Корни травы - Стюарт Вудс

Стюарт Вудс

Корни травы

Дот, с любовью.

Этот роман – плод авторского воображения. Все имена, характеристики действующих лиц и событий тоже плод авторского воображения или полностью вымышлены. Любое совпадение с подлинными событиями или с конкретными лицами, живыми или умершими носит случайный характер.

Пролог

Четыре затвора щелкнули как один.

– Оружие к бою! Короткими очередями – огонь!

Стреляли без глушителей. Две очереди ударили одновременно, затем ритм нарушился. Когда стрельба закончилась, не было нужды идти рассматривать цели вблизи. И так было очевидно: нарисованные на щитах фигуры пробиты кучными попаданиями по самому центру – каждая очередь в грудь.

Подумать только! Так метко стрелять из автоматического оружия. Перкерсон поднял взгляд к затененному узкому проходу над стрельбищем и вздрогнул.

Там был Старейшина, появившийся без уведомления. Он всегда возникал вот так – совершенно внезапно.

– Завязать глаза! – скомандовал Перкерсон.

Четверо взяли оружие на ремень и наложили на глаза черные повязки.

– Кругом! Встать на колени! Разобрать оружие!

Ученики вслепую проворно разбирали автоматические пистолеты. Он заставил себя смотреть на их руки. Разборка – сборка. Этому он научил их. Первый поставил рекорд, остальные управились секундами позже.

– Встать! Вольно! Четвертый номер, приказания снять повязку не было! – Перкерсон взглянул наверх, ожидая.

Старейшина кивнул.

Перкерсон со вздохом перевел взгляд на учеников.

– Ребята! – Голос его был тверд. – Сегодня вы удостоены чести! С вами будет говорить Старейшина!!

Ученики вытянулись, вздрогнув, как от электрического разряда.

– Добрый вечер, джентльмены! – громко и гулко сказал Старейшина. Ему, впрочем, не требовалось повышать голос – он был таким от природы. – Джентльмены, вы приняты в нашу семью.

Один из учеников, не выдержав, издал нервный смешок.

– Сегодня стало меньше на четыре американца, которые бродят в потемках, потерявшись в собственной стране. Сегодня вы еще не на виду, ваше Братство укрыто от посторонних глаз, и вы своей кровью, самой своей жизнью гарантируете сохранение тайны. Громкие клятвы не требуются. Они в ваших сердцах, полных любви и ненависти. Любви к нашей великой стране, ненависти – к тем, кто пьет ее соки и отравляет души ваших детей... – После паузы он добавил: – Поздравляю вас, избранники судьбы!

Фигура Старейшины растворилась в тени. Хлопнула дверь.

– Хорошо, – сказал Перкерсон подопечным. – Можете сбросить повязки.

Стрельбище было ярко освещено, и люди, сорвав повязки, невольно сощурились.

– Боже, – сказал один, – это не звукозапись была?

– Нет, – ответил Перкерсон, – с вами говорил сам Старейшина.

– Ужас, – сказал второй. – Я не думал, что это будет так скоро!

– Не знаю, скоро ли снова придется встретиться с Ним, – задумчиво сказал Перкерсон, – но этот День когда-то настанет.

Третий поднял кулак.

– Тот самый День! – сказал он.

– Тот самый День! – повторили все.

Книга первая

Глава 1

Уилл Ли продемонстрировал охраннику удостоверение.

– Могу я припарковаться? Всего на несколько минут! Мне нужно взять кое-что в офисе.

Охранник сошел по ступенькам к его «порше» – не новому, но свежевымытому, без лишней пылинки, – и освидетельствовал наклейку на ветровом стекле.

– Десять минут, – произнес он, – не больше.

В Вашингтоне все любят проявлять, власть, подумал Уилл. Парни, охраняющие Капитолий – не меньше прочих.

Было семь тридцать утра, суббота, декабрь. В пятницу конгресс не работал.

Уилл перебежал в Рассел-Билдинг, ощущая давление хмурого, облачного неба. Шее и лицу было холодно. Он расписался у стола внутренней охраны, а когда пересекал вестибюль, его шаги по мраморному полу вызвали гулкое эхо. В спешке он механически нажал у лифтов кнопку для членов конгресса, гарантирующую внеочередное обслуживание, В лифте он прислонился к стене, вдыхая слабый аромат лака и сигар. На миг он стал – вообразил себя – конгрессменом, сенатором, который, оставив толпу журналистов, фотографов и телевизионщиков за дверями лифта, взлетает в свой офис принять телефонный звонок президента, обеспокоенного событиями в какой-нибудь точке планеты. Лифт плавно замедлил ход и замер. Уилл заторопился по коридору. Странно, но дверь в офис была не заперта! Уилл прошел через приемную и основную служебную комнату с письменными столами нескольких сотрудников в свой небольшой кабинет. В Рассел-Билдинг ужасающе не хватает помещений. Уилл руководит штатом сотрудников сенатора, а работать вынужден в клетушке. Он выдвинул ящик своего стола и удивился, увидев полоску света под дверью кабинета босса, сенатора Бенджамина Карра.

