Ночь Саммерсенда - Линдалл Клипстоун

Линдалл Клипстоун

Ночь Саммерсенда

Посвящается Б.

Я отыщу тебя во мраке Нижнего мира.

Ты, любовь моя, утопающая в цветах с головою,

Восхищен твоей я нежностью и смехом,

Твоим открытым грядущему взором,

С широко распахнутой душою.

Д. Г. Лоуренс

«Письмо из Города: Миндальное дерево»

Я столько в Смерть влюблялся раз,

Когда во тьму склоняло повеленье,

Последним вздохом насладясь,

Даруя тысячи имен и песнопений.

Джон Китс

«Ода Соловью»

Lyndall Clipstone

Forestfall

Copyright © 2022 by Lyndall Clipstone

All rights reserved

© Самойлова А., перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

Первая глава. Роуэн

Я был монстром в этом мире.

Я был монстром в чаще леса.

И пусть я остался в живых, однако по-прежнему ощущаю себя искалеченным. Разодранным когтями и клыками.

В полночь я пересекаю прихожую. Останавливаюсь у лестничной площадки и смотрю вниз через арочное окно. Холодное стекло, лунный свет разливается по саду внизу.

Харвестфолл затмил Саммерсенд. Деревья увешаны увядающими или уже мертвыми листьями. Земля орошена инеем первых заморозков. На алтаре под деревом джакаранда в центре лужайки горит единственная свеча. Освещая почерневшие подтеки, все еще омрачающие вид деревянной рамы иконы, и облачая Леди в теневой саван.

И себя я ощущаю точно так же. Темный, как чернила, мрачный, как Гниль, запятнавшая берег, дурной, как яд, заполнивший мои вены.

То, что мы сделали, оставило шрамы. Запертый сад. Разрушенный алтарь. Изрезанная земля, поваленное дерево, напоминающее в лунном свете скелет, глубокие раны на поверхности земли, будто оставленные когтями. Все останки разрушений, порожденные мной, когда я был монстром. Когда я собирался потопить весь мир. Утопить всех, кого любил.

Теперь Гниль сгинула. Она исцелилась. Я излечен. И все же.

И все же.

Я наблюдал за тем, как мир разрывался на части. Смотрел, как Виолетта Грейслинг – девушка, которую я люблю – растворялась во мраке. Держал ее в своих руках, когда яд овладевал ею, когда она проливала свою кровь на коленях перед двойным алтарем и взывала к Подземному Лорду. В тот последний, ужаснейший момент, когда тени сомкнулись над ней, я услышал ее голос, требующий у него забрать ее, живую, в Нижний мир.

А затем она… ушла.

Я думал, что уже познал горе. После смерти своих родителей, после того как потерял Элана. Думал, что знаю, как его сила ослабевает в моменты суматохи и крепнет, когда в мире царит безмолвие. Но такого еще не происходило. Это вихрь жестокости. И он хватает меня за горло, когда я наиболее беззащитен.

Ночью, после погружения в беспокойный сон, возникают мысли о Лете, постоянно, хоть я и не желаю их слышать. Я просыпаюсь один в темноте. Печать, нанесенная ею на мое запястье, саднит и горит. Будто она все еще связана со мной с другого конца. И каждый раз я никак не могу ей помочь. Моя рука на кровати, а пальцы пытаются ухватиться за пустоту.

Я ненавижу себя за это. За надежду отыскать ее. Горе – это не десятина, которую можно уплатить с кровью. Не существует способа сбежать от этих страданий. Это боль, от которой я не могу освободиться.

Однажды я назвал ее призраком. И теперь, подобно призраку, она преследует меня. Просыпаюсь. Засыпаю. Все, что я вижу, это Лета. Как она выглядела, когда прошла по берегу и погрузилась в воду. Какой она была, когда я принес ее к алтарю. Как она в последний раз меня поцеловала; ее губы были пропитаны кровью и ядом.

Она сказала, что сама сделала этот выбор. Что она не боялась. Что ее жертва защитит нас.

Со вздохом я отвернулся от окна. Стянул с ладоней перчатки. И бесшумно спустился по лестнице. И хотя все уже давно спят, я не хочу тревожить их. Мне нужно побыть в одиночестве. Этой ночью я совершу первый ритуал с тех пор, как все случилось. Впервые я пришел – не пропитанный Гнилью – к двойному алтарю в гостиной.

Когда я вхожу, в комнате темно. Я закрываю за собой дверь. Отдергиваю шторы и позволяю лунному свету разлиться по полу. В воздухе чувствуется слабый запах дыма. А внизу – следы старой крови.

Двойная икона висит в тени, но я не зажигаю свечи, стоящие в ряд на алтаре. Вместо этого я встаю на колени. И не отрываю взгляда от пола. Прикасаюсь к половицам, ощущаю их шероховатости своими пальцами без перчаток. Здесь еще осталось выцветшее багровое пятно от пореза Леты. Отдавшей свою кровь ради последнего обещания.

И это то место, где задолго до этого я порезался и отдал свою кровь, но не получил ответа.

Я нахожу зажигалку и подношу ее к одной из свечей. Пламя дрожит, и я ощущаю тепло на своем лице. Теперь я отчетливее вижу отметину на полу. Кровь, засохшую до бледно-красного, цвета плода граната.

Все вокруг размывается из-за непрошеных слез, наполнивших мои глаза. Я с усилием сдерживаю их. Заставляю их вернуться обратно, пока мое зрение не отмечает темноту. Прерывисто дыша, я наконец поднимаю взгляд к иконе. Леди из бронзы и золота. Ее протянутые руки. Свет распускается в ее ладонях, словно бриллиантовые цветы.

Под ней Подземный Лорд как воплощение теней, дыма и тьмы.

Я пристально смотрю на него. На силуэт его мантии. Резкие очертания его короны с рогами. Вот то существо, что спасло меня, когда я тонул. Удерживал меня, когда я падал в воду. Шепотом говорил со мной, когда озеро не позволяло мне сделать ни единого вдоха. Спрашивал, что я предложу взамен за свою жизнь.

Я никогда не был знаком с ним так, как Лета. Для меня он всегда был лишь голосом среди теней, существом, чье присутствие я скорее ощущал, нежели видел. Подобно сохранившимся следам кошмара или полузабытого воспоминания. И несмотря на то, что я звал его столько раз – после того, как он убил моего отца, после того, как я