Санитары леса - Илья Деревянко

Деревянко Илья

Санитары леса

При влажной гангрене только в самом начале применяется консервативное лечение… При развитии интоксикации — необходима ранняя ампутация конечности.

Пролог

То, что мы делаем, на языке Уголовного кодекса называется подрасстрельным преступлением, и хотя власть имущие, заискивая перед Советом Европы, заморозили исполнение смертной казни — к нам это не относится. Впрочем, случись что, ни один из нас не доживет до суда. Правда, о нашем существовании никому не известно, разве что «лица заинтересованные» догадываются. Однако догадки пока так и остаются догадками, иначе я представляю, какой бы неистовый визг, вой и улюлюканье подняла «демократическая» пресса — «Убийцы!!! Фанатики!!! Изуверы!!!»

…Да плевать на этих продажных писак! Мы не считаем себя преступниками, а отвечать будем только перед Богом и собственной совестью. Что решит Господь на Страшном Суде — неизвестно, но совесть у нас спокойна…

Глава 1

— Настало время нового начала. Человечество возвращается к своему божественному младенчеству. Это начало мира на Земле и доброго мира в отношении ко всем! Наступает эра Водолея, когда воцарится новый мировой порядок, всемирное царство, где не будет ни нужды, ни бедности… торжественно проповедовал гуру (в миру Анатолий Иосифович Рукосуев), один из ярких активистов движения «Новый век».

Слушатели — патлатые неряшливые молодые люди, давно нуждающиеся в дезинфекции, и лесбиянского вида девицы — внимали разинув рты. В помещении пахло потом, табачным перегаром и несвежим нижним бельем.

— «Общим законом должно стать — делай что хочешь», — с пафосом процитировал Рукосуев пресловутого Алистера Кроули[1] знаменитый маг, извращенец и наркоман, один из идеологов современного сатанизма. Гуру цитирует сатаниста Кроули не случайно. «Новый век», или «Нью Эйдж» — замаскированное сатанистское движение, ставящее конечной целью воцарение на земле Антихриста. (Здесь и далее примечания автора.)] и плавно перешел к теме борьбы за права человека, вернее за права лесбиянок, педерастов и наркоманов, составлявших подавляющее большинство аудитории. В зале послышались одобрительные возгласы, постепенно переходящие в овацию. Похотливо обнимающая мужеподобную подругу рыхлая девица с всклоченными ярко-красными волосами страстно мычала.

«Браво! Браво! Браво!» — визгливо вопил хлипкий прыщавый тип, ожесточенно скребя пятерней сальную, кучерявую шевелюру. Кое-кто закурил сигареты с марихуаной. Приторный дымок наркотика смешался с остальными «ароматами» сборища нововековцев. Наконец «проповедь» подошла к концу. Помахав на прощание рукой своей вонючей, возбужденной пастве, Анатолий Иосифович удалился. В личном кабинете он отдохнул несколько минут в мягком глубоком кресле, сделал пару деловых звонков по телефону, нюхнул для поддержания тонуса кокаина и вышел на улицу к припаркованному неподалеку от входа шестисотому «Мерседесу». Активные функционеры секты, щедро финансируемой зарубежными масонами, не испытывали недостатка в денежных средствах. В религиозной агрессии, ведомой Западом против православной России, «Новому веку» отводилась важная роль: роль многоликого, псевдодуховного соблазна, который должен заинтересовать интеллектуальную и религиозно-чуткую элиту в подрастающих поколениях, оторванных от национальных традиций. Правда, насчет «элиты», пожалуй, громко сказано. Фундаментом секты, как водится в подобных случаях, стала гнилая часть интеллигенции, эстетствующие дегенераты, или, как их называет Григорий Климов, «легионеры». Однако им нередко удавалось затянуть в свои ряды и нормальных людей — оболванить, одурманить, заразить духовной проказой… Для чего, собственно, и существовало движение.

На улице давно стемнело. Моросил мелкий нудный дождик. В сыром, промозглом воздухе огни фонарей и неоновые вывески магазинов казались затянутыми туманной пеленой. Но Рукосуев не обращал внимания на слякотную погоду. Настроение у него было приподнятое: начал действовать наркотик; да и вообще дела шли превосходно. Недавно, конечно, пришлось понервничать из-за принятого Государственной думой Закона «О свободе совести», ограничивающего деятельность многочисленных импортных «пророков», но вскоре сектанты успокоились. В конце концов, бумага — всего лишь бумага. Написать можно что угодно, а вот исполнять вовсе не обязательно. По крайней мере при нынешней власти. «Съезжу к Тамаре Львовне! — весело подумал Рукосуев. — К сегодняшнему дню она обещала приготовить для меня нового птенчика! Порезвлюсь, хех-хе!!!» Анатолий Иосифович отпер дверцу автомобиля, включил зажигание, приглушенно охнул и потерял сознание…

Рукосуев очнулся не скоро и не сразу понял, куда попал. Он лежал на цинковом столе в отделанном кафелем помещении без окон. Прямо в глаза била яркая лампа дневного света. Анатолий Иосифович попытался приподняться, но не смог. Руки и ноги сковывали металлические зажимы, укрепленные по углам стола. Немного поодаль, возле двери, стояли трое мужчин, лица которых не предвещали ничего хорошего.

