Одиссея. Песни IX-XII - Гомер

Гомер

ОДИССЕЯ

ПЕСНЬ ДЕВЯТАЯ

Одиссей прозорливый промолвил в ответ Алкиною:«Алкиной, повелитель, между народами славный,слушать подобного песнопевца – воистинупрекрасное дело (он голосом сходен с богами);не бывает, говорю, исхода радостней,чем веселье, овладевшее каждым пирующим(гости в комнатах слушают песнопевца,рассевшись рядами; столы завалены мясоми хлебом. Чашник черпает из кратера,разносит гостям, вином наполняет кубки;кажется сердцу: нет ничего прекрасней),но сердце твое понуждает спросить о невзгодахскорбных, чтобы стенанье усилить слезами.Что рассказать вначале и чем закончить?Множество бедствий наслали небожители.Имя сначала открою, чтобы знали:избегнув безжалостной смерти, останусь вашимгостеприимцем, хоть и живу неблизко.Я – Одиссей Лаэртид, известный людямхитростью, молва обо мне к небесам восходит.Я живу на Итаке приметной – выдаетсягора Нерит, с листвою зыблемой, а рядомостровá лежат поблизости друг от друга:Дулихий, Зама, Закинф, поросший лесом.Итака низкая – нá море крайний остров,на стороне темноты, а другие подальше —к восходу и солнцу; скалистый остров, прекрасныйвоспитатель юношей. Нет зрелища сладостнейродной земли. Божественная Калипсодержала меня в пустотелой пещере, хотелавзять в мужья, и коварная ээйская Цирцеяхотела взять в мужья, удерживала в палатах,но сердце в груди не поддалось уговорам,ведь нет ничего любезней родных пределови родителей, если даже имеешь достатоки живешь на чужой стороне, вдали от родителей.Если хочешь, расскажу о горьком возвращении,которое Зевс устроил отплывшим из Трои.Ветер из Трои привел к Исмару киконскому,мы разграбили город, захватили женщини вдоволь добра, перебив мужчин, разделилидобычу, никто не остался без равной доли.Спутникам я приказал удалиться проворно,но не послушались неразумные спутники.Напивались вином и резали рядом с моремовец и коров неуклюжих, изогнуторогих.Киконы пошли и призвали других киконов,соседей более доблестных и многочисленных,живущих внутри страны, умеющих битьсяна конях или пешим строем, если нужно.Утром пришли, подобные множеству листьеви весенних цветов. Суровая доля от Зевсадосталась несчастным, чтобы мы настрадались.Бились строем возле судов быстроходных,метали – одни в других – бронзовоострые копья.Пока рассветало и день нарастал священный,мы отбивались, хоть были они многочисленней.Солнце сместилось к вечеру, когда отпрягаютволов; поднажали киконы и разбили ахейцев.Шестеро крепкопоножных с каждого суднапогибли, остальные избежали смерти.Мы продолжили плаванье, с печалью в сердце,потеряв товарищей, но радовались, что выжили.Я задержал изогнутые суда, покудатрижды не был помянут каждый несчастный,погибший на равнине, сраженный киконами.Зевс, собирающий тучи, несказáнной бурейподнял порывы Борея, спрятал под тучамиземлю и море. Ночь обрушилась с неба.Корабли посбивались с курса. Сила ветраразрывала парус на три, на четыре части.Паруса побросали в трюм, опасаясь смерти,налегли на весла, направились к берегу.На берегу два дня подряд и две ночилежали; усталость и горе изъели сердце.Пышнокудрая Эос прибавила третье утро.Поставили мачту, расправили белый парус,расселись на судне. Работали ветер и кормчие.Тогда я достиг бы отчей земли, невредимый,но волны, теченье с Бореем отнесли от Киферы,отогнали, когда корабли обходили Малею.Девять дней носились под гибельным ветромпо морю, полному рыбой, на десятый достиглиземли лотофагов, едящих цветочную пищу.Мы спустились на берег, воды набрали,вскоре обедали возле судов быстроходных.Когда наконец подкрепились питьем и пищей,я отправил спутников выведать, что за люди,едящие хлеб, на этой земле обитают.