Тверской баскак. Том 4 - Дмитрий Анатолиевич Емельянов

Тверской баскак. Том Четвертый

Часть 1

Противостояние!

Глава 1

Конец июля 1252 года

Откинув одеяло, я спустил ноги с походной койки. Посидев несколько секунд, поднялся и, чиркнув зажигалкой, запалил фитиль лампы. Пятно света вычертило стол, несколько сундуков с вещами и полотняные стены шатра. Сделав пару шагов, я откинул полог и вдохнул прохладный ночной воздух. Тысячи костров, как светлячки, облепили пологий склон холма от самой вершины до темнеющей вдали стены леса.

«Армия победителей забылась коротким тревожным сном! — Усмехнувшись про себя, я обреченно вздохнул. — А вот мне, видать, заснуть уже не удастся!»

С утра предстоял непростой разговор с Великим князем Андреем, и это довлело над разумом, мешая вымотанному до предела телу забыться беспробудным сном. Исполнение моих грандиозных планов упиралось в рамки жестокой реальности, и я никах не мог найти способ их раздвинуть. Сейчас, после столь громкой победы, самым разумным шагом было бы начать строить оборонительный рубеж по северному берегу реки Оки. Выделить Калиде два полка и поручить ставить земляные крепости на всех основных бродах через Оку, а самому с третьим полком выдвинуться в район будущей Тулы. Отыскать там Киреевское месторождение железной руды и до зимы выстроить на том месте острог и завод, чем решить, наконец, проклятущий вопрос с нехваткой качественного железа.

Размышляя, я закрыл полог и вернулся к столу. Сделать это необходимо, но как⁈ В рамках существующего статус-кво, там чужая земля, часть московская, часть черниговская. Стоит мне сунуться, так даже прикормленные союзные князья криком зайдутся, не говоря уж про Великого князя и прочих. На Руси вроде бы одни леса кругом, сутками иди человека не увидишь, но при всем при том ничейной земли тут нет! Каждый дремучий угол кому-нибудь да принадлежит, в каждом задрипанном городишке, в каждой деревушке какой-нибудь князек да сидит, и за это право Рюриковичи будут стоять насмерть.

Плюхнувшись в походное кресло, я мрачно уставился на лежащий на столе свиток. Это был договор, что привез мне боярин Малой еще перед битвой. В нем часть московских думных бояр просило меня принять Москву в Союз городов. Без решения всей боярской думы и княжей печати это была просто бумага, не имеющая никакой правовой силы, но я чувствовал, что в нынешних условиях может пригодиться любой аргумент.

Время неумолимо текло, а ничего приемлемого в голову так и не приходило. Вопрос-то стоял всего один. Как, не поссорившись с Великим князем и прочими, оттяпать часть Московского и Черниговского княжеств⁈ Можно было, конечно, послать всех к черту и делать то, что нужно, никого не спрашивая. У меня сейчас достаточно сил и авторитета для этого, но такой шаг, определенно, настроит против меня не только Андрея, но и всех союзных князей. Они не дураки и сразу же почувствуют угрозу для себя, а этого мне бы не хотелось. Пока не покончено с Ордой, надо хранить хоть какое-то подобие единства.

«Вот, кстати, и самая серьезная головная боль! — Я чуть не скрипнул зубами с досады. — Как быть с Ордой⁈ Разорвать все отношения и продолжить войну, или отыграть назад и попытаться замириться?»

Горящий в душе огонь требовал решительных действий. Звал гнать всех баскаков с Руси, строить оборонительные рубежи, лить пушки и набирать новые полки. В общем, готовиться к грядущим сражением! Трезвый же рассудок предлагал наоборот не торопиться, хорошенько все взвесить, спокойно и без эмоций.

Неприятность была только в том, что чем больше я думал об этом, тем лучше понимал, что от полного разрыва с Золотым Сараем мне не будет никакой пользы.

«Решительного поражения, такого чтобы отбросить ордынцев обратно за Волгу, мне не добиться, — в который уже раз повторил я про себя, — слишком малочисленная у меня армия. Значит, стратегическая инициатива всегда будет в руках Орды. Когда напасть, какими силами и откуда ударить! Это они будут решать, а я буду только ждать, бояться и отвечать на вторжение! Оно мне надо⁈»

По всему выходило, что нет. Простой расчет показывал, что если военный конфликт затянется на десятилетия, то мне это выйдет боком. Народ обнищает, торговля заглохнет, а с ней и приток денег. Недостаток финансов приведет к недовольству армии, да и вообще всех тех, кто уже привык сидеть у меня на горбу. В результате Союз городов ослабнет, а князья наоборот усилят свое влияние, что рано или поздно приведет к развалу всей созданной мною системы, тогда как жизнь «под пятой» Орды позволит мне спокойно продолжать свои преобразования. Да и пугало в виде страшного внешнего врага не даст моим дорогим князьям вцепиться мне в спину или разодраться между собой.

«А раньше ты этого не знал⁈ — Накинулся я на себя. — Если мир с Ордой так важен, тогда какого черта ты вообще вписался в разборки между Александром и Андреем. Тебя и твою Тверь набег Неврюя вообще мало касался!»

Замечание было справедливым, но с другой стороны, если бы я позволил уничтожить князя Андрея, то пришлось бы принять в Тверь нового баскака, согласиться с переписью населения и с новыми налогами. Это тоже ни к чему хорошему не привело бы. Народ в Твери от жесткой узды уже отвык, и дело, скорее всего, закончилось бы бунтом и убийством ордынцев, а это неизбежный конфликт с Ордой и Александром, но уже в одиночку.

— Нет, я все сделал правильно! — Прошептал я вслух для большей убедительности. — Даже ради проверки сил стоило попробовать. Под Коломной я на деле всем показал, что мы можем монголов бить! А вот дальше…!

Тут я вновь крепко задумался. Наилучшим вариантом для меня было бы на этом остановиться и замириться с Ордой хотя бы еще лет на десять, но возможно ли это в нынешних условиях⁈ Прежде чем начать убеждать кого-то другого, требовалось ответить на этот вопрос самому себе.

Так раз за разом прокручивая в голове эти вопросы, я понемногу начал выстраивать красную нить своего будущего разговора с князем Андреем.

* * *

Три бронзовых подсвечника, расставленные по углам, освещают большой Великокняжеский шатер горящими язычками двенадцати свечей. В центре вместо стола березовая колода, в дальнем углу накрытая медвежьей шубой лежанка.

Перешагнув через порог, кланяюсь Великому князю, одновременно отмечая, что кроме самого Андрея, сидящего на грубо срубленной лавке, еще