Я – астронавт - Алексей Зозуля

Я – астронавт

Алексей Зозуля

© Алексей Зозуля, 2017

ISBN 978-5-4483-6563-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я космонавт. Но об этом уже говорить не модно говорить. Моя миссия совершать полеты в космос. Работа не из легких. Бешенный ритм обучений, тренировок и всего прочего, что требует от тебя начальство. Но я горжусь собой и своей профессией. Хотя космонавты уже сравнились с профессией агрария. Сейчас на зерноуборочном комбайне работать престижней, чем изучать космос. Уточняю – я не ученный. Я обслуживаю звездолет. Мой чин не высок – простой борт инженер. Я ремонтирую машину, чтобы она могла летать. На корабле у меня много начальников. Даже бортовой врач может командовать мной.

Еще я люблю космос таким, каким он есть. В иллюминатор могу часами любоваться видом космического пространства. Наверно, это спасает меня от безумия в долгие годы перелетов. Еще я люблю рисовать картины, хотя художественный талант у меня минимальный. Мои произведения получаются как-то спонтанно. Я рисую на планшете электронным пером, потому что рисовать красками не получается из-за невесомости. Такое занятие мне очень нравится. Часами сижу и вывожу линии забывая обо всем на свете.

Еще я мечтаю о девушке. То работа, то учеба мешали вовремя повстречать ту единственную и неповторимую. Всем моим начальникам разрешено вступать в брак. Они летят попарно, но обо мне, борт инженере, никто и не думает. Или думают, что мне ничего не надо. Я подозреваю, что мне подмешивают лекарство для ослабления желания. Но ничего не поделаешь – таковы нормы космических исследований. Все ровно родить детей в космосе строго запрещено, наложено табу. Ходили слухи о экспериментах. Получались мутанты без души и ума, а таких нам не надо. Лучше в это не встревать. Имеется даже статья в уголовном кодексе об ответственности за рождения мутанта.

Для меня звездолет это все – дом, семья, родина. Если разобраться, то на земле я прожил меньше, чем пробыл в полетах на звездолете. Я знаю каждый его уголок, я был во всех его отсеках, ремонтировал все, что только можно было ремонтировать. Я бы не сказал, что все так плохо и что все так часто ломается. Но когда ты в полете годы, то это уже целая история поломок. Когда годы тренировок дают свои плоды, то ты себя чувствуешь чуть ли не гением. Ты становишься уникальным и можешь делать такие вещи, и ремонтировать такие узлы, о которых простой смертный и не слышал.

Звездолет наш много палубный. На первой капитан с помощниками, на второй бортовой врач со с всякими научными службами, на третьей мы – обслуживающий персонал. Ремонтная бригада, прачки, уборщики мусора и так далее. Недавно нам подселили робота, который выполняет наружные работы, чистит и подкрашивает звездолет или латает дыры. Я не знаю, что он делает там снаружи по десять часов. Он только приходит на подзарядку. Я бы сказал, что это не совсем наружные работы, у нашего звездолета два корпуса, и вот робот ходит между этим корпусами и латает пробоины. Ему кислород не нужен, и поэтому он выполняет эту работу. Два корпуса соединены блоками, по которым этот робот и ходит, а человек мог бы поскользнуться и упасть. У робота на ногах специальные зацепы, чтобы хорошо цепляться за балки.

Я все же рад что могу передвигаться по всему звездолету выполняя мелкие ремонты дверей, люков иллюминаторов. Такова моя обязанность. В космических технологиях я совсем не разбираюсь, ремонтом серьезных узлов занимаются другие, а я, наверное, больше техник по дверям, но если что, мог бы справиться и с двигателем или системой жизнеобеспечения. Временами я заменяю инженера по освещению. Бывает, что он войдет в запой. Он друг капитана, так что в запой входит не по своей вине, а по дружбе с капитаном. Но это слухи. Нас не допускают на первый уровень без особой нужды. Ну а двери там редко ломаются.

Встал, прошел успешно. Немного тошнило от скорости, но когда переключились на шестую сверхскоростную, я уже ничего не чувствовал. Вырубился потеряв сознание. Такое бывает редко, но что поделаешь. Уверен, что половина экипажа вырубилось именно на шестой скорости. Это чертово число так с нами поступает. Ученные пытаются понять, почему. Рано или поздно они решат эту проблему, а пока – если ты теряешь сознание – считается нормой. Вот когда включается десятая сверхсветовая скорость – тогда все оживают, словно ничего и не было. И приступают к дальнейшей работе.