— Смотрите, ребята, наш козлик проснулся! — сказал один из них, на вид лет тридцати пяти, с развитой мускулатурой, синими глазами и аккуратно подстриженными русыми волосами.

— Сделать укол? — спросил другой, лет на пять помоложе, одетый в строгий костюм. Синеглазый утвердительно кивнул.

— Гд-д-де я? Кт-то вы т-такие? — заикаясь пролепетал Анатолий Иосифович. — И к-какой укол? З-зачем?!

— Ты на полдороге к могиле. Мы те люди, которые очищают общество от нечисти вроде тебя. В уколе психотропный препарат, развязывающий язык. Еще его называют «сыворотка правды», — охотно пояснил третий мужчина — высокий, плечистый, с боксерским носом — и дружелюбно добавил: — Ты лучше не дергайся, расслабься. Больно не будет!!!

Не вняв этому мудрому совету, Рукосуев истерично заголосил. Недовольно поморщившись, обладатель боксерского носа вполсилы рубанул его ребром ладони по горлу.

— Я же предупреждал — не дергайся! — миролюбиво сказал он хрипящему и задыхающемуся гуру. — Веди себя как подобает послушным мальчикам.

— Мальчикам! — скривился синеглазый. — Этот пидор как раз и направлялся к мальчикам в детский дом № 8 на улице Луначарского (Название изменено.). Тамошняя заведующая устроила настоящую торговлю детьми, а Рукосуев мало того что педераст, ему, гаду, еще и детишек подавай. Лет эдак семи-девяти. «Общим законом должно стать — делай что хочешь», — любит повторять наш клиент, вот он и делает… Выродок!!! Ладно, ребята, не будем отвлекаться. Действуй, Женя! — Человек в черном костюме достал шприц, наполнил его из темной ампулы густой розовой жидкостью и вколол Рукосуеву в вену…

Гуру исповедовался долго. Синеглазый, очевидно, главный в этой компании, время от времени задавал наводящие вопросы и делал какие-то пометки в карманном блокноте. Остальные двое молча курили. Наконец запас рукосуевских знаний иссяк.

— Неплохо, неплохо! — удовлетворенно улыбнулся синеглазый, закрывая блокнот. — Некоторых мы не знаем, — и повернулся к боксеру: — Он твой, Славик.

— Бесследное исчезновение, несчастный случай или передозировка наркотиков? Уточни, пожалуйста, Андрюха, — попросил тот.

Андрюха задумался.

— Пожалуй, бесследное исчезновение, — выдал наконец он. — Не хотелось бы, чтобы тело подвергли медицинской экспертизе и обнаружили в крови покойного наши препараты. Кончай гада, и по-быстрому, затем избавимся от трупа и навестим Тамару Львовну Чернякову. Хватит треклятой ведьме продавать детишек различным извращенцам. — Боксер, он же Святослав Коршунов, умело накинул на шею Рукосуеву тонкий шелковый шнурок…

Тамара Львовна Чернякова, заведующая детским домом № 8, тощая, как палка, дама с крысиным личиком, отдыхала после трудового дня. Вольготно развалившись на диване, она покуривала длинную тонкую сигаретку и глубокомысленно созерцала модернистскую картину, висевшую на стене напротив. Картина называлась «Любовь» и представляла собой диковинный узор, состоящий из уродливых клякс и кривых линий, переплетенных в маразматическом экстазе.

«Вот подлинное, элитарное искусство», — неизменно повторяла Чернякова, указывая знакомым на этот «шедевр». Тамара Львовна считала себя натурой утонченной, изысканной. Поэтому и обстановка комнаты была соответствующей: жуткие африканские маски на стенах, потолок в черно-красную полоску, безобразные, порой непристойные статуэтки и так далее и тому подобное. Мебель, правда, отличалась удобством и дороговизной. Чернякова не испытывала недостатка в финансах. Торговля забитыми, безответными сиротами-малолетками приносила солидный доход. Охочих до «свежатинки» покупателей-извращенцев хватало с избытком, а милиции заведующая не опасалась. «Все схвачено, за все заплачено». Докурив сигарету, Тамара Львовна сладко потянулась и встала с дивана.