Обратимость - Лия Шатуш

Обратимость

Лия Шатуш

Дизайнер обложки Лия Шатуш

© Лия Шатуш, 2017

© Лия Шатуш, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4474-1392-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Снова ночь

Я открываю глаза – ночь

Я закрываю глаза – ночь

Мои легкие наполнены ночью, как темный колодец застывшей водой, в которую смотрит молчаливый месяц.

Я дышу ей, не чувствуя ничего, я смотрю в нее как слепец не видя ничего

Ничего вокруг, никого рядом…

В моем звенящем дне, полным голосов и шума я вижу тихую ночь, в лицах близких – пустоту ночи.

Она как многоликая царица окутала меня звездной мантией, сделав своим избранником, своим фаворитом, заставив примоститься у ее царственных ног в покорности.

Я смотрю в ее глаза, полные звезд… вот-вот они рассыплются звенящим блеском в моей душе оставив в ней пустоту. Она уводит меня жестами своих прозрачных рук, побуждая повиноваться им как безвольную марионетку. Она говорит со мной на разных языках, ни один из которых я не знаю. Она отражается во всех зеркалах неизвестными мне отражениями. Она оставит меня одного, но будет во мне, как есть: многоликая и изменчивая как вода, резкая и улыбающаяся как блеск кинжала, заботливая и холодная, царственная и требовательная в любви к ней.

Она выносит и родит во мне усталость – свое любимое чадо, она закрепит его во мне, так что я не замечу и оставит со мною навсегда, как живой организм, как трепещущий полный нервных окончаний комок. Он будет биться во мне вместо сердца. Так, как я когда-то чувствовал живое сердце, я буду чувствовать усталость. Буду смотреть сквозь нее в день, и видеть ночь, направлять сквозь нее чувства, что будут возвращаться ко мне, не найдя цели, говорить сквозь нее, но останусь не услышанным, думать сквозь нее, но потеряю свои мысли, и они уже не принадлежат мне, они отвергли меня как недостойного.

Я несу на себе крест из страданий и несбывшихся снов, за мной тянется шлейф из безысходности и тишины, впереди меня безводная пустыня, в которой я изучил каждую песчинку, я знаю, что увижу, если подниму голову, а под ногами моими пропасть.

В глаза мои смотрят пустые глазницы Вечности, она всегда одна и та же… она всегда похожа на ночь… ее невозможно избежать и нет от нее спасения. Она вызвалась мне в невесты и ревностно охраняет мой взгляд и делает так, что я вижу только ее.

В уши мне шепчет дурманящий голос Очевидности. Он всегда один и тот же и никогда не поменяется. Я знаю, что он скажет мне завтра, через месяц, год, много лет и веков. Порой я путаю его с моими мыслями, настолько он сросся со мной. Порой я растворяюсь в нем, будто всегда был с ним одним целым.

Что я могу дать тебе? Оставшись со мной – ты будешь страдать, потеряв меня – ты будешь страдать. Ты не услышишь от меня ничего нового, каждый день будет один и тот же, я буду с тобой как твое проклятие и оставлю тебя, проклинающей меня. Мои движения заучены, жесты —не замечены, образы не меняются. Я передам тебе свою усталость, как новый плод, от моих рук не изойдет ничего, кроме холода вечности, голос мой будет звучать поначалу в твоих ушах, но потом исчезнет, растворившись среди аромата дурмана. Ты будешь видеть моими глазами и слышать моими ушами, перестав отличать себя.

Равноценна ли жертва тому, что ты имеешь сейчас?

Молодая луна

Жизнь сильно изменилась с тех пор, как у нас, откуда ни возьмись, появлялись вампиры. Они пришли неожиданно и тихо. Никто не знал о их существовании уж не знаю сколько недель ли или месяцев, так как широкой общественности никто ничего не сообщал, она сама обо всем вскоре узнала. Узнала о их приходе, но кто они, сколько их, как они выглядят и прочие детали балансировали на грани небылиц, которыми нас пичкали газеты и бесконечные слухи. Последние доходили до таких нелепостей, что вызывали у многих реалистов кривые усмешки, а лично у меня тошнотворные рефлексы.

Никто не знал как они живут и опасны ли они вообще, так как обескровленных трупов не наблюдалось (или о них просто умалчивали) и появление их где бы то ни было, даже мельком рассматривалось с ровни пришествии мессии.

