Хрупкое равновесие - Оксана Довгучец

Оксана Довгучец

Хрупкое равновесие

Пролог

Вайлена задумчиво смотрела на огонь через бокал, вино из-за этого имело цвет крови, ей владела апатия, уже месяц прошёл с того дня на площади Садикора, а она никак не могла собраться. От той жёсткой колдуньи, которая восемьдесят лет назад дралась с чужими и своими за чертог Цеондры, сейчас мало что осталось.

— Как тебе вино? Эти виноградники остались на земле ушедшей к шурхховым стихийцам, — с ненавистью произнёс Дагрий.

— Приятное, ты никак не успокоишься, новый засади, тут к востоку полно пустой земли, — равнодушно ответила она ему.

Он внимательно смотрел, как она допила и поставила бокал на подлокотник кресла и стал ждать, считая про себя до тридцати. Тело Вайлены дёрнулось, рука сшибла бокал на пол, взгляд широко открытых глаз по прежнему смотрел на огонь, она не дышала, он подошёл к ней, сложил руки на кресло, вытер со рта выступившую пену. Именно в этот момент в комнату вошла Идалина, она сразу всё поняла и всё же спросила:

— Что случилось? Вайлена…

Дагрий преградил ей путь:

— Не стоит подходить, я сам всем займусь.

— Но зачем, скажи зачем, тебе нужны земли, место правителя, да она сама бы уступила тебе его, — переходя с шёпота на крик, спрашивала она, подступала истерика.

Она схватила его за плечи и начала трясти, он отбросил её от себя:

— Успокойся, она устала, её время закончилось, и если ты не хочешь, чтобы закончилось твоё, заткнёшься, отправишься к себе в лес, и не будешь высовывать носа оттуда, поняла?

Он говорил спокойно, смотря сверху вниз, как она растирает слёзы по лицу и пытается осознать его угрозы.

— Помоги мне подняться, — спустя две минуты сказала она глухим голосом.

На его губах появилась усмешка, он подал ей руку, поправил платье и волосы, приговаривая:

— Я всегда знал, что ты умная девочка, — достал платок, промокнул им слёзы Идалины и легонько поцеловал в губы, — а теперь иди, будешь нужна, дам знать, а то и навещу.

— Я хочу попрощаться, пожалуйста, — выдавила она из себя.

Он приветственно махнул рукой, разрешая, подойдя к сестре Идалина провела рукой по её лицу, закрыла глаза и прошептала:

— Прощай сестра и прости, если смогу…

Слова оборвались, чувствуя снова подступающие слёзы, она пошла к двери, обернувшись всего на мгновение, чтобы посмотреть на обоих — мёртвую сестру и её убийцу, своего бывшего возлюбленного, как никогда она чувствовала себя слабой, беззащитной и одинокой. Дагрий же, собравшийся было дать распоряжения, по поводу тела Вайлены удивлённо и раздражённо взглянул на артефакт связи, молния на нём настойчиво искрилась — Угриш, что ещё случилось. Выходя из портала он хотел было выплеснуть раздражение, но замолчал, Угриш был не один. Высокомерное красивое лицо с разными глазами, карим и серым — Патрикус.

— Рад тебя видеть, Дагрий, — низким, вкрадчивым голосом сказал мистик.

— Долго же тебя не было, "друг". Пока ты прыгал по мирам мы свой потеряли, — сдерживая злость кинул ему Дагрий.

— Я немного в курсе, не так уж и потеряли, если хорошо подумать, ещё можно всё вернуть, а где Вайлена? — спросил он, усаживаясь в кресло.

— Вайлены нет и не будет, неприятность одна случилась, ела виноград и подавилась, — садясь напротив ответил Дагрий.

Воцарилась тишина, Угриш с Патрикусом переглянулись, некромант качая головой сказал:

— Жалость какая, бывает же, а с телом что?

Дагрий издал звук похожий то ли на рык, то ли на смешок:

— Ну ты даёшь, хотя ты прав, может и сгодится ещё, она пока у себя, я не прибирал.

— Расскажи про Эдгара и ту девушку, дочь Адиуса, я немного не понял, — попросил Патрикус, уходя от неприятной ему темы.

— Магибус — глубокая магическая связь, когда они вместе, магия усилена в трое, любая, в твоё отсутствие мы с этим не справились, — ответил Дагрий рассматривая потрёпанную мантию мистика, — что-то ты не очень выглядишь, где был то?

— Ох, где я только не был, магибус, это не стихийная магия, насколько мне известно это магия Хранителей, интере-е-есно, — протянул Патрикус, перебирая в руках разноцветные чётки.

— Знаю, и не придерёшься, наложено оно было, когда девчонка была младенцем, его как-то можно отменить, развеять, не в курсе? — в его голосе смешались любопытство и надежда.

Патрикус покачал головой, явно сомневаясь:

— Это вряд ли, отменить его могут только сами Хранители, зато я точно знаю, что у него есть один большой минус — если умрёт кто-то из них, погибнет и другой, они очень зависимы друг от друга, и наверняка не расстаются, не удивлюсь если старина Эдгар затащил её к себе в кровать, вот на этой зависимости и можно сыграть, есть у меня мыслишка.

Глава 1

"Счастье познаётся в сравнении" — есть такое выражение, насколько оно точно Олеся утверждать не могла, её счастье состояло из маленьких ежедневных радостей и большего она не желала. Больше месяца прошло с того дня, как было заключено перемирие и Вердану разделили границей, с одной стороны которой патрулировали ловчие Каоррта, с другой отряд Веледара, в последний входили практически все маги Стихии, пока жизнь более менее не наладится, не было ещё ни Совета, ни каких-либо школ или академий, как каламбурно это не звучало, всё было стихийно. Случалось и Олесе с Эдгаром бывать в патруле, вместе и по раздельности, хоть и старались они разлучаться редко. Вот как сегодня, они закончив завтрак-пикник у моря, организованный Олесей, сидели и не желали разрывать объятий, у обоих были дела в разных концах пока не названной земли.

Были предложения назвать её именем — Лессалией или Лессой, но Олеся была категорически против, так и висел этот вопрос. Впервые она была в таких гармоничных, простых и естественных отношениях, ей нравилось радовать Эдгара, ему хотелось радовать её. И ничего придумывать не нужно, никаких сложностей и надуманных барьеров, проблем, обид. Она с удовольствием училась магическим премудростям у него, Эдгар был уверен, что она, при должном старании, сможет в равной степени с водной магией обращаться и с воздухом. И она старалась, не из страха разочаровать, или не угодить возлюбленному, из желания доказать себе прежде всего — она сможет! Возлюбленным Олеся называла его исключительно про себя, они вообще не говорили о любви, они любили! Нет, он называл её в минуты нежности или страсти своей девочкой, солнышком, Лесей — выведав,