Уилл, не колеблясь, встал и пошел посмотреть, в чем дело.

Сенатор был в кабинете собственной персоной. Он сидел за своим столом и удивленно смотрел на Уилла.

– Что вам здесь понадобилось, Уилл? В субботу, в такую рань? – хрипло спросил Карр, откинувшись в кресле.

– Доброе утро, сенатор, – в некоторой растерянности ответил Уилл. – Я еду в аэропорт, но кое-что здесь забыл. – Он нахмурился. – А что же вы сами? Суббота – для всех.

Сенатор, подмигнув, спросил:

– А вы уверены, что я не приезжаю сюда поработать еще и в субботу? – Лицо его стало хитреньким. – Ладно уж, примите мои объяснения. Еду к девятичасовому самолету – на нем полечу в Атланту. Джаспер уже ожидает меня в гараже.

– Как вы себя чувствуете? – спросил Уилл. Он не видел босса два дня. В пятницу сенатор весь день был в госпитале Уолтера Рида.

– Чувствую себя, как японская иена, – ответил сенатор, посмеиваясь. – Сказали, что я превозмогаю припадок.

– Это точный диагноз, сэр? – спросил Уилл. – Я же все равно узнаю.

Бену Карру минуло семьдесят восемь лет, и в последнее время он выглядел утомленным.

– Черт возьми, безусловно, узнаете, – рассмеялся Карр. – В этом городе уже ничего не скроешь. Раньше какой-нибудь конгрессмен мог содержать девчонку в Джорджтауне или соблазнить жену другого конгрессмена – и газеты на этот счет не распространялись. Теперь звонят и об этом! – Он успокаивающе поднял руку. – Не волнуйтесь, всего лишь повысилось артериальное давление. Получил какие-то пилюли, они у меня с собой.

– Вы уверены, что это все?

– Это все. Сказали, что проживу еще один срок. После Рождества объявим это во всеуслышание, а то у республиканцев уже ушки на макушке. Не стоит им волноваться, не так ли?

Уилл усмехнулся:

– Нет, сэр. Давайте разочаруем их раньше.

Бен Карр положил ладони на стол и поднялся. Высокий, лысый, сутуловатый, он обошел вокруг стола.

– Я рад, – сказал он, – что вы заехали сюда нынешним утром, Уилл. Присядьтё-ка на минутку.

Уилл уселся на одном конце кожаного дивана, сенатор разместил свою долговязую фигуру на другом.

– Уилл, мы еще этого не обсуждали, но прямо спрашиваю: хотите ли вы получить работу вроде моей?

– Но не вашу, сэр, – откровенно ответил Уилл.

– Знаю, знаю, – сказал Карр. – Но вы подумываете о месте, занятом Джимом Барнеттом, не так ли?

Джеймс Дж. Барнетт, вполне бесцветный республиканец, уже два года был младшим сенатором от Джорджии.

– Да, сэр, думаю, да.

– Хорошо, хорошо, – сказал Карр, мальчишески поджав под себя правую ногу. – Я, со своей стороны, думаю, что вы чертовски хорошо справились бы на этом месте.

– Благодарю вас, сенатор! – Уилл попытался поймать взгляд босса. – После того, как вас переизбрали, я было рассудил, что мне лучше отправиться домой и заполучить там сколько-то красной глины на сапоги. – Это любимое выражение самого Бена Карра Уилл сейчас использовал неслучайно. – Я в Вашингтоне уже почти восемь лет и оторвался от почвы.

Карр кивнул.

– Правильно рассуждаете, Уилл. Не знаю, как обстоят дела в Нью-Йорке или Калифорнии, а в Джорджии можно выиграть выборы только при поддержке самых что ни на есть обывателей. Они должны полюбить вас, как брата...

Сенатор смолк. Уилл не торопился заполнить паузу. Он предвидел, каким будет продолжение монолога, и не намерен был двинуться навстречу. Положение добровольца его не устраивало.

Бен Карр приосанился.

– Уилл, сынок, – сказал он, – я скоро выйду в тираж. Оставайтесь со мной еще на два года, и я сделаю все, чтобы место Барнетта стало вашим. С момента, как вы объявите о своем намерении, я поддержу вас открыто: в газетах, телевизионных дебатах и интервью. Всё, кто мне задолжал, будут иметь это в виду, и, получая приглашения выступить в штате, я буду посылать вас вместо себя.

Уилл уставился на ковер. Подозрительно: Бен Карр никогда еще не поддерживал кандидатов на первичных выборах – об этом знали все.

– Я соберу для вас два миллиона долларов, – добавил Карр.