Записки технонационалиста - Александр Тюрин

Александр Тюрин

Записки технонационалиста

1. Нация как фон-неймановский компьютер

В этом маленьком исследовании автор нередко употребляет слово «код». Под кодом следует понимать информационную модель, предшествующую любому материальному объекту, от галактики до таракана.

С момента «да будет свет» код не существует в отрыве от материального воплощения.

Между биологическими видами и социальными системами нет никакого барьера. Выживание такого-то вида бабочек есть свидетельство эффективности генетического кода, а выживание затерянного в джунглях племени свидетельствует об эффективности культурно-технологического кода.

Код постоянно совершенствуется именно для того, чтобы обеспечивать устойчивость материального воплощения в условиях меняющихся факторов окружающей среды. Это устойчивость называется системным равновесием или гомеостазом.[1] И если гомеостаз насекомых обеспечивается кодом хитинового покрова, то гомеостаз племени обеспечивается, скажем, кодами охоты на морских свинок.

Если взять такой развитый социальный вид, как нация, то схематически она будет уже напоминать систему для обработки кодов: фон-неймановский компьютер. Здесь непременно присутствует логическое и управляющее устройство (национальное сознание), запоминающее устройство (национальная память), устройства ввода-вывода (национальные СМИ).

Любая система (биологическая, социальная, техническая) поддерживает свою устойчивость и организацию за счет увеличения дезорганизации и неустойчивости, т. е. энтропии, в остальном мире. Не долго протянет компьютер без кулера, отводящего вырабатываемое тепло в комнату. Таков, увы, универсальный закон природы (в физике называемый вторым законом термодинамики). Для социальной системы это означает умение выносить издержки и отходы своего функционирования за свои пределы.

2. На Западе уже сделали это

Средневековье закончилось с накоплением значительных материальных ценностей в знаменитых городах «итальянского Возрождения», немало разбогатевших на грабеже Византии и торговле с разбойничьей Золотой Ордой, в том числе и «живым товаром», славянскими рабами (отчего слова «раб» и «славянин» на ведущих европейских языках звучат донельзя схоже).

Материальные возможности привели к появлению в головах титанов Возрождения новых культурно-технологических кодов. А те потянули за собой развитие материальных сил, которые снова породили новую волну кодов.

Этот типичный автоволновой процесс распространился из Италии в другие европейские страны, разрушая прежние средневековые общности, которые определялись верностью сюзерену (hommage).

Началась цепочка европейских буржуазных революций, которые можно рассматривать, как загрузку на исполнение новых кодов и стирание старых.

Стирание «старого», как обычно это бывает, сопровождалось религиозными войнами, ведьмовскими процессами, раскрестьяниванием, уничтожением феодальной раздробленности, а если точнее самобытных культур и этносов. Этноциду, или ассимиляции, подвергся длинный ряд кельтских, славянских и балтских этносов. Проигравшие заплатили за всё и исчезли со страниц истории.

Рыцарская аристократия со всеми ее гербами и гонором была, после вразумления ее пушками, покорена. Задумчивые крестьяне из основного статичного сословия превращены в мобильную гущу пьющих и сквернословящих пролетариев. Инквизиторскими «тройками» были безжалостно уничтожаемы так называемые «ведьмы», преимущественно бабушки и прочие сказочницы, как носители созерцательного невербального сознания. Коронные суды пачками на виселицу отправляли «бродяг». В число висельников попадали наиболее несознательные крестьяне, которые, не желая тихо-мирно подыхать или отправляться пиратствовать за моря, крали где-нибудь курочку или пару шиллингов. Кровожадные законы «против бродяг и нищих», принятые в Англии и Франции, учреждение английских «работных домов» (акты 1530, 1541, 1576 гг.), всё это до боли напоминает деяния тоталитарных правительств четырьмя веками позднее.

В результате исполнения новых культурно-технологического кода явился новый человек, Человек Разумный Плюс. Этот новый субъект мировой истории отличался от прежнего тем, что Жадность из порицаемого душевного свойства стала в нём главным мотором и была окультурена при помощи так называемой протестантской этики, сводимой к следующим постулатам:

– Любовь бога к Человеку Плюс выражается в данном ему материальном успехе, например в ключах от битком набитого амбара.

– Высшая сила, забросив претензии к таким тонким материям, как состояние души, дает ему, своему избраннику, право на рациональную утилизацию всего живого и неживого в этом мире.

– Неуспешный в сфере производства и накопления Человек Минус отвержен богом и, в общем-то, просто недочеловек, бездушный скот, который мычи – не мычи, никогда не обрящет ни материальной награды, ни царствия небесного.

Со временем этика была дополнена «гуманистическими» принципами, которые сделали господа бога простым статистом. Человек Разумный Плюс сам стал мерилом всех вещей и принялся измерять правильность своих и чужих поступков без оглядки на высшую силу, которой оставалось только одно, карать каких-нибудь дикарей, не желающих носить штаны.

Принцип «свободы совести» уничтожил совесть, и зудящее это слово исчезло из этического словаря на Западе, оставшись лишь мерилом самоощущений.

Новая этика отобразилась в принципы хозяйствования: максимизация прибыли и снижение издержек, к которым были отнесены остатки прежней морали и духовности.

Модернизация языка и мышления привела к повышению уровня абстрактности в отношениях Человека Плюс к прежнему Человеку Минус.

Люди Плюс начали бестрепетную научно обоснованную утилизацию Людей Минус, что включало и полный отжим жизненных сил и простую ликвидацию ввиду хозяйственной бесполезности, чему свидетельствуют примеры Ирландии, обеих Америк, Австралии, Индии, Африки. Наука утилизации показала, что можно прибыльно торговать Людьми Минус как обычным скотом, а также спаивать их, развращать, отуплять наркотиками (чего стоит одна блистательная операция британской Ост-индской компании «китайский чай в обмен на индийский опиум»).

Люди Плюс создали новые социальные системы, устойчивые к любым катастрофам, неурожаям, войнам, наводнениям – это были буржуазные нации, поддерживающие свой гомеостаз за счет жестокой эксплуатации более примитивных социальных систем и бестрепетного перемалывания природных ресурсов, в какие бы сложные экосистемы они не входили. В известном смысле, код нации изначально был кодом высокоэффективного вампиризма и паразитирования. Устойчивость системы-вампира достигалась за счет повышения неустойчивости (энтропии) в системах-донорах.

Социальная эволюция породила британскую и голландскую нации, затем американскую, французскую, бельгийскую, немецкую, итальянскую, польскую. И, кстати, на момент рождения они включали далеко не все население своих стран. Скажем, никто не подумал бы тогда отнести к американской нации негров, индейцев (которых воспринимали на том же уровне, что бизонов и волков) и даже свежеприбывших имигрантов-ирландцев.

Среди Людей Плюс возник еще более передовой слой Людей Плюс Плюс: информационной элиты, медиакратии, «программистов», профессионально занимавшейся повышением эффективности национального кода. Этим трудолюбивым яппи мы обязаны появлению расизма, шовинизма, фашизма, антисемитизма и русофобии.

3. Отстой, он же тягло

Россия была Западом до 1237 года. Привольно раскинувшись от моря до моря, она была форпостом Европы, образцовым Западом, где тот представал в наилучшем виде, без крепостного права, истребления язычников и уничтожения еретиков, но уже с крепкой прививкой высокой византийской культуры. Однако не очень крупное, но дисциплинированное монголо-кипчакское войско, вооруженное по последнему слову китайской техники (вплоть до пороховых ракет) шутя разделалось с конфедерацией русских княжеств, с дружинами вольных русских витязей, с ополчениями свободных русских землепашцев. Джордж Буш мог бы, не кривя душой, помянуть тут «свободу и демократию», раздавленную «тоталитаризмом».

С тех давних пор русский народ стал существовать по другим культурно-технологическим кодам, чем Европа. Русский код был нацелен не на материальное благополучие и моральное удовлетворение, а на выживание, он предусматривал неограниченное применение мобилизационных инструментов. Слова «тягло», «повинности», «служба» начинает все больше характеризовать историю этноса.

Социальная «система Русь» после 1237 была фактически изолирована и в любой момент могла покатиться в сторону энтропийной смерти. С запада, юга и юго-востока она была сдавлена соседями-хищниками, путь на ледяной северо-восток был сам по себе энергозатратным. Ей всегда не хватало благоприятных земель, открытости и удобства торговых путей, элементарной безопасности, и в конечном счете плотности населения.