Одна ошибка - Дарк Коулт

Дарк Коулт

Одна ошибка

Пролог

Лето 1995 года

Стояла темная и устрашающая до мозга костей ночь. Казалось, духота охватила весь город, не давая уснуть ни на минуту. Даже звезды спрятались от ужасной духоты. Большая и хмуро надутая туча нависла над всеми, хотя дождя и не было.

Сони лежала на кровати и не могла уснуть. Удушающая духота не давала ей сомкнуть глаз. Она долго переворачивалась с боку на бок, однако на мгновение глаза сомкнулись, и она задремала.

В глубине далекого сна ей послышался нежный и такой мягкий зовущий голос: «Сони… Сони… Сания…» Он казался таким знакомым и так сладко ударялся в ее слуховые клапаны, что неожиданно свинцом налитые веки открылись сами по себе.

— Это ты любимый? — протяжно произнесла лишь она и отвернулась от него, но словно ударенная током резко обернулась. Сон улетучился в одну минуту. «Сон это или явь», — пульсировало в мозгу.

— Как,… это ты? — еле произнесла она и бросилась в объятия мужа.

— Да милая, это я, — ответил Камал.

— Но… но, ты же… был… — отрывисто лепетала Сони, нежно поглаживая его лицо.

— Я тебе все объясню, но только после. Могу сказать только одно, мне нужно срочно уехать, ненадолго. Я пришел проститься, — он медленно уложил ее и начал целовать шею.

— Как это уехать? Что проис… — дальше она уже не смогла ничего сказать, так как он закрыл ее рот в страстном поцелуе.

— Милая, после…

Он медленно скользил по ее телу, наслаждаясь ароматом мягких волос, от которых веяло душистым запахом полевых цветов. Сони немного успокоившись, стала поглаживать его курчавые, длинные волосы. Он нежно гладил ее от талии до грудей и обратно. От прикосновений его рук соски затвердели и гордо устремились ввысь. Он опустил голову, взял в рот сосок и обвел языком в полукруговом обороте. Ощутив, как ей приятно, так как она нежно и страстно прижимала его голову к груди, он настойчивее начал сосать грудь.

Сони сладко постанывала, он отрывисто дышал, сжимая груди, лаская ее нежное тело, как шелк. Желая продлить сладкое ощущение, Камал положил руку на бугорок расположенный ниже живота и проник в ее шелковые розовые складки. Ему навстречу хлынул жизненный сок из глубин вагины. Сони тихо застонала, ее гибкое тело извивалось и подрагивало в предвкушении сладкого наслаждения. Исследуя языком, каждую клетку ее тела Камал опускался все ниже и ниже, оставляя за собой влажный след от его жарких поцелуев. Дойдя до желанной цели, он остановился, вдыхая мускусный запах ее страсти. И долго не задумываясь, его руку заменили горячие губы. Взяв губами набухший клитор от возбуждения, он начал ласкать его языком.

Словно волна судороги прокатила по всему телу Сони, учащенно забился пульс, не выдержав этой сладкой муки, она тихо выдохнула:

— Камал… Я сойду с ума… войди в меня…

Его вздувшийся фаллос медленно входил в шелковый канал ее влагалища. Сони обвила его ногами, желая ощутить его полностью в себе. Медленно, продлевая острое желание в ней, и словно дразня ее, Камал делал слабые, неторопливые движения туда и обратно. Сони двигалась в такт его движениям, отчего еще больше разгорелась в нем страсть. Постепенно ускорялся ритм их божественной оргии, в которой они превозносили друг друга на высоту наивысшего блаженства. Каждый из них близился к концу этой страстной муки любви и тела влюбленных забились в конвульсиях оргазма.

Камал дышал тяжело и отрывисто, и даже не услышал, может быть в порыве страсти, как слегка вскрикнула его жена в мучениях любовных наслаждении. Изнемогая от быстрых и бесконечных толчков проникая все глубже и глубже, он взорвался в самой ее глубине святая святых, где происходит огромное чудо дающее жизнь человечеству. Оргазм разлился по всему телу Сони сладкой волной.

Наконец-то кончив, Камал обессилено отбросил голову на мягкую подушку. Силы словно покинули его; полное опустошение, окружив их, витало в воздухе, но он еще и еще готов был заниматься с ней нескончаемым удовольствием, даруемым плотью. Немного придя в себя, он принялся целовать ее шею, плечи, руки, грудь.

Сони лежала, откинув голову назад. Волосы волнистыми локонами расползлись по всей подушке. Руки были откинуты за голову. Судя по спокойно вздувавшейся груди, Сони дышала глубоко и ровно, словно спала как младенец. Немного полежав, она нехотя открыла непослушные веки, и любопытный взор устремился на мужа.

— Теперь то, ты можешь рассказать, в чем дело? — сделав хмурый вид и стараясь придать голосу строгость, спросила Сони.

Камал нежно смотрел на прелестное лицо жены, которое старалось показаться строгим, однако не получалось. В полутьме оно было еще милее и красивее. Разглядывая ее, он внезапно улыбнулся:

— Ну, не надо делать такой строгий вид, у тебя не получается. Лучше улыбнись.

— Ты что, смеешься надо мной? — удивилась Сони и одна бровь медленно приподнялась.

— Ну-ну, успокойся, — обняв жену за талию, он коснулся ее губ и провел по ним языком, — это для твоего же блага. Много будешь знать, быстро состаришься…

— Нет уж, уволь, ты должен мне ответить. В конце концов, я твоя жена и имею права знать, в чем дело…

Нотки злости уже начали отделяться от строгости. Сони облокотилась на руку и продолжила:

— Я не понимаю, что происходит? Меня не пускают к тебе. Тебя так бесцеремонно сажают и вот, ты здесь?! Тебя отпустили, да?

— Ладно, только успокойся. Хорошо?… Я… Я просто удрал, — тихо произнес Камал.

Сони удобно расположилась на кровати, предположив, что рассказ будет длиться долго, и не ошиблась.

— Понимаешь, здесь замешана мафия. Точнее элита города, а в особенности власть над городом. Как ты знаешь, мой отец был большим боссом всей мафии города, чуть ли не над самим городом. А Педро, этот метис, появился позже. Да, у него было много людей, связей, силы всегда были на его стороне и он был крупный мафиозник — отъявленный негодяй, настоящий рэкетир. Я точно не знаю, так как нет доказательств, но чувствую, что это его рук дело. Педро побаивался отца, но и власть над городом тоже могла его соблазнить. Отец предупреждал меня, велел быть на чеку, а я счел это безумием, наваждением очумевшего старика, и вот… Ты знаешь, у нас были разногласия, мы часто спорили с ним. Да и все знали наши отношения. Но я не убивал отца. Ты ведь мне веришь? — с надеждой в глазах он смотрел на нее.

— Да,