Дом Книги - Андрей Бехтерев

1. Город

Электричка остановилась на конечной станции. Дима снял с полки сумку и пошел вместе со всеми на выход. На вид Диме было лет 20, по паспорту – 27. После долгого топтания в людской пробке перед мостом, медленного подъема и спуска, Дима вышел на вокзальную площадь. Люди разбегались по своим автобусам и маршруткам. Молодой человек достал из кармана листок, что бы посмотреть номер нужного ему автобуса. Было очень жарко…

Через 20 минут автобус доставил Диму по нужному адресу. Одноэтажный каменный дом находился в частном секторе, недалеко от центра. Закинув на плечо свою нелегкую сумку, Дима перешел дорогу, свернул за угол, открыл калитку и, обойдя дом, нашел входную дверь. Вытащив из кармана связку ключей, он стал примеряться к замку, но дверь оказалась открытой. Дима вошел. В коридоре было сумрачно и тихо. Дима подошел к одной из 3-х дверей, открыл 2 замка, зашел внутрь и поставил сумку на пол.

Комната была крошечной – узкой и длинной. Она упиралась в большое, на пол стены, окно. В углу лежал черный пакет, в котором был матрас и постельные принадлежности. Дима расстелил матрас, сел на него и стал распаковывать свою сумку…

Через полчаса Дима с кастрюлькой и упаковкой, предусмотрительно купленных еще в Москве, пельменей, вышел на кухню. Он был в этом доме только один раз – два года назад, когда вместе с риэлтером осматривал приобретаемую недвижимость. Тогда этот дом Диме совсем не понравился, но комнатку пришлось купить. Ничего столь же дешевого не нашлось.

Молодой человек повернул ржавый кран, набрал холодной воды, зажег газ, и поставил на конфорку кастрюлю. Когда вода закипела, Дима бросил в нее пельмени, накрыл крышкой и вернулся в свою комнату. Он забыл сметану. Едва Дима зашел к себе, со скрипом отворилась соседская дверь и тяжелые шаги протопали по коридору в сторону кухни. Молодой человек знал, что здесь еще две квартиры, и что все удобства и неудобства придется с кем-то делить. Своих соседей Дима не знал и особого оптимизма по поводу знакомства с ними не испытывал. Но знакомиться надо было по любому. Дима планировал здесь зависнуть надолго. Держа в руках сметану, Дима пошел на кухню. У плиты стоял крупный пожилой мужчина в трико и белой маечке. Он заглядывал в Димину кастрюлю.

– Здравствуйте, – громко сказал Дима.

Мужчина повернулся.

– Пельмени? – спросил он неожиданно высоким голосом, показывая на кастрюлю.

Дима кивнул. Мужчина отошел от плиты и сел на одну из табуреток. В глаза бросался большой заштопанный шрам на его правой щеке – от губ и почти до уха. А так лицо было стандартно красным, морщинистым и опухшим.

– Тот самый москвич? – спросил мужчина, разглядывая Диму.

– Да.

– Не особенно торопились к нам. Насовсем или отобедать?

– Думаю надолго, – ответил молодой человек.

– Что в Москве совсем скучно жить стало?

– Нет, почему? Просто, надеюсь, здесь будет веселее, – решил сострить Дима. Сосед улыбнулся и подмигнул.

– Да, – сказал он, – девушки здесь гораздо дешевле, только сначала их найди. Как тебя зовут-то?

– Дмитрий.

– А я Гриша, – представился сосед.

Состоялось рукопожатие, после чего крышка Диминой кастрюли запрыгала, и кипящая вода стала заливать газ. Молодой человек подбежал к плите и с помощью футболки снял крышку…

Через 5 минут пельмени были готовы. Дима накидал пельмени в тарелку и сел на табурет, напротив Гриши.

– Будете? – спросил Дима, кивая на свой обед.

Сосед отрицательно качнул головой, не сводя с Димы глаз.

– Что-то хотите сказать? – улыбнулся молодой человек, пытаясь скрыть раздражение столь бесцеремонным вниманием.

– Не хочу, но скажу. Я знаю, почему ты здесь, – улыбнулся Гриша и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Ты стырил в столице кучу бабла и теперь решил схорониться, пока коммунизм не наступит.

– Не угадали.

– Ну да, насчет коммунизма я загнул. Ты не бойся. Мы тебя не выдадим, – засмеялся Гриша, – но шантажировать будем.

– Мне скрывать нечего, – ответил Дима, уплетая пельмени. – Это моя комната и 1/3 вашего туалета принадлежит мне.

– Да я пошутил. Знаю, я вашу Москву. Там все друг друга хотят убить и уже сами не помнят, кто у кого что стыбзил. Кстати, правду говорят, что в Москве евреев больше, чем пидоров?

– Не знаю, – ответил Дима и продолжил поедание пельменей. Его раздражение прошло. Сосед был занятным, но таил в себе угрозу стать приятелем.

– А где алкоголь? – спросил Гриша, – Как можно есть пельмени без алкоголя?

– У меня осталось половина виски, Jack Daniel's – ответил Дима – Принести?

– Виски – не для нашей прописки, но неси.

Дима быстро сходил в комнату за бутылкой. Вернувшись, он взял с полки 2 рюмки и поставил на стол. Гриша свою рюмку отодвинул.

– Выпей сам, хоть за тебя порадуюсь,– сказал он.

– А за себя порадоваться?

– Да закодировался я на полгода. Вшил ампулу смерти. Представь, 5 месяцев прошло, а как 5 веков. Ну, давай выпей за знакомство.

Дима выпил и закусил пельменем, а Гриша аж крякнул от, понятного только ему, удовольствия.

– Никогда не пей за здоровье, – продолжил сосед. – Здоровье – это наш первый враг, а мы за него пьем такие замечательные напитки. Тебя когда-нибудь вызывали к себе внутренние органы? Твои собственные внутренние органы? Это месиво на костях? – Гриша показал на свой внушительный живот. – А меня вот вызвали и приговорили к 5 векам пыток, но ничего. Я отыграюсь. Немного осталось. Кстати, я по этому поводу сочинил короткий стишок в прозе. Название будет в конце, – Гриша, не уточнив, хочет ли Дима его слушать, сделал паузу и стал нараспев читать свой стишок. – Ножкам нужен алкоголь? Нет, ножки подкашивает. Ручкам нужен алкоголь? Нет, это алкоголю нужны ручки. Кишки, печенка, селезенка, почки плачут: «Прекрати заливать». Сердце бьется, боится, не выдержит. Мозг плывет, ничего не помнит. И, однажды, собравшись, тело приходит к человеку с плакатом: «Прекрати пить, а то здоровью не быть». А человек плюет и дальше пьет. – Гриша сделал паузу – Стихотворение называется: «Алкоголизм, как доказательство существования души».

Сосед замолчал и склонил голову, будто ждал аплодисментов.

– Любопытно, – сказал Дима с улыбкой и налил себе еще. – За поэзию? – спросил он, поднимая рюмку.

– Принимается.

Дима еще раз выпил. Гриша еще раз крякнул.

– Что? Красиво? – спросил Гриша, показывая на свой шрам, делящий его лицо напополам. Дима не мог на него не смотреть. – Это травма. Производственная. Не соблюл технику безопасности.

– Кем вы работаете? – спросил Дима.

– Работал. Клоуном.

– В цирке?

– Ага. В цыганском цирке. Такие паузы собой заполнял, каких ты никогда не дослушаешь.

– Вы были настоящим клоуном? – уточнил Дима.

– Конечно, нет. Просто работал клоуном. Настоящим клоуном я сейчас стал, на пенсии. И это уже не поэзия и даже не проза. Сатира, блин.

– Пенсионеров-клоунов я видел, а клоуна-пенсионера первый раз, – засмеялся Дима.

– Ты злой или просто сволочь? – нахмурился Гриша, разозлившись на шутку.

– Это же юмор, – сказал Дима улыбаясь. Он видел, что сосед нахмурился несерьезно.

– Ладно. Тебе, как дилетанту, прощается, – сказал Гриша и вернул на лицо улыбку. – Соседку видал?

– Соседку? – переспросил Дима. – Нет еще.

– Не трудно догадаться. Если бы ты ее видел, мы бы сейчас не терли тут всякую ерундень.

– И кто она?

– Соседка – Светка. Зовут ее Светланой. Представь ситуацию. Живешь с одинокой девушкой под одной крышей, так сказать, спим вдвоем, но через 2 твоих стенки. Понятно, что я – чувак в отставке, старый, лысый, но какой смысл прятаться друг от друга. Я ей так и сказал однажды: «давай спать вместе, надо бороться со скукой и побеждать уныние». А она даже не поняла о чем я, – клоун Гриша задумчиво посмотрел в потолок. – Она красивая. Такой типаж, знаешь – не макияжа толком, ни кос, ни юбочек, а сама по себе хороша. И то, что она псих в законе ей даже идет.

– Псих в законе? – не понял Дима, заинтересовавшись информацией о соседке.

– Ага. Лежала в психической лечебнице полгода. Вместе с родителями на автомобиле столкнулись с грузовиком. Мама с папой – на кладбище, а у дочки голова поплыла. Полгода пролечилась в психушке, а потом вернулась. Конечно, не совсем вылечили, но успокоили. Она и сейчас часто гонит – не поймешь, о чем говорит, что делает. Но по мне псих – не псих, был бы тих. Обидно только, что она все понимает, а ее никогда не поймешь. Шулерский почерк. Хитрющая дивчина. Кстати, сюда доктор ее заходил – попросил, мол, «начнет бузить, звони, заберем назад». А я не собираюсь звонить, и ты тоже не собирайся. Наша соседка, как китайский фейерверк – не знаешь, куда пальнет, но знаешь, что глаз не отведешь. Я даже влюбился бы, но сейчас с алкоголем проблемы. Не до этого. А ты – молодой, красивый. Почему бы не полюбопытствовать туда-сюда?

– И где сейчас соседка? – спросил Дима.