– Еще раз так меня вырубит, то брошу эту работу к черту, – жаловался я напарнику по каюте. На корабле все всегда живут по парно, чтобы в случае чего друг друга могли спасать или хотя бы доставить в медицинский отсек. В этом отсеке твоим здоровьем занимаются роботы и медицинские компьютеры. Да и так поговорить хоть есть с кем.

– Не ругайся. Ты никуда не денешься. Осталось доработать до пенсии еще десяток годков. Вот тогда мы и оторвемся, – похлопал меня по плечу Валера.

– Идиот, на пенсии тебе уже не до тусовок будет. После таких полетов мы с больничной койки не будем вылезать, – покрутив пальцем у виска огрызнулся я.

Друг друга обзывать – это глупая и безобидная привычка, на которую мы, простые парни, не реагируем. Это просто так говорится.

– Да пошел ты, нытик! Представ море, пальмы и песок, – не успокаивался Валера.

– Море, камни и радиация – вот что – осталось на нашей миленькой планете после шести мировых войн, – сказал я.

– Да брось ты! Есть искусственные салуны, где все это можно купить, – Валера все же продолжал мечтать.

– Да тебе на пенсии уже будет не до девочек! Лучше сходи в нашу комнату отдыха к медсестре, – намекнул я на борт-проститутку.

– Вика? Да она же на работе спит со всей нижней палубой! Вот бы пройти на верхнюю палубу и получить удовольствие с ихними девушками. Капитан, говорят, покупает себе на разных планетах девушек молоденьких и прекрасных, – облизался Валера.

Да что с ним спорить. У него одно на уме. Хотя и сам я всегда мечтаю о большой любви.

– Хорошо, на первой же планете берем увольнительную и пробежимся по местным пробежимся. Деньги как вода, все-равно закончатся, то лучше уж на девочек потратить. А то состаримся и не узнаем настоящей женской любви. Жаль, что женщины неохотно идут служить на звездолеты. Как было бы хорошо, если бы ты, Валера, был девушкой! Вот я бы тогда оторвался! – пошутил я.

– Ты не очень то выступай, а то когда следующий раз вырубишься, я воспользуюсь тобой и не посмотрю, что ты мужик, – ткнул мне дулю Валера. Ему не нравилось, что его сравнивают с бабой, но я же пошутил.

Так мы могли продолжать дружественные оскорбления еще долго, ели бы не загорелся свет, который значил, что наступила наша очередь дежурить. Мы собрались идти на вахту. Сегодня будем обслуживать моторный отсек. Наше дело заключается в том, чтобы все его двери, лифты и люки работали.

– Не люблю моторный. Там слишком шумно и вечно все ломается, – бурчал Валера.

– Зато не скучно. Люблю чинить всякую всячину, – ответил я правдиво.

– Понимаю, так быстрее время летит и ничего страшного не происходит, лишь бы кому чего не зажало дверью как в прошлый сезон. Помнишь – руки и ноги поломанные, – сказал тихо как из гроба Валера.

– Да иди ты со своими шутками! – отмахался я понимая, что я даже никогда не слышал о том, что двери могли кого-то прищемить. Там такая система безопасности, что будь здоров! Только они ломаются и их нужно чинить, латать и смазывать. Но вреда человеку еще ни разу не принесли ни одни двери. Конструкторы знали, что делали. Скоро начнется эра дверей с электромагнитным полем. Вот тогда мне нужно будет распрощаться с работой. Но новики новинками, а нет ничего надежней простого винтового люка.

Я уже заканчивал смазывать очередную дверь на первом уровне, как вдруг громко рванул взрыв. Он подбросил меня и стукнул головой об стенку. Не помню, что было дальше. Опомнился я в спасательной капсуле первого класса. Интересно, как я попал сюда? Тут одни богачи. Неужели в беспамятстве я осмелился на такую дерзость? Вдруг я понял, что меня хлопает по плечу седобородый старик в монашеской одежде.

=– Это я, сынок, тебя подобрал и с помощью моего пропуска определил сюда. Я не смог оставить тебя умирать, – сказал монах.

– А что случилось? – спросил я в недоумении.

– А кто его знает. Взрыв вы помните. Потом прозвучал сигнал тревоги. Я побежал к спасательным капсулам, – сказал мужчина, сидящий сзади.

– Здесь кто-нибудь знает, что произошло? Есть кто из высшего руководства? – обращаясь ко всем поинтересовался монах.

Молчание означало, что среди нас не было никого, кто мог бы нам что-то объяснить. Или не хотели говорить. Еще тут находились несколько девушек и один монах. Да, раньше я видел этих девушек. Это повара с высшего класса, а мужики больше всего работники столовой. Их форма напоминала поваров. Монах, понятно, и я, попали на чужое место.