Игра в «Городки» - Юрий Николаевич Стоянов

Юрий Стоянов

Игра в «Городки»

Представляю книгу Юрия Стоянова, которого представлять не надо.

Потрясающий актёр — раз!

Очень образованный человек — два!

Как такой образованный человек стал актёром?!

Видимо, мастер показа победил рассказ.

А теперь рассказ победил показ.

Я счастлив любому поводу для разговора о Юре Стоянове — благородном отпрыске болгарской одесской диаспоры.

Талантлив отчаянно, мерзавец!

Несёт в себе десятки разных женщин и мужчин.

Со Стояновым и Олейниковым знакомы все.

Стоянова я знаю больше, хотя короче.

Ибо!.. Ах, ибо, ибо…

С таким талантом не знакомятся!

Знают наизусть! Его —

М. Жванецкий

Игра в городки

Найти где-нибудь во дворе или на пустыре площадку размером 2 на 2 метра не так уж трудно. Это — пространство игры. В этом квадрате складываются разные фигуры из маленьких деревянных цилиндров. Нужно отойти на шесть с половиной метров и длинной битой попытаться сбить построенные фигурки — «вилку», «звезду», «ракету»…

Это — правила игры. В нее любили играть писатели Толстой и Горький, певец Шаляпин и император Николай Второй, а еще Ленин, Калинин, Ворошилов, Сталин… Игра не требует специальной амуниции, сложного инвентаря, не имеет ограничений по возрасту, больших денег в ней не заработаешь. Недорогая игра. Называется «городки».

Когда с Ильей Олейниковым мы придумывали наш «Городок», то совсем не думали о подзабытой игре с похожим названием.

Жизнь — это трагедия, когда видишь ее крупным планом, и комедия, когда смотришь на нее издали.

Чарли Чаплин

Лучше, когда над тобой смеются, чем когда над тобой плачут!

Программа «Городок»

Посвящение

Всем зрителям программы «Городок» посвящаю эту книжку. Всем, кто любил нашу пару Олейников— Стоянов, или только Олейникова, или только Стоянова. Всем командирам подводных лодок и кораблей дальнего плавания, которые со словами «Я вас научу „Городок“ любить!» обрекали свои экипажи на многомесячные просмотры программы.

Всем женщинам, которые отвоевывали у мужчин эфирное время и переключали телевизор с футбола на «Городок».

Всем мужчинам, которые предпочитали эту передачу любимому сериалу жены. Всем бабушкам и дедушкам, которые передавали любовь к «Городку», по наследству внукам.

Всем таможенникам, которые закрывали глаза на огромное количество кассет и дисков, пересекающих границу в сторону наших зарубежных соотечественников.

Всем нашим телевизионным начальникам, которые любили «Городок» не по службе, а как все остальные.

И даже видеопиратам, которые своими «левыми» тиражами, не принеся нам ни копейки денег, увеличивали количество наших зрителей, а следовательно, и количество любви к нам.

И тем, кто подворовывал наши сюжеты в других передачах и выдавал их за свои без всяких последствий. Они дарили нам удивительное чувство удовлетворенности и великодушия. И тем новым ребятам, которые шутят в кадре уже совсем по-другому, но в том, что они делают, чувствуется, что они внимательно смотрели когда-то «Городок». И это так клево! Всем тем, кто всегда ждал нашу программу, тем, кто ее оплакал, и тем, кто продолжает ждать… Словом, всем тем, кто считает «Городок» — маленькой юмористической энциклопедией жизни не только большой страны, но и своей личной!

Вступление

Когда я был маленьким, меня часто оставляли дома одного. Родители подолгу задерживались на работе. Это у нас семейное. Чтобы заснуть, я придумал себе такую игру: забираешься под одеяло и представляешь себя внутри необычного дома. Его фундамент сделан из огромных камней, а стены сложены из толстых бревен. Внутри дом небольшой и потолок невысокий, чтобы было уютно и безопасно. Посреди комнаты — огромный открытый камин. Весь пол устлан шкурами животных. За окном воет вьюга. В очаге потрескивают поленья. В доме тепло, уютно и совсем не страшно одному.

Я сижу за старинным резным столом и при свечах пишу книгу. Книгу про то, о каком доме я мечтаю. И пока я придумываю тот дом, который в книге, я незаметно засыпаю.

Я взрослел, но засыпал только благодаря этой моей детской игре. Вместо деревянного дома появлялся чукотский чум, швейцарское шале, землянка в лесу, пещера на необитаемом острове, пентхаус на небоскребе… Я улетал в объятия Морфея в поездах, самолетах, в гостиницах, в казармах и чужих домах. Неизменным оставалось то, что я пишу книгу…

И вот я написал книгу. И должен признаться: ни разу над нею не заснул. Чего и вам желаю!

И ещё:

несмотря на то что я сам вроде как «человек искусства», люди в этой книжке говорят, как в жизни. Так что читать ее детям на ночь не обязательно!

Юрий 100Янов

Илюша

Однажды я готовился к выходу в сборном концерте, посвященном то ли Новому году, то ли Восьмому марта. Дверь распахнулась, и в гримерку влетели четверо угрюмых ребят. Они переодевались быстро и деловито, как рабочие перед сменой в литейном цеху.

Надев костюмы и улыбки, квартет выскочил на сцену, отчебучил номер, обкатанный уже тысячу раз, а потому ладно скроенный и лихой. Зал смеялся, долго хлопал. Парни выдали заготовленную бисовочку и нырнули обратно в гримерку.

— Ты и правда сын Стржельчика? — спросил, запинаясь и смешно подмигивая, один из них — Илья Олейников.

Ходила по Питеру такая сплетня, а я не разочаровывал.

Но в этот раз почему-то сказал правду:

— Нет, я сын Николая Первого.

Илья уже был известным, а обо мне могли сказать лишь то, что я служу в лучшем питерском театре. Кто я и как меня зовут, знали единицы. Впрочем, факт работы в Большом драматическом украшал любого актера. Украшал ли я театр, не знаю. Вряд ли. А эстрадника Олейникова вместе с партнером Ромой Казаковым не реже двух раз в год показывали по телевизору. Фразу «Вопрос, конечно, интересный…» из их скетчей помнят и по сей день.

«Почему Олейников выступает с квартетом и где Казаков?» — подумал я в тот вечер, но спросить не решился. Не слышал еще, что Рома сгорел от рака за пару месяцев. Илья очень ему помогал, маялся, что знает о болезни, а Казаков нет. Эта ситуация зеркально повторится у нас с Илюшей…

Лелик не раз признавался мне, что он актер, категорически не умеющий работать один. Поэтому для него смерть Ромы