он, сверкнув белозубой улыбкой на гладком, загорелом лице. — Зовите меня просто Уолтер, — сказал он, устраиваясь за столиком напротив меня. — Ненавижу формальности, знаете ли.

Как же, если он действительно ненавидит формальности, он бы попросил называть его Уолт. Но я все равно сказал:

— И сам ненавижу их больше чумы, Уолтер. Зовите меня Нат.

У него были немигающие коричневые глаза и неприятный рот. Казалось, он пробует слова на вкус, когда говорит. У него были вежливые, ненавязчивые манеры, свойственные адвокату. Им он, кстати, и был.

— Не возражаете, если я закурю? — поинтересовался он. Он не вытащил сигареты прежде, чем я ответил «пожалуйста». Типичный южанин, черт побери. Я знал таких на службе: все они были чертовски вежливыми, такими вежливыми, что я готов был их задушить.

— Конечно, курите, — сказал я. — Я заказал виски. Может, выпьете со мной?

— Стакан мартини не повредил бы.

Он был на добрых десять лет старше, чем я (мне тогда было тридцать семь). Ловким движением он достал из золотого портсигара сигарету «Честерфилд», размял ее и поднес к ней позолоченную зажигалку. У него были белые изнеженные руки с маникюром на ногтях.

Я махнул официанту.

Ресторан Биньона был своего рода мужской цитаделью района Луп: юристам, брокерам и бизнесменам нравился уют его простых деревянных столиков, строгий декор и ненавязчивое обслуживание. Гул голосов громко спорящих помощников официантов сливался с шумом работающих вентиляторов и растворялся в сигаретном дыму и аромате классно приготовленного бифштекса. Это был рай, если в рай можно попасть без секса.

Ресторан Биньона был всего в двух шагах от офиса, который я снимал неподалеку, на Ван-Барен-стрит. Кроме ресторана и клуба «Стандарт», здесь больше не было ничего шикарного. Сама улица была так себе: жуткая смесь пивных, ломбардов и ночлежек с пьяницами в дверях. В нашем доме жили зубной техник и хиромант, подпольный гинеколог и несколько сомнительных стряпчих по грязным делам. Мистер Фоскетт вряд ли когда-нибудь встретит их в суде.

Лет десять назад я сам начинал так же: снимал маленькую комнату в здании, где по ночам работал сторожем. Теперь, через десять лет, а точнее — в июле 1943 года, «Детективное суперагентство» (президентом которого я сам себя назначил) занимало почти весь третий этаж; в штате у меня состояли три детектива и секретарша.

Надеюсь, когда война закончится, многим фронтовикам понадобится работа, и я смогу еще больше расширить свое дело. Может, даже сниму для «суперагентства» большие роскошные апартаменты. Я кое-чего добился за все эти годы. Известность в определенных кругах иногда приводит ко мне богатых клиентов, таких, как этот адвокат из Палм-Бич, сидящий сейчас напротив меня за столиком ресторана Биньона.

— Я высоко ценю ваше согласие встретиться со мной за ленчем, — начал Фоскетт. — Особенно, учитывая, что вы совсем не знаете меня.

— Ничего, все в порядке, — ответил я. — Я всегда здесь обедаю.

— М-м... кстати, что вы мне посоветуете заказать?

— Копченую пикшу — фирменное блюдо заведения. Только не берите мясного: порции маленькие, как кот наплакал.

Фоскетт покачал головой.

— Такова реальность нашего трудного времени, — горько усмехнулся он. — А что вы скажете об отпуске... с оплатой... на тропическом острове, например?

Я думаю, он ждал, что я сойду с ума от радости, но я лишь засмеялся и сказал:

— У меня недавно уже была такая поездка.

Его брови поползли вверх:

— Правда, а куда?

— Небольшая экскурсия на Гуадалканал.

Брови опустились. Фоскетт перевел дух.

— Я не знал, что вы служили. А в каких войсках?

— Во флоте.

— Мой зять служил во флоте. За вас, сэр! — Он поднял бокал мартини. Я улыбнулся, кивнул и опрокинул свое виски с кока-колой.

— Боюсь, я слишком стар, чтобы воевать, — сказал Фоскетт с таким видом, будто он сожалеет.

— Я тоже не молод. Но если напьешься и наврешь насчет своего возраста... Что вас привело в Чикаго, мистер Фоскетт?

— Уолтер. Вы, вы, Натан.

Он сказал это театрально. Слишком театрально, черт возьми — он, юрист корпорации, никогда, конечно, не выступал в суде. Да и не мог бы — слишком плохой актер.

— Я прилетел в Чикаго на один день, Натан. Сегодня днем я улетаю назад. Я прилетел, чтобы встретиться с вами в интересах моего важного клиента.

Чертов южанин. Я же просил называть меня Нат но, оказалось, Уолтер предпочитает «Натан».

— И кто же этот ваш «важный клиент»? — спросил я слегка раздраженно. На прошлой неделе, когда мы договорились с ним о встрече по телефону он тоже упомянул о клиенте уклончиво. Но если адвокат из Палм-Бич хочет заплатить за ваш обед почему бы и нет.

Вдруг я начал немного нервничать, может, этот адвокат из Флориды имел в виду «важного клиента» из гангстеров? Этот солнечный штат стал им, можно сказать, вторым домом. Вообще у меня, как у бывшего копа, была прочная репутация и свои связи среди них, но после убийства Фрэнка Нитти в начале нынешнего года эти связи значительно ухудшились. Возможно, Фоскетт приехал как раз насчет этого.

Черт, как я не хотел, чтобы дело обстояло так.

— Сэр Гарри Оукс, — произнес он почтительно.

Он мог бы сказать и «Уолт Дисней» или «Джо Ди Маджио». Это знаменитое имя сейчас ничего мне не говорило.

— Тот самый крутой бизнесмен? — нерешительно спросил я.

— Тот самый очень крутой бизнесмен, — медленно ответил он, по-южному делая ударение на слове «очень».

— Самый богатый человек в Канаде, не так ли? — осведомился я.

— Да, только сейчас он живет на Багамах. Точнее, в Нассау, — в глазах Фоскетта блеснуло восхищение. — Он бы мог жить в мраморном дворце с позолоченным куполом, сверкающим жемчугами. А он предпочитает простую жизнь в тропическом раю.