Планетарные различия в диалоге двух реальностей - Дэниэл Стоун

Дэниэл Э. Стоун. Планетарные различия в диалоге двух реальностей

Падение Огня

Утро рано опустилось на Борей в d -Возничих, но рождалось в мучениях. В визге, шипении, плаче. Плача. Плача.

Едва звёзды начинают увядать, а первые волны огня уже мчатся над бесплодным, ледяным плато. Валуны теряют свою ледяную мантию, которая сменяется тонкой паволокой расплавленного камня. Синевато–красное пламя падает на лёд и убегает сквозь него, разрывая трещины, испускающие пар. Длинные струи пламени устремляются на несколько миль ввысь. И там, изгибаясь дугой, они вновь обрушиваются вниз в раскалённый огненный водоворот. Вершины ледяных пиков нежно сплавляются в массивные груды пылающего шлака, обёрнутого ореолом из багрянца, синевы и золота.

Ужасные взрывы швыряют вдаль скалы и раскалённый пепел; вмёрзшие в лёд камни пытаются сопротивляться адскому огню, чтобы мгновение спустя разлететься в куски. Сопротивление бесполезно. Вот–вот Борей поведёт войну, сходную с Апокалипсисом. Вечную борьбу между Льдом и Огнём.

Подобно огромной волне пламя с грохотом прокатилось по опустошённому миру. Расплавленный камень собирается в лужи. Подчиняясь только силе тяжести, бесцельно текут реки магмы, и куда бы не толкал их огненный ветер, они ищут друг друга и находят — одним лишь страстным прикосновением. Это – царство света, живого огня и великого Пекла. Это — царство, познавшее собственную ненависть. Царство, будто предчувствующее свою долгую власть. По земным меркам – почти три тысячи лет.

Да, даже сейчас, только за час с момента, когда начался рассвет, пойманные огнём атомы, освобождаются! Взрываясь в иссушающем пламени, долго сдерживаемым воем ярости и победы! Швыряя свою необузданную энергию, наконец, развязанную, в любую скалу или даже простую выпуклость, которая посмела подняться выше основания земли! Расплавлять, опустошать, восстанавливать, исправлять. До тех пор, пока не будут уничтожены все преграды и не будет достигнуто совершенство.

Невозможно понять их намерения, чувства; невозможно, если ты не часть их безумного дня. Только так.

Огонь. Никакая не реальная связь, как её понимают люди. Не законы и не какой–то логический порядок. Не урегулированное нечто. Не мысли…. Любые человеческие стандарты здесь не подходят, их даже невозможно постичь. Им только одно объяснение. Только быть частью Огня. Что может быть ещё? Желание Огня – желание всех. Желание свободы. Способность бушевать безраздельно далеко и вольно. Но нет ни единого препятствия, чтобы проверить их резвость, их драматическую игру. Ничего, способного замедлить или как–то препятствовать им. Ничего, что когда–нибудь могло бы сделать хоть что–то против. Как же однороден этот мир, мир созданный только для того, чтобы дать им свободу мчаться сквозь него!

И никогда не узнать им величайшего врага, затаившегося в своей ненависти. То непроницаемое Нечто. Безликий, бесформенный, рождённый из противоположности. Несущий Смерть. В медлительности. В тусклости и темноте. В боли и разочаровании. В печали. Тот тайный вдохновитель гладких равнин. Тот творец грубого и неровного основания земли, преображающий горы. Та слишком длинная жизнь, которая грабит грабителя. Враг всех врагов. Холодная ночь.

Увы, в то время как победа дня была неумолима и полна, всеторжествующее поражение было уже неизбежно. Планета обернулась, и ночь вновь стала возвращать свои потерянные земли. И языки пламени бежали от быстро падающей вниз тени. Иногда горячка войны задерживала их слишком долго, и они терялись в темноте, скованные льдом…. Царство Ночи должно было теперь править долго, безмятежно. Иго, покрывшее мир, холодный и тихий.

Тёмная Королева смеётся над Огнём. Она знает, что он никогда не достигнет своего идеала, что она всё равно победит. Она смеётся приятным, долгим и глубоким, как сон, смехом. И в самом деле, что может быть забавнее, чем убегающий огонь?

Он понимает, всё дело только в протяжённости. Огонь воет в своей многоголосой ярости и продолжает свои атаки, всё сильнее и сильнее. Огонь ненавидит. Огонь нападает. Огонь бежит.

Вскоре круг завершается. Путь Червя Оробороса. Что было однажды, повторится вновь. И снова. Снова. Снова. Ибо этот круг скоро обернётся опять.

Ледяной поток

Темнота вспыхивает взрывами вмёрзших в лёд разноцветных сияний, сходных воспоминаниям. Южные небеса растворяются в зловеще–сером, переходя на Север от игристо–синего к прозрачному чёрному, и, о, как же черна их Темнота! Скалы стонут и от мучительного напряжения трескаются подобно выстрелу из дробовика 12 калибра, эхом отражающегося от холодного ниспадающего одиночества.

Ни дуновения ветерка!

Ни шёпота воды! Ни шёпота жизни!

Температура падает, падает, капает.

Луна останавливается, может, именно в эти первые часы, когда приходит древний холод, лёд по–настоящему живёт и растёт. Сползая медленно и невыносимо непреклонно в низины широких долин. Юкон, Енисей, Лена, Амур – когда–то могучие потоки бушующей воды – теперь остановились; просто ледяные ленты опоясали мир, запертый в зимние вечные тиски. Некогда целованные Солнцем вершины Скалистых гор укутались паутинкой ничем не запятнанного снега. Готика сверкающего льда своим величием принижает Небеса. И как волшебно отражается в них долгожданный свет великой бесконечности звёзд!

Как далеки наши мечты, и как же они близки!

Были времена, когда огромные пространства воды, изобилующей жизнью, охватывали нашу планету. Старые люди называли их Океанами. Теперь эти обширные, бесплодные пустоши мы окрестили Ледяными Морями. Однообразие снега над толстым слоем дрейфующего льда редко нарушит одинокая вершина скалы. Лёд сковал и острова, замороженные до Смерти; мы избегаем их.

Ещё совсем недавно, ещё наши деды могли вспомнить, как в небесах царила ясность; с тех пор вся влага замёрзла и упала на землю. Богохульным снегом. Замороженные кристаллы текут в облачно–чистых небесах, а сама атмосфера остывает и умирает. И Мгла, что есть Смерть, поднимая тревогу, подбирается к нашим норам.

Она, как мягкое скольжение в тени, невидимое, только ощущаемое. Жаль, что она проплывает прочь, мимо, не послав утешения нашим мукам… нашептав про завтра….

Вот и к нашим умеренным широтам, что были для нас домом, подобрались огромные ледопады – высокие стены синего и зелёного льда. При исследовании глубоких расщелин самыми предприимчивыми из нас были найдены массивные, внушающие благоговейный ужас ледяные пещеры недалеко от Северной Границы; и, что казалось очень странным, места с чуть повышенной температурой. Кто–то из тех разведчиков сообщил об обнаружении среди высоких, как холмы, груд кирпича и каменной кладки разрушенного сталелитейного завода, который мог бы очень пригодиться для изготовления инструментов. В тех развалинах были также куски красноватой охры, покрывающей тонкой мантией глянцевато–чёрный лёд. А прямо около них – брусья зазубренного металла, которые обдавали жаром. От серых луж, разлитых вокруг, исходило ощущение мрачной неприязни.

Всем, кто посетил их, эти древние таинственные пещеры приносили болезни и смерть. Охваченные этой недоброжелательностью, те смельчаки так и не смогли возвратиться к прежней жизни. Пытались…. Они страдали ужасно: их психика приобретала уродливые формы, они медленно чахли и умирали, как очень старые люди, хотя были в своём самом цветущем возрасте. А дети их мучились ещё страшнее…. Как жаль их Жён!

Немногие оставшиеся в живых этого мира, оказавшиеся преданными и своим Солнцем и своими предками, рассеялись вдоль экватора, куда сейчас тоже начал проникать лёд. Температура падает с каждым новым оборотом Луны. Самый низкий показатель этого месяца оказывается самым высоким в следующем. Становится всё холоднее и холоднее. Сугробы всё глубже, а лёд внезапно возникает там, где он вскоре обоснуется навсегда. И уже никогда не отступит.

Прежнего Солнца давно нет, только слабый, тускло пылающий оранжевый диск, ничего боле; а ведь мы находимся на стороне, обращённой к нему. Астрономы говорят нам, что Земля стала неподвижной, как только Солнце начало свои аномальные смертельные приступы. Оставшиеся на Тёмной стороне Земли его вообще никогда не видят; они постепенно вымерзают, хотя есть ещё те, кто ещё в силах заботиться о больных. Удивительно, они там верят, что звёзды дают им достаточно света, но звёзды – это только звёзды. К чёрту! Становится слишком холодно… нам нужно объединяться….

Мы — всё, что осталось от нас.

Марс… мрачный, красный, пылающий. Астрономы сказали, что он был в гневе, и дабы умилостивить его, грешили с девственницами. Бред. Выволочив их во внутренний двор, мы им всем отрубили головы. Марс может быть мрачен, но мы ещё помним разницу между правдой и ложью. Его воспалённый багровый облик многих в те дни окунул в царство безумия. Не думайте о выгоде, не жалейте еды.