Однако жизнь изменилась еще более, обратившись почти в первородный хаос, когда позже, появились другие вампиры. Так же, никто не знал, откуда они пришли и сколько их, зато все знали, что эти существа опасны. Они нападали на людей, выпивая из них кровь, делали такими же, как и они или убивали. Никто не мог объяснить, почему так происходит и никто не знал, отличаются ли эти вампиры от тех, кто пришел раньше. Высшие власти молчали, скрывая все за семью печатями и было почему. Тем не менее еще позже стало известно, что вампиры, убивающие людей это другой «сорт» вампиров, другой класс или вид. Появилась обширная информация, что один из представителей клана вампиров заявил, что они не имеют никакого отношения к тварям, убивающим людей. Однако откуда она «началась», что в себе заключала и где «кончилась» неизвестно, потому что как и все интересное и насущное раздувают, переделывают и снабжают выдумками, в итоге же становится не ясно где правда, а где ложь.

Итак, более испуганным людям ничего не сообщили, как всегда, решив оставить остальную информацию в секрете. Тем не менее чтобы как-то обозначить новый опасный класс этих кровососов их стали звать «твари». Это действительно были твари, так как по сравнению с благородными выходцами их вида первые не имели ни рассудка, живя лишь инстинктом крови, ни жалости и, в общем-то, никаких чувств, походя на животных.

Они нападали по ночам, днем их нельзя было нигде найти (во всяком случае, все боялись их искать). Они нападали резко, жертва едва ли успевала понять, что произошло. Подобные объявления иногда появлялись в газетах и запуганный народ, пробираемый ознобом ужаса, узнавал о том, как именно это происходит и чего ожидать и опасаться. А уцелевшие чудом очевидцы распространяли повсюду свои свидетельства.

Ученые в бешеных ритмах принялись изучать этих существ и изобретать средства для борьбы с ними. Так как их число изначально было невелико, потерь тоже было не много. Тем не менее борьба велась, выход нашелся. Уж не знаю, помогало ли новое созданное оружие, но их число не увеличивалось, казалось, даже уменьшалось. С тварями боролись активно и серьезно. Все средства массовой информации кишели очередными новинками и усовершенствованиями для борьбы, постоянно выходили новые законы, подтверждения и соглашения между разными сторонами, организациями и странами. Что происходило на самом деле знали только избранные.

Что касается простых людей, то они впали в панику. По ночам город вымирал. Из звуков можно было услышать только или редкое бурчание двигателя автомобиля или шорохи каких-то невидимых животных. Часто, глядя из окна я наблюдала зыбкий дрожащий свет фонарей, что как светочи жизни стояли рядом с моим домом, освещая темную аллею. Свет, серебристой дрожащей паутиной, просачивался сквозь молочный вязкий туман, что обрывками висел в атмосфере. Иногда мне казалось что там, за окном, я вижу другой мир… настолько он становился чужим ночью.

Таково было мое занятие часто по вечерам.

Однако время шло, пытливое людское воображение на месте не стояло, жаждая узнать все новые подробности об опасных гостях. В конце концов выяснилось, что новое оружие, которое было у всех людей, почти не спасает от нападения тварей. Так как они нападали так резко и неожиданно, что человек едва ли успевал среагировать. Если их зубы оказывались в твоей шее, то бесполезно уже было применять что-либо. Удивительно, но число их не увеличивалось. Всем стало интересно, почему это так происходит, поэтому вскоре, кто-то особенно пытливый пустил новую сплетню, что твари бояться благородных вампиров, как огня. Последние, видимо, желая не то защитить людей, не то из иных каких-то своих соображений могли запросто уничтожить любое число тварей без вреда для себя. Однако в свете ходили и другие сплетни по этому поводу.

Опубликовывались и обширные рассуждения ученых и исследования, что, мол, ДНК тварей, или что-то там еще, имеют непостоянную хрупкую структуру или что-то в этом роде. У кого было время и желание разбираться в этих пространных, в большинстве своем, необоснованных рассуждениях разбирался и даже делал свои выводы, которыми тут же спешил поделиться с остальным миром. Так сплетни росли и множились, одна нелепее другой. Я уже давно перестала в них верить.

О «благородных» собратьев тварей было известно еще менее чем о самих тварях. Сведения о них имели большую цену и собирались тем тщательнее, что судьбой благородных интересовались все кому не лень. Однако изыскания большинства оказывались тщетны. Вампиры ревностно относились к изолированности своей группы и чуть ли не под страхом смерти не пускали туда посторонних и даже тех, кому доверили свою охрану (как я узнала позже). Они жили закрыто. Где? Никто не знал или знали немногие. Они не показывались нигде и даже, если и показывались, то, как я слышала, едва ли могли быть отличимые от людей. Говорили, что они не бояться дневного света, но все же предпочитают сумрак. Говорили, что они ведут себя совсем иначе, чем люди: отчужденней, гордее и грубей. Еще бы, нагло посягать на личную жизнь и вперивать в нее свои любопытные, праздные взоры, кому бы понравилось. Их можно понять и не обижаться на них. Говорили, что они гораздо красивее и среди них нет старых (хотелось бы верить). И еще говорили много чего, едва ли в это можно было верить. Я не верила ни во что.