Выбрал двоих, а третьим был послан глашатай.Тотчас отправились и встретили лотофагов:не погибель они измыслили нашим спутникам,предложили всего лишь отпробовать лотоса.Отведав плодов медвяного лотоса, спутникине захотели к судам вернуться с известьем, —напротив, решили остаться среди лотофагов,кормиться лотосом, забыв о возвратном плаваньи.Я привел их силком на судно (они рыдали),связал, заволок под скамью пустотелого судна,спутникам верным велел подняться спешнона быстроходный корабль, чтобы кто-нибудьне отведал лотоса, не забыл о возвращении.Тотчас взошли, и расселись возле уключинрядами, и взбили веслами пенное море.Оттуда продолжили плаванье, с печалью в сердце,достигли земли надменных, неправедных циклопов,которые во всем полагаются на бессмертных:ничего не сажают руками циклопы, не пашут,но все родится без вспашки и сева, – пшеница,ячмень и лоза, дающая прекрасногроздныевина (Зевс укрепляет лóзы дождями).Они не сходятся вместе – на собрания;в беззаконьи живут на вершинах, в пустотелыхпещерах, и каждый, как хочет, над детьми и женамисуд творит, не считаясь с другими циклопами.Остров лежит небольшой на входе в гавань,не удален от земли циклопов, не близок,поросший лесом. Здесь обитают во множестведикие козы без страха людского присутствия,здесь не бывает охотников, которые терпятлишения, когда по вершинам блуждают.Он не заполнен стадами, не покрыт наделами,остров, лежит незасеян и плугом нетронут,нет здесь людей, лишь козы пасутся и блеют.Не имеют циклопы судов, окрашенных суриком,нет корабелов, которые сладят судно,крепкопалубное, послушное человеку,плывущее в людный город, ведь так бывает,когда плывут один к другому через море.Здесь бы стояли строенья славные – островплодороден, приносил бы плоды постоянно,луговины соседствуют с пенным морем – нежные,влажные: вот где бы вечно расти виноградникам.Земля податлива, пахотна; обильный снимать быурожай посезонно – такая здесь тучная почва.Гавань удобная есть, где канаты – излишни,чтобы бросить якорь, закрепить корабль,но можно пристать, переждать, покуда сердцене отправит в путь, не подует попутный ветер.В изголовье гавани бьет прозрачный источникиз-под пещеры (черные тополя повсюду).Мы вплыли в гавань; некий бог сопутствовалсквозь темную ночь, незримой казалась округа,корабли окутаны были глубоким туманом,луна не светила с неба, покрытая тучами.Никто не заметил острова, не увидел дажевысокие волны, бегущие в сторону берега.Корабли крепкопалубные достигли берега,тогда на приставших судах спустили паруси вышли на землю, возле морского прибоя,спать улеглись в ожиданьи божественной Эос.Розовым проблеском ранняя Эос явилась.Изумленные, мы кружили повсюду на острове.Нимфы, дочери Зевса, эгидодержца,подняли горных коз – угощение спутникам.Мы вернулись и взяли кривые луки и копьядлинногнездные, разделились на три отряда:бог даровал желанное бьющим добычу.Из двенадцати судов пришлось на каждоедевять коз, а мне назначили десять.Целый день до захода солнца мы сидели,угощаясь сладким вином и обильным мясом.На судах еще не иссякло, в избытке осталоськрасное вино, ведь вместе мы наполнилиамфоры, разграбив священный город киконов.Мы видели дым на близкой земле циклопов,голосá различали, овечье и козье блеянье.Когда опустилось солнце и настала темень,на берегу заснули, возле морского прибоя.Розовым проблеском ранняя Эос явилась,я собрал своих людей, говорил со всеми:«Здесь оставайтесь, прочие верные спутники,на судне своем отправлюсь, со своей командой,здешний народ испытаю, что за люди,надменные, свирепые, несправедливые, —или радушные, богобоязненные в помыслах».Я взошел на судно, призывая спутниковподняться на борт, отвязать кормовые канаты.Тотчас взошли, и расселись возле уключинрядами, и взбили веслами пенное море.Достигли ближнего берега, увидели пещерувысокую – возле самого моря, под сводамилавров (большие стада, овечьи и козьи,здесь ночевали), а рядом высокое надворьеобнесено стеной из наломанных глыбин,рослыми соснами, дубами с обширной кроной.Ночь проводил в пещере человек-громадина,далеко выгонял стадá, в одиночку, избегаядругих циклопов, знавший одно беззаконие.На удивление скроен гигант, не ровня людям,едящим хлеб, но подобен лесной вершине,одинокой, вдали от других вершин вознесенной.Я приказал, чтобы прочие верные спутникиостались там, затащив корабль на берег;выбрал в дорогу двенадцать лучших спутников,козий мех захватил с темно-красным, сладкимвином, которое Марон Эванфид пожаловалв подарок, жрец Аполлона, защитника Исмара,ведь мы защитили жреца с женой и ребенком,из почтенья к нему (он живет в священной рощеАполлона Феба). Жрец одарил превосходно:семью талантами золота прекрасной выделки,кратером из цельного серебра, и наполнилсладким вином без остатка двенадцать амфор,неразбавленным, божественным (не ведалникто из рабов и служанок об этом напитке,только жрец и жена, и ключница знали).Когда они пили красное вино, медвяное,двадцать мер воды на кубок винныйприходилось; кратер издавал блаженный запах,сладостный – нельзя не пригубить напиток.Я взял в дорогу огромный мех, наполненныйвином, и мешок со снедью (в сердце отважномдумал, что встретится дикарь неправедный,облеченный мощью, не знающий законов).Мы скоро вошли в пещеру, но не увиделициклопа: он выгнал на пастбище тучное стадо.Мы разглядывали всё подряд: корзины,отягченные сыром; в загонах теснились ягнятаи козлики, разделенные: рожденные прежде —в особом месте; в особом – рожденные позже,сосуночки – отдельно. Ведра с надоями, чашикрепкие – сосуды, истекавшие сывороткой.Спутники сразу взмолились, просили жалобносыр захватить и вернуться обратно, и следомиз загонов пещеры к быстрому судну выгнатькозлят и ягнят, и отплыть по соленому морю.Я не поддался (полезней было послушаться),в надежде увидеть хозяина, получить подарок, —горькая встреча предстояла спутникам.Мы развели огонь, совершили приношение,сидели, угощались сыром, в ожиданьи циклопа.Он вернулся с пастбища, принес древесинывысохшей, неподъемную тяжесть к трапезе.Древесину в пещере свалил, с великим грохотом.Мы испугались, бросились в дальний угол.Тучное стадо пригнал он в широкую пещеру,гурт, который выдаивал, а самцы осталисьснаружи, козлы и овны, на высоком надворье.Поднял входной валун, установил в проеме,громадный, который двадцать и две телеги —добротные, четырехколесные – не сдвинут,такой огромный валун он поставил на входе.Расселся, подоил овец и блеющих козочек,все стадо, как дóлжно, и подложил сосуночкапод каждую матку; заквасил в плетеных корзинахполовину белых надоев, убрал корзины;другой половиной наполнил сосуды, чтобынапиться после, во время вечерней трапезы.Когда наконец поспешил завершить работу —развел огонь, заметил нас и расспрашивал:«Странники, кто вы? Откуда плывете по влажнымдорогам? Заняты делом или скитаетесьпо морю, словно пираты, которые странствуют,головой рискуют, несут чужеземцам горе?»Так он сказал; сердца сокрушились от страхаперед ужасным голосом и видом чудовища,я обратился к циклопу с ответным словом:«Мы ахейцы, унесенные из Трои натискомразных ветров, над великою глубью моря.Мы плывем домой, но неверным путем, невернойдорóгой – таков, вероятно, замысел Зевса.Заявляем гордо: мы – воители Агамемнона,Атрида, чья поднебесная слава огромна,он разграбил великий город (сколько народаон погубил!), а мы, пришлецы, припадаемк твоим коленям, одари гостей как хочешь,сделай подарок, по законам гостеприимства.Побойся богов, сильнейший, ведь мы – просители;Зевс – он мстит за просителей и гостей, странно —приимный, сопутствует гостю и держит в почете».Так я сказал. Он ответил, жестокий в сердце:«Глупый ты, странник (или приплыл издалёка),велишь бояться богов, уклоняться от гнева.Пренебрегают циклопы Зевсом-эгидодержцеми богами блаженными – мы сильней намного;ни тебя, ни спутников не пощажу (не пугаетЗевсова злоба), разве что сердце обяжет,но скажи, чтобы ведать, где ты оставил корабль,крепкий, далеко ли отсюда или поблизости?»Так он меня испытывал, но я догадался,многоумный, отвечал изворотливым словом:«Корабль разломал Посейдон, земли сотрясатель,швырнул на камни вашей земли, приблизивк закраине (ветер из моря вынес корабль),вместе мы спаслись от неизбежной смерти».Так я сказал. Не ответил, безжалостный в сердце,быстро поднялся; рукою, простертой к спутникам,схватил двоих, размозжил, как щенков, о землю:

мозг головной излился, увлажняя землю.Он разрезал обоих, приготовил ужин.Он сожрал их, как лев, горами вскормленный, —всё без остатка: мясо, потроха и кости.Увидев злодейство, мы взвыли, воздевая рукик Зевсу; беспомощность сжала каждое сердце.Когда циклоп наполнил огромное брюхочеловечиной, запив молоком неразбавленным, —заснул в пещере, разлегшись между овцами.В бесстрашном сердце я замыслил приблизиться,выхватить острый меч, висящий в ножнах,нащупать, где печень прикрыта грудною клеткой,нанести удар, но другой удерживал помысел:тогда бы мы погибли неизбежной смертью,ведь мы не смогли бы сдвинуть руками каменьогромный, который стоял в высоком проеме.Проливая слезы, ждали бессмертную Эос.Розовым проблеском ранняя Эос явилась.Он развел огонь, передоил, как должно, стадои подложил сосуночка под каждую матку.Когда наконец поспешил завершить работу —снова схватил двоих и приготовил кушанье.Позавтракав, вывел наружу тучное стадо,легко отодвинул огромный камень и сноваустановил в проеме, будто колчан закупорил;присвистнул и тучное стадо направил в горы.Я остался в пещере обмысливать злобнорасплату, лишь бы Афина вняла молитве.Лучшим представился в сердце замысел этот:возле загона лежала циклопья палица,огромная – зеленый ствол маслины, срубленный,чтобы носить, подсохший, на вид подобныймачте на двадцативесельном, черном судне,широком, грузовом, плывущем по морю,таким он казался – в длину и в обхват – огромным.Я подошел и отрубил не меньше сажени,спутникам приказал обтесать обрубок.Они всё исполнили, а я заострил обрубок,приблизившись, затем острие обуглилв пламени, спрятал его под кучей навоза,который во множестве лежал в пещере.Заставил кинуть жребий – кто посмеетвзять и воткнуть обрубок в глаз циклопий,когда подступит сладостный сон к чудовищу.Четверо были избраны (этих спутниковя выбрал бы сам), а пятым меня избрали.Вечером он возвратился; тучное стадо,прекраснорунное, загнал в широкую пещеру,не оставил снаружи, на глубоком надворье, —своим ли помыслом или бог приневолил.Камень поднял высоко, установил в проеме,расселся, подоил, как дóлжно, овец и козочекблеющих и подложил сосуночка под каждую.Когда наконец поспешил завершить работу —снова схватил двоих и приготовил кушанье.Я приблизился, стиснув деревянную чашу,в которой вино чернело; промолвил циклопу:«Вот тебе, выпей, ведь ты вкусил человечины, —узнаешь, что за напиток на судне хранился.Возлиянье принес для тебя, в надежде, что сжалишься,отошлешь домой, но вынести твое безумствоневозможно. Жестокий, кто из людского множестваприплывет к тебе, ведь ты поступил неправедно?»Так я сказал. Он взял и выпил, и насладился

Конец ознакомительного фрагмента.