Рука об руку - Стелла Фуллмер

Стелла Фуллмер

Рука об руку

Пролог

— Может, все же передумаешь, доченька? — слезливо произнесла Виктория, настойчиво упрашивая семнадцатилетнюю Тею переехать с ними в Глазго. — Я как представлю, что ты останешься одна в этом неспокойном городе, у меня сердце кровью обливается! — Ее добрые светло-карие глаза, обрамленные сетью тонких морщинок, наполнились слезами.

— Не беспокойся за меня, мамуль! — ответила Тея, ласково проводя ладонью по густым каштановым, таким же, как у нее самой, волосам матери. — Во-первых, я остаюсь здесь не одна, а с тетей. Во-вторых, мне надо доучиться. А в-третьих, я просто обожаю наш Белфаст и умру, если уеду отсюда.

Она заботливо смахнула скатившиеся на щеки Виктории слезинки.

— Я очень за тебя переживаю, — сдавленно прошептала та. — У меня такое чувство, будто я оставляю здесь часть себя — руку или ногу.

Тея обняла мать и по-взрослому серьезно взглянула ей в глаза.

— Обещаю, со мной все будет в порядке.

В эту пору обстановка в Белфасте, столице североирландского Ольстера, становилась все более напряженной. Представители Ирландской республиканской армии, недовольные зависимостью своей провинции от британской короны, выступая с требованиями, все чаще проявляли агрессию.

Виктория Джеферсон переехала в Белфаст восемнадцать лет назад, как только вышла замуж, и давно считала этот город своим. Здесь до недавнего времени у них был дом — небольшой, но уютный, здесь родились их четверо детей, здесь на протяжении вот уже десятка лет ее муж, Энди, работал на судостроительном предприятии.

Решение уехать в Глазго, на родину Виктории, супруги Джеферсон приняли под влиянием недавних событий — серии совершенных в городе террористических актов, гибели невинных людей, накала страстей противоборствующих группировок. Тея, их младшая дочь, наотрез отказывалась покидать Белфаст.

— Может, съездишь с нами хотя бы на время? Вдруг тебе понравится в Глазго? — спросила Виктория, укладывая в чемодан костюмчики младшего сына, восьмилетнего Пита. Освободить дом, проданный неделю назад одной пожилой паре, Джеферсонам следовало как можно быстрее. Отъезд в Глазго они планировали на завтра.

— Я обязательно приеду к вам, мамуль, но позже, — ответила Тея. — Ни о чем не волнуйся, прошу тебя. Понимаешь... Меня словно удерживают здесь какие-то неведомые силы. Я ясно ощущаю, что если покину Белфаст, то упущу нечто грандиозное, нечто такое, ради чего существую. По-моему, сама судьба хочет, чтобы я здесь осталась.

Виктория рассмеялась сквозь слезы.

— Бороться с судьбой я, конечно, не стану, дочка. Но буду надеяться, что однажды эти неведомые силы все же отпустят тебя к нам. — Она задумчиво помолчала. — Ну или в какой-нибудь другой город.

1

Пауль Флойд обеспокоенно оглядел белое как мел лицо шестидесятипятилетнего отца.

— Папа, прошу тебя, не нервничай и постарайся расслабиться.

Арнольд раздраженно фыркнул.

— Полагаешь, я в состоянии это сделать? — резким, дребезжащим тоном воскликнул он. — Какой-то мерзавец похитил моих внуков, возможно, издевается сейчас над ними, я с ума схожу от переживаний, а ты требуешь от меня спокойствия! — Его бледные губы задрожали. — В этом городе творится черт знает что!

Пауль молча приблизился к дивану, на котором полулежал Арнольд, сел рядом и опустил ладонь на холодную отцовскую руку.

От сознания собственной беспомощности на душе у него скребли кошки. Он ума не мог приложить, куда пропали дети покойного брата. И тоже места себе не находил от волнения, но держался, по обыкновению, невозмутимо.

Арнольд закрыл глаза и тихо застонал. В этом году на долю бедняги и так выпало достаточно испытаний: три месяца назад умерли его жена и старший сын, Кристофер, с которым после давнего раздора они так и не помирились.

Несчастья сильно подорвали здоровье Арнольда: он поседел, жил на таблетках. Сегодняшнее исчезновение внуков грозило стать для него финальным ударом.

— Кто тебе сказал, что детей похитили? — произнес Пауль как можно более спокойным тоном.

— Тогда где же они? — нервно подергивая бровью, спросил Арнольд. — А? Где, скажи на милость?

Пауль тяжело вздохнул. Он прекрасно понимал чувства отца и был готов на любую жертву, лишь бы облегчить его страдания. Но в данной ситуации просто не знал, что следует предпринять.

— Главное, не впадать в панику, — проговорил он, старательно маскируя собственную тревогу.

— Главное? — рявкнул Арнольд, сверкая глазами. — Это, по-твоему, главное? А мне кажется, главное, не сидеть сейчас сложа руки, а пытаться что-нибудь сделать!

Лицо Пауля потемнело, на его широких, мужественных скулах заходили желваки. Заметив это, Арнольд мгновенно устыдился своей несдержанности. Его сын обладал редкой способностью — ни при каких обстоятельствах не позволял эмоциям брать верх над здравым смыслом. Так что вывести его из себя было практически невозможно. Он обнаруживал свои чувства лишь в крайних случаях, как, например, сейчас.

— Прости меня, я погорячился. — Арнольд пожал руку сына. — Не понимаю, что со мной творится. Я так сильно переживаю за детей, что не могу трезво мыслить. — Он опустил голову, помолчал. — А ты абсолютно прав. Паникой мы ничего сейчас не добьемся. В подобных случаях действовать следует крайне осторожно: любой неверный шаг может обойтись нам слишком дорого. — Он в печальной задумчивости взглянул на окно. — Не понимаю, как похитителям удалось пробраться в дом? Ты установил отличную сигнализацию.

— Мне тоже пока, папа, ничего толкового не приходит в голову. Но обещаю, что верну в целости и сохранности и Патрика, и Анжелу, — с непоколебимой твердостью произнес Пауль.

Арнольд повернул голову и посмотрел долгим взглядом в темно-серые глаза сына. Если бы он услышал подобную фразу от какого-то другого человека — родственника, друга, бывшего коллеги, — то, пожалуй, не воспринял бы ее всерьез. Но перед ним сидел не друг и не родственник, а сын, которого он с раннего детства приучал с не бросать слов на ветер.

— Я верю тебе, Пауль. — Утомленные покрасневшие глаза Арнольда повлажнели.

— Все будет хорошо, я чувствую, — утешающе спокойно произнес Пауль.

— Надо надеяться на лучшее, — поддакнул отец, беря себя в руки.

— Тебе необходимо принять лекарства, пап. И, пожалуйста, переляг с дивана в постель. Я провожу тебя в спальню.

— Согласен. — Арнольд, кряхтя, поднялся с дивана и тяжелыми нетвердыми шагами направился к двери.