Рыцарь золотого веера - Кристофер Николь

Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке Royallib.ru

Все книги автора

Эта же книга в других форматах

Приятного чтения!

Кристофер Николь

Рыцарь золотого веера

ПРОЛОГ

Из всех приключенческих историй, дошедших до нас из эпохи королевы Елизаветы I, история Уилла Адамса, пожалуй, самая экзотическая и невероятная. Но всё это действительно происходило – этот моряк из Кента, отправившийся штурманом с экспедицией из пяти маленьких торговых судов в почти двухлетнее путешествие к сказочным островам специй – Яве и Суматре, стал не только первым англичанином, попавшим в Японию (скорее мёртвым, чем живым), но и пожизненным протеже и другом правящего сегуна Иеясу.

Этот роман – драматическая реконструкция бурной, головокружительной, славной истории пребывания Уилла Адамса среди японцев, людей настолько отличных по своему мышлению, своим верованиям и традициям, что жизнь европейца постоянно оказывалась под угрозой. Сила и ум не раз спасали Уилла от многочисленных хитроумных заговоров его врагов, и в конце концов он становится самураем, одним из правителей Японии, а его отвага и разумные советы способствовали первым контактам Японии с наукой и культурой Запада. Воспроизведение Кристофером Николем жизни Японии семнадцатого века – увлекательное достижение, а описание приключений одинокого англичанина в этой стране чуждых традиций заставляет читателя не расставаться с книгой, пока не будет перевёрнута последняя страница. Вряд ли найдётся такой любитель историко-приключенческого романа, чья кровь не ускорит свой бег и чьё сердце останется равнодушным при знакомстве с историей жизни одного из величайших искателей приключений того века – века, который по праву можно назвать веком приключений. В то время как Дрейк и Хокинс создавали собственные легенды о море, Уилл Адамс донёс величие елизаветинской Англии на другой конец мира и нашёл там цивилизацию, во многих отношениях более привлекательную, чем его собственная.

Часть I. МОРЯК

Глава 1.

Сад Ричарда Хайна простирался от задней стены дома до самой Темзы. Особой элегантностью он не поражал – не было тут ни таинственного лабиринта, ни потаённых лужаек. Но он был очарователен тихим июньским вечером: бесконечные клумбы роз самых разных цветов – красных и белых, розовых и жёлтых, прерываемые то тут, то там аккуратно подстриженными газонами, сбегали к живой изгороди, росшей на самом берегу великой реки. Всего лишь год назад эти немноголюдные берега пестрели парусами самых разных форм и размеров – из каждой гавани, из каждой протоки от Виндзора до Мидуэя отправлялись в путь моряки Англии, чтобы сразиться с испанской Армадой.

По правую руку от розовых клумб раскинулся фруктовый сад, излюбленное место жаворонков и соловьёв. Сегодня их не было – слишком долго и шумно суетилась в этот день челядь Ричарда Хайна. Теперь сад был снова пуст, но аккуратные дорожки были безжалостно взрыхлены множеством ног и усеяны мусором, обычно остающимся после большого праздника: обглоданными куриными косточками, кожурой яблок, осколками винных бутылок. Завтра здесь будет генеральная уборка, этим же вечером празднество только приближалось к разгару.

Зимняя гостиная была полна народу. Комната эта была невелика – она предназначалась лишь для одной семьи, удобно устроившейся у огромного камина длинным январским вечером. В такие вечера в очаге весело плясали языки пламени, и девочки жарили в нём каштаны, насаженные на длинные железные вилки. Сегодня же здесь было ужасно шумно и душно: развевались юбки, то и дело задевая ноги мужчин, и немало тугих, сдавливающих горло воротников было расстёгнуто сегодня. Длинный стол сдвинули к стене. Он напоминал поле битвы: огромные половины туш были съедены подчистую – от них оставались лишь белые кости, дюжина цыплят превратилась в жалкие объедки, пятна соуса заливали скатерть, и разлитый эль капал, словно кровь, на пол. Перед столом столпились приглашённые на свадьбу гости – калейдоскоп голубых и зелёных, белых и розовых туалетов и раскрасневшихся лиц. Немногие носили драгоценности, а оружия не было совсем – Хайн и его знакомые были торговцами, а не знатными феодалами. И всё же они могли отдать должное этой свадьбе и повеселиться от души не хуже здоровенных гуляк королевского двора, не хуже заносчивых служак, считавших долгом своей жизни поддержание мирных отношений в Европе.

Гул голосов стих – это Николас Диггинс решил произнести тост и направился к молодым, сопровождаемый Хайнами и викарием церкви Святого Дункана. Старый мастер надел к свадьбе свой лучший камзол ярко-красного сукна и поэтому чувствовал себя не в своей тарелке. Он бы с удовольствием очутился сейчас у себя на верфи. Это был высокий человек с тонкими чертами лица и слегка сутулыми плечами, как будто груз лет, проведённых на плотницкой скамье, пригнул их книзу. Он отхлебнул пива из кружки и шумно вздохнул. Ричард Хайн, маленький и суетливый, хлопнул в ладоши, призывая гостей к тишине.

– Не мастер я по части речей, – начал мастер Диггинс, – но я воспользуюсь столь благоприятной возможностью, чтобы сказать пару слов об Уилле Адамсе. Здесь нет его отца, моего старого друга Джона Адамса, и я считаю своим долгом рассказать вам о его семье. Я помню Уилла и его брата с пелёнок. Когда Джон и его жена умерли во время чумы, я посчитал своей обязанностью стать ребятам вторым отцом. И постепенно я полюбил их всей душой, и они стали доставлять мне больше радости, чем моя работа. Я знаю, Том, присутствующий здесь, простит меня за то, что я буду говорить в основном о его брате. Друзья, Уилл – человек не простой, я бы сказал, богатый. Я имею в виду не деньги – они растекаются так же быстро, как и приобретаются, оставляя несчастливца ещё беднее, чем он был раньше. Богатство Уилла, друзья, в нём самом. Посмотрите на него – вот он возвышается над всеми нами, добрых два ярда ростом от головы до пяток. Пощупайте его мускулы… Дамы, впрочем, пусть выберут более подходящий момент.

Раздался взрыв хохота, а Уилл Адамс покраснел. Двадцати четырёх лет, он и вправду был высокого роста и могучего телосложения, его приёмный отец не преувеличивал. Годы работы на верфи пошли на пользу его и без того широким плечам. Он был одет в лиловые штаны в малиновых полосах и коричневый плащ. На лице у него красовалась модная бородка, хотя и не заострённая, как обычно, а окладистая и коротко подстриженная. Как и волосы, она была чёрного цвета. Усы обрамляли широкий рот и кустились под крупным прямым носом. Из-под таких же кустистых бровей смотрели на мир внимательно и строго светло-голубые глаза. Незнакомцев это лицо обычно приводило в замешательство своей скрытой напористостью, друзья же не обманывались на сей счёт. Суровость его лица скрывала под собой лишь сосредоточенность: за что бы он ни брался в жизни, каким бы маленьким ни казалось это дело, он брался за него со всей душой.

Сейчас он улыбался, и его лицо удивительным образом преображалось, зажигалось каким-то внутренним светом, когда он смотрел на жену. Мэри Хайн была одета в простое белое платье – символ её чистоты, как телесной, так и духовной. Её золотые волосы скрывались под белой фатой, спускавшейся с венка. Лицо, в котором чувствовалась внутренняя твёрдость, и чистые голубые глаза имели отсутствующий вид. Лицо богини, подумал Уилл, и это сравнение не показалось ему святотатством.

Теперь она была уже не Хайн, а Адамс. Уиллу показалось, что он всю жизнь ждал этого момента. Мастер Диггинс, осушив ещё одну кружку пива, приготовился продолжить свою речь.

– Но у него есть не только мускулы. Я взял его учеником на верфь, когда ему стукнуло двенадцать. Я рассчитывал только на то, что со временем парень наследует моё ремесло. Но для него этого оказалось недостаточно. Его влекло море, и со всем упорством, на которое он способен, он принялся изучать морские науки. Он может построить вам корабль, который не уступит лучшим кораблям Англии, он ещё может отправиться на этом корабле в море, встав к штурвалу. Постоять на мостике большого корабля, подержаться за штурвал всегда было для него величайшей радостью. По крайней мере, до сегодняшнего дня. Я хорошо помню, как он докучал просьбами отпустить его матросом в плаванье каждый раз, когда новый корабль спускали со стапелей и собирались отправлять владельцу. Вы не поверите мне, друзья, но в восемнадцать лет он впервые встал на капитанский мостик корабля, и теперь вы не сыщете более искусного навигатора, более толкового штурмана во всей Англии.

– Ты льстишь мне слишком уж откровенно, дорогой Николас, – сказал Уилл. Но Мэри, довольная, стиснула его руку. Она даже покраснела. Не от пива – она не пила ничего, кроме воды. От возбуждения? От удовольствия? Они знали друг друга многие годы. Мастер Диггинс не только строил корабли, он посылал их торговать с Голландией, и Ричард Хайн, импортировавший фламандскую шерсть, был одним из лучших его покупателей. Уилл провёл немало вечеров, сидя в этой самой гостиной и обсуждая с мастером Хайном политику, религию, торговлю, сплетни, наблюдая украдкой за дочерью хозяина, которая постепенно превращалась из угловатого подростка в женщину. То, что они поженятся, казалось самой естественной вещью на свете. И тем не менее их отношения были скорее как у брата и сестры. Только теперь, глядя на неё, Уилл понял, что меньше чем через полчаса она будет принадлежать ему. Ткань платья мягко облегала её бедра, которые выше переходили в ладную талию… А какой рай он может обнаружить ниже бёдер? Их глаза встретились, и, покраснев ещё больше, она отвела взгляд. Возбуждение и удовольствие, несомненно, но ещё и радость ожидания. Этой ночью кончится их дружба и начнётся что-то новое. – Я говорю правду, Уилл, – настаивал мастер Диггинс. – Подумайти сами, друзья, легко ли изучить до тонкостей искусство мореплавания и навигации, прослыть среди друзей хорошим парнем, отличным боцманом и надёжным товарищем, будь то в шторме или в сражении? А ему всего этого было недостаточно. Недавно он принялся за астрономию и пушкарское дело. Не имея за плечами Кембриджа, он в одиночку изучал латынь, чтобы потом продолжать и расширять своё образование. Признаюсь, милая Мэри, я не вполне уверен, что именно тебе придётся вытерпеть сегодня ночью – атаку на твою девственность или проповедь из учёной книги.