Запретное чтение - Ребекка Маккаи

Ребекка Маккаи

Запретное чтение

Иэн очень расстраивался, если в книгах не было пролога

В этой истории я, пожалуй, главный злодей. Но вообще трудно сказать, даже теперь.

Там, в библиотеке, из всех книг вообще и тех, что о Древнем Египте, детям больше всего нравилась картинка, изображающая проводника в царство мертвых: он взвешивает сердце умершего, проверяя, чтобы оно было не тяжелее птичьего пера, лежащего на другой чаше весов. Ну что ж, пока буду утешаться этой мыслью: в один прекрасный день я узнаю, насколько тяжела моя вина.

Я оставила всех, кого знала. Я нашла себе другую библиотеку, с дубовыми стенами и железными перилами. Это университетская библиотека, и читатели тут заранее знают, что им нужно. Пока я взглядом сканирую выбранные ими книги, они стоят в этом своем кофеиновом тумане и едва меня замечают. Ничего общего с нашей старенькой кирпичной библиотекой с замызганным ковролином, разве что книги все те же: такие же корешки, такие же желтые наклейки с кодом. Я знаю, что там у них у всех внутри. Они шепчут мне со своих полок все, что думают о моем поступке.

Беглецы и похитители выглядывают из книг и признают меня за свою. Они советуют мне поскорее удрать на индейскую территорию[1] и полагают, что мне, как и им, прямая дорога в ад. Они говорят, что никогда в жизни не видели, чтобы кто-нибудь врал лучше меня. А этот-то, развратник-лепидоптерист с верхней полки с указателем «НАБ», сидит, бормочет что-то нечленораздельное и помешивает коктейль из водки с ананасовым соком. Позвольте мне переврать его слова (можете всегда положиться на библиотекаря в отношении подражательности прозы[2]): «Уважаемые присяжные женского и мужеского пола! Экспонат Номер Первый представляет собой то, чему я так завидовала, то, что надеялась исправить. Полюбуйтесь-ка на, эту книжную тюрьму»[3].

До того как все это началось, я как-то сказала Рокки, что однажды рассортирую свои книги по именам главных героев, в алфавитном порядке. И теперь мне ясно, где оказалась бы я сама: Гулл, втиснутая аккурат между Геком и Гумбертом. Но вообще-то эту историю следует разместить под словом «Дрейк» — это фамилия Иэна, мальчика, которого я похитила. Потому что, даже если главный злодей в этой истории не я, героем меня тоже никак не назовешь. Да что там героем — тут вообще не обо мне речь.

1

Книжный час

Каждую пятницу в половине пятого они рассаживались, скрестив ноги, у стеллажа с иллюстрированными книжками на коричневом мохнатом коврике и задумчиво ковырялись в его корке из грязи, блесток и засохшего клея «Элмерс».

У меня было пятеро постоянных слушателей, причем двое из них являлись все семь дней в неделю, если предоставлялась такая возможность. Иэн Дрейк приходил с ветрянкой, со сломанной ногой. Он приходил даже в те дни, когда чтение вслух отменялось, — сидел на своем привычном месте и читал вслух сам себе. А еще каждую неделю появлялось двое-трое новеньких — из тех, чьим родителям понадобилось заняться своими делами. Эти несчастные ерзали и так и эдак, слушая восьмую и девятую главы из книги, которая была им незнакома, и занимали себя тем, что выдергивали нитки из носков и просовывали их себе между зубов как стоматологическую нить.

В ту осень, пять лет назад, мы были на середине «Матильды»[4]. В один из дней на четвертой неделе чтения Иэн на всех парах подлетел ко мне перед самым началом Книжного часа:

— Я сказал маме, что мы опять читаем «Маленький домик в больших лесах»[5]. Думаю, «Матильде» она не слишком обрадовалась бы. Она даже «Фантастическим мистером Фоксом»[6] была недовольна.

Запустив руку в волосы, он убрал со лба челку и с надеждой посмотрел на меня:

— Capisce — понимаете? — спросил он.

Я кивнула и добавила:

— Не стоит напрасно тревожить твою маму.

Мы еще не добрались до той части, где начинается волшебство, но Иэн уже читал эту книжку — тайно, присев на корточки на полу у полки Роальда Даля. Он знал, что там будет дальше.

Он радостно поскакал от меня вдоль полок с биографической литературой, а потом медленно двинулся обратно мимо научных книг, склонив голову набок, чтобы удобнее было читать названия на корешках.

Тут сзади ко мне подошла Лорейн — Лорейн Бест, старший библиотекарь, которая, к счастью, не услышала ни слова из нашего тайного сговора. Она окинула взглядом первых детей, собравшихся на коврике. Иногда по пятницам она спускалась к нам, чтобы улыбнуться и приветливо кивнуть матерям, которые приводят сюда своих детей, будто она имела какое-то отношение к Книжному часу. Будто после того, как однажды она три минуты почитала «Зеленые яйца и ветчину»[7], половина детей не расплакалась, а вторая не подняла руку, чтобы спросить, добрая она колдунья или злая.

Иэн снова исчез, а потом зашагал вдоль стеллажа с историей Америки, касаясь правой рукой каждой книги на верхней полке.

— Он вообще когда-нибудь отсюда уходит? — шепнула мне Лорейн. — Этот гомосексуальный мальчик?

— Ему десять лет! — возмутилась я. — О какой сексуальности тут вообще может идти речь?

— Прости, Люси! Я ничего не имею против этого мальчика, но, что бы ты ни говорила, он — гей.

Она произнесла эти слова с тем же самодовольным видом, с каким мой отец говорил: «Офелия, моя чернокожая секретарша», всякий раз исполняясь гордости за широту своей души.

Иэн был уже в секции художественной литературы, он стоял на цыпочках и тянул с верхней полки большой зеленый том. Что-то детективное: на корешке голубая наклейка с человечком, который смотрит через увеличительное стекло. Иэн уселся на пол и начал читать с самой первой страницы с таким видом, словно в этой книге заключены все тайны мироздания и каждую из них можно разгадать, дочитав до 132-й страницы. В его очках отражался свет люминесцентных ламп — два желтых диска над раскрытой книгой. Он не сдвинулся с места, пока остальные дети не стали усаживаться и Лорейн не нагнулась к нему со словами: «Все тебя ждут». Никто его не ждал — Тони еще даже не снял куртку, — но Иэн поспешил через весь зал к нам, не вставая с пола и не отрывая глаз от страницы, а просто подтягивая себя ногами.

В тот день детей было пятеро, все — мои постоянные слушатели.

— Ну что ж, — начала я, надеясь, что теперь Лорейн наконец удалится. — На чем мы остановились?

— Мисс Транчбулл кричала, потому что они не знали таблицу умножения, — ответила Мелисса.

— И она кричала на мисс Хани.

— Они учились умножать на три.

Иэн громко вздохнул и поднял руку.

— Да, Иэн?

— Все это было две недели назад. А в последний раз мы оставили нашу героиню в тот момент, когда она узнает об успехах мисс Транчбулл в метании молота и о том, какие орудия пыток хранятся у директрисы в кабинете.

— Спасибо, Иэн, — кивнула я, и он в ответ расплылся в улыбке.

Лорейн закатила глаза — то ли в мой адрес, то ли в адрес Иэна — и, пошатываясь на каблуках, направилась обратно к лестнице. Мне почти всегда приходилось обрывать Иэна, но он не возражал. Не знаю даже, что бы такое мне пришлось сделать, чтобы оттолкнуть его от себя — разве спалить дотла всю библиотеку. Я хранила в столе «Истории неудачника из четвертого класса»[8] и тайком подсовывала ему всякий раз, когда он приходил без няни. Почти каждый день на прошлой неделе он после обеда мчался на наш этаж и, задыхаясь от бега, вытягивал шею, чтобы посмотреть, на месте ли книга.

В те дни, когда долгая зима еще не наступила, Иэн напоминал надутый гелием воздушный шарик. Не только смешным голосом, но еще и манерой разговаривать с высоко поднятой головой, глядя куда-то вверх и подпрыгивая на месте, будто ему с трудом удается не оторваться от земли.

(«А предшественники-то у него были?» — спрашивает Гумберт.

Нет. Не было. Прежде я никогда еще не встречала никого, похожего на Иэна.)

Всякий раз, когда не удавалось найти на книжных полках ничего, что бы ему понравилось, он подходил к моему столу, наваливался на него грудью и спрашивал:

— Что же мне почитать?

— «Как прекратить ныть», — отвечала я ему. — Или «Введение в электронный каталог».

Но он-то знал, что я шучу. Он знал, что это мой самый любимый вопрос на свете. И я каждый раз непременно что-нибудь для него подбирала. То «Мифы Древней Греции»[9], то «Колесо на крыше»[10]. Обычно Иэну нравились выбранные мною книжки, а мифы произвели на него такое сильное впечатление, что он потом еще месяца два бредил мифологией.

Лорейн заранее предупредила меня о сложностях с матерью Иэна, и я внимательно следила, чтобы у книг, которые он читает, были безобидные названия и приятные обложки. Ничего устрашающего, никаких «Игр в Египет»[11] и тому подобного. Когда Иэну было восемь лет, он как-то раз пришел к нам вместе с няней и взял «Театральные туфельки»[12]. На следующий день он вернул книгу в библиотеку, потому что ему разрешали читать только «мальчишеские книги».