Толюн уходит из дома - Георгий Балл

Георгий Балл

Толюн уходит из дома

С БОЛЬШИМИ НЕ ДОГОВОРИШЬСЯ

Толюн проснулся от того, что услышал, как пели кузнечики:

— Эй, ля-ля!Эгей, ля-ля-ля!Хватит тебе спать.По небу плывёт лодка.Иди и посмотри,Иди и посмотри.Эгей, ля-ля-а-а-а!

Толюн открывает глаза и видит, что Анюта уже уходит в школу. И сразу забывает о кузнечиках и лодках. Он смотрит, как Анюта кладёт в портфель книги и тетради, лезет в печку за горшком с картошкой.

— Анюта, Анют… — затягивает он, собираясь плