Стальные посевы. Потерянный двор - Мария Гурова

Мария Гурова

Стальные посевы. Потерянный двор

Young Adult. Хиты молодежного фэнтези

Иллюстрации и художественные элементы – Veneden

© Гурова М., 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Книга V

Стальные посевы

Пролог

Эпохи, как и правители, умирают и рождаются в королевских спальнях. Колыбель новой вехи готовилась принять в свои перины наследника короля Оттава I. В такие дни в опочивальнях всегда людно и шумно. Самое потаенное и личное, что каждый человек вправе разделить только с семьей, монарх доверяет множеству зевак: роды, первую брачную ночь, тяжелую болезнь и, наконец, смерть. Многочисленных гостей нельзя выгнать, они привилегированы засвидетельствовать зачатие и рождение первенца, борьбу тела с болезнью, его победу или поражение. Столпившиеся люди молятся, причитают, изредка выдают советы, выглядывают из-за спин друг друга, шепчутся. Шепот… Иногда он так напоминает шелест протянувшегося шлейфа, что можно спутать. С младых лет принцы и принцессы носят многослойные пышные одежды, чтобы привыкнуть к постоянному шуршанию за спиной. И если они научатся не оборачиваться к преследующим звукам, то, может быть, не сойдут с ума, когда понесут на себе корону. Может быть, они не станут бояться предательства, заговоров, вечного шороха.

Вот и сейчас по устам придворных носится слух – главная повитуха проболталась, будто королева носит двойню. Сложно представить, как ей сейчас невыносимо – хрупкая болезненная леди, она еле ходила последние дни с раздавшимся животом. А теперь кричит так, будто готовится отдать Даме душу. Станется еще, что она не разродится, поговаривают в дальнем углу покоев. Или принесет двух наследников династии Лейтинов, предполагают лучший исход их собеседники.

– Ваше Величество, тужьтесь! – настаивает повитуха, наваливаясь всем весом на королевские ступни.

Она так крепко ухватилась за ее щиколотки, что того и гляди сломает. Королева ревет и пытается вытолкнуть дитя.

– Я не могу! – хнычет она. – Позовите короля!

– Тужьтесь! – не сдается повитуха.

– Я должна проститься! – требует она в неистовстве.

Страшные слова заводят хоровод из девушек вокруг постели. Они начинают носиться по кругу с тряпками, обтирая роженицу и откидывая ее светло-рыжие волосы за спину. Королева такая… эскалотка. Принцы получатся прекрасными, переговариваются фрейлины. Если появятся на свет.

– Что вы такое говорите?! – возмущенно восклицает повитуха. – Вы со всем справляетесь! Еще постарайтесь…

– Оттав! – воет королева в сторону дверей. – Оттав, прошу тебя!

Ее надрывный вопль разлетается по коридорам, и эхо доносит ее мольбу королю. Оттав I мается у входа в крыло. Он приходит сюда уже в третий раз за шесть часов. Услышав крик, король срывается с места и широким шагом несется к покоям. За ним поспевает советник и придворный чародей Руперт Ферроль.

– Ваше Величество, стойте! Вам нельзя входить!

– Гюста! – откликается Оттав и различает, как она заходится плачем, услышав о его приближении. – Она там одна!

– Она там не одна. – Ферроль не пускает его, обгоняя и вставая между королем и дверью.

– Значит, и я могу войти.

– Не можете, сир. – На этом Ферроль раскидывает руки, будто король вознамерится юркнуть мимо, а не повелеть ему отойти. – Если войдете до рождения детей, навлечете беду! Я утверждал и повторю: ваши первенцы родятся, они принесут династии славу, что воспоют в веках. Но проявите терпение…

– Оттав! – звучит новый крик из опочивальни.

Лицо короля омрачается мученическим выражением, он подносит кулак к губам, сдерживая рвущиеся из них слова. Победив эмоции, Оттав разворачивается на пятках и стремительно уходит прочь. Ферроль остается стоять у двери, как охранный пес. Он обещает вслед королю: «Я тотчас же за вами пошлю!»

В покоях охают и умиляются, но работы не оставляют: показалась голова младенца. Королева тужится так, что на ее лице можно увидеть кружево вспученных вен. Повитухи передают друг другу теплые полотенца и какие‑то слова. Опять этот шепот.

– Почему вы шепчетесь? – громко вопрошает Гюста. – Что там?! – из последних сил кричит она.

– Ребенок застрял, но я сейчас постараюсь его повернуть, – заверяет повитуха и исполняет обещание.

Но по ее растерянному лицу заметно, что все складывается худшим образом.

– Он сейчас задохнется! Он же там задохнется. – Королева плачет, не в силах больше стараться.

Повитуха отталкивается от кровати и бежит к толпе дам. Она беспардонно хватает леди за руки, поочередно перебирая их под удивленные возгласы. Наконец, она вытягивает вперед юную девушку и тащит за запястье к кровати.

– Сюда, быстрее! У вас маленькие руки, тонкие кисти. Вам нужно пролезть внутрь и достать дитя, – научает ее повитуха.

Леди – двенадцатилетняя девочка с огромными испуганными глазами – мотает головой и шарахается.

– Я не смогу!

– Сможете. Иначе королева умрет. Принцы умрут. Вы можете всех спасти.

Девочка с ужасом смотрит на окровавленные подолы камизы и багровую, почти фиолетовую головку под ними. Она переводит взгляд на лицо королевы, когда та еле слышно молит ее: «Пожалуйста». Девочку бьет крупная дрожь, она плачет, но опускается на колени у кровати, закатывает широкие расшитые манжеты и тянет руки к ребенку. Гюста кричит так, будто ее четвертуют или сжигают заживо. Девочку бьет дрожь до стука зубов, она хнычет, но делает все, что ей кричит на ухо повитуха. Охватывает, поворачивает, тянет. На подставленные ладони помощниц падает младенец. Или двое младенцев? Кровь и пуповина летят на пол и платье девочки. Она всматривается в новорожденного. И когда ей удается его рассмотреть, она разворачивается прочь, отползая от него на четвереньках. И маленькую леди тошнит на деревянный пол. К ней, не выдержав, бросается ее мать.

Повитухи поспешно отходят к окну и выстраиваются в плотный ряд, будто защищая дитя от присутствующих. И только главная пытается привести ребенка в чувство. Слышны шлепки. Гюста распласталась по кровати, не в силах что‑либо спросить.

– Это принц? – с восхищением спрашивает мать девочки, вытирая платком рвоту с ее лица и кровь с рук. – Нет? Принцесса? Я не понимаю… Ну, все закончилось, успокойся.

Мать прижимает девочку к корсажу и баюкает. Сквозь ее тихое хныканье прорывается громкий плач младенца и тут же множится эхом.

– О, благодарим тебя, милостивая Дама! Живой! – восклицают присутствующие и принимаются аплодировать.

Под эти звуки Гюста оживает и поворачивает голову к окну. Она требует у повитухи:

– Дай его мне! Покажи! – она тянется к ребенку, как может. – Это мальчик? У меня сын?

Но на