Прекрасный вид с парапета - Анъе Фо

Анъе Фо

Прекрасный вид с парапета

Мы с моим новым приятелем сидим на парапете видавшей виды панельной девятиэтажки. Любуемся видом, открывающимся с тридцатиметровой высоты. Только недавно пылал рассвет, и вот уже прекрасное голубое небо, лишь слегка подернутое легкими перьевыми облаками, там, вдалеке встречается с крышами районного центра, образуя линию горизонта. Городские кварталы прячутся от нас за темной стеной сосновой рощи. Еще, за лесом, где-то, должна быть река, но ее не видно. От опушки и почти до самой панельки, на которой восседаем мы, тянется массив частной малоэтажной застройки. Я еще помню те времена, когда там была лишь деревенька на десять двориков да огороды с огурцами и капустой. Теперь ветхие деревянные домишки потерялись среди двух и трехэтажных кирпичных особняков. А прямо напротив многоэтажного жилого дома огороженная территория полугосударственного медицинского центра со стационаром и просторной стоянкой «только для своих». Посетителям же «выделены» немногочисленные вакантные места на пыльной обочине вдоль подъездной дороги и на убитом газоне около многоэтажного жилого монолита.

— Интересно, почему ты сказал «полугосударственный»? — подал голос мой новоиспеченный товарищ.

— Да потому, что на табличке красуется название, состоящее из нескольких непроизносимых аббревиатур, заканчивающихся названием министерства которому подчиняется данное медицинское заведение, а деньги за свои услуги здесь дерут как в любой частной клинике. К тому же, судя по количеству клиентов, отъезжающих отсюда в изотермическом салоне белого универсала, качество услуг также соответствует государственному, — поясняю я.

Еще слишком рано, но не успеешь оглянуться, как сюда начнут подтягиваться страждущие. В основном прибывать на машинах. Нервно гудеть клаксонами, пытаясь разъехаться, на и без того узкой, да еще к тому же, заставленной по обочинам прилегающей дороге, и переругиваться с теми, кто опередил их, заняв вожделенное место. А сейчас тишину утра нарушает лишь мерное шарканье метлы и беспрестанно горлопанящий дворник, громогласно приветствующий прибывший на смену медицинский персонал. Мужик, видимо, совсем тупой, ведь в окрестных домах в основном все еще спят, даже те, кому на работу. Еще этот обладатель премии Дарвина любит с утра пораньше завести свою газонокосилку, воруя у местных жителей последние сладостные моменты пребывания в царстве Морфея. Сложно сосчитать, сколько людей ежедневно желает ему смерти, несмотря на то, что работа у него полезная для общества и кармы.

Вообще, этот район весьма странный. Все от того, что половина его обитателей — пациенты. Ведь помимо вышеупомянутого медицинского центра, за моей спиной, чуть наискосок вправо, через пару таких же девятиэтажек, расположен огромный комплекс больницы областного значения с отдельным зданием поликлиники, пансионатом для стариков, столовой, моргом, а также индивидуальной котельной. И если рассматривать этот небольшой пригород как отдельную замкнутую систему, со своей рождаемостью и смертностью, то второй статистический параметр будет просто зашкаливать. Непонятно, что за кайф жить в таком месте?

— Может быть от того, что здесь достаточно спокойно? — снова встревает мой приятель.

Давайте, назовем его Че, тем более, что он сам наотрез отказался называть свое имя.

— Вероятно, конечно, если не считать дворника и буйных посетителей центра, — шучу в ответ.

На что мой собеседник реагирует раздражающе неприятным смехом. Звук у него получился чем-то средним между рыданием и карканьем. Аж, мурашки по коже. Но от того, что мне весьма редко удается с кем-то поболтать больше минуты, я просто вежливо улыбаюсь и впредь зарекаюсь с ним шутить.

Надо сказать, что сейчас, летом, у эскулапов относительное затишье, люди в основном предпочитают загибаться от своих болячек на дачах и на морях. Я в принципе их понимаю, ведь гораздо удобнее решать проблемы со здоровьем, отпрашиваясь с нелюбимой работы, чем тратить драгоценное отпускное время на поход к врачу. Еще пару недель и гонимые первыми дождями, прямиком, из номеров приморских гостиниц и щитовых домиков загородных садоводческих товариществ, стройными косяками в местные палаты потянутся пациенты. А пока те немногочисленные бедолаги, кого действительно приперло, коротают свой досуг между процедурами, то и дело, выползая на улицу, чтобы получить очередную дозу никотина. Вот и сейчас из-за главного корпуса клиники, шаркая шлепанцами по пыльному асфальту, семенит троица гостей стационара. Ковыляют они хоть и медленно, но целеустремленно. Еще не старые мужики, все как один пузатые и с забинтованными после хирургических процедур ногами. Двое идут самостоятельно, а третий — опираясь на костыли. Видимо он и тормозит всю процессию. Который день наблюдаю за ними, конечно, есть и другие курильщики, которым также стоило бы бросить это пагубное занятие, тем более что уже сама судьба велит отказаться от сигарет, но отчего-то к этим троим у меня особенная симпатия. Еще пару дней назад они наслаждались дымом тлеющих табачных листьев прямо на территории медцентра, вон там, на лавочке у главного входа, однако в угоду каким-то там правилам, были изгнаны за пределы медицинского учреждения, сюда, на огибающую жилой дом асфальтовую дорожку.

Ну, вот наконец-то добрались. Прикуривают. Смотрю вниз на три малюсенные фигуры, расположившиеся аккурат между ступнями моих свешенных с парапета ног. О чем-то разговаривают, даже смеются. Сейчас для них самое безмятежное время, днем спокойно постоять им точно не дадут. Поначалу бабульки, выгуливающие своих питомцев, станут возмущаться и грозить всеми карами небесными. Потом по дороге будут колесить детишки на великах и роликовых коньках, беспрестанно крича и тренькая закрепленными на рулях звоночками. Также придется то и дело уступать дорогу проезжающим машинам жильцов.

Накурившись, троица возвращается, обратно в заботливые когти последователей Гиппократа. И тут начинается моя самая любимая часть. Собрав подошвами своих шлепанцев с улицы образцы всевозможных микробов, эти трое разнесут их по стерильным коридорам клиники, ну и естественно — по своим палатам. Но я совершенно не возмущен, скорее наоборот даже рад. Ведь в отличие от многих, я люблю работать. Самое важное в моей деятельности — это наблюдательность и умение планировать.

— Я вот точно могу тебе сказать, что к завтрашнему утру от трех богатырей останется лишь двое, — произношу вслух, — Но это не страшно ведь скоро подтянутся новые пациенты.

— Тот, что с костылями? — спрашивает Че.

— Неа! Не угадал, — отвечаю я, — В этом-то и парадокс — чаще всего выживают самые безнадежные.

— Наверное, от того, что врачи уже махнули на них рукой, и, направив весь энтузиазм на «перспективных», залечивают до смерти, — предполагает мой приятель.

— Ага, в самую точку.

— Как-то ты, излишне зациклен на смерти, как мне кажется, — с этими словами собеседник немного отодвигается от меня.

— Заметь слово «смерть» последним сказал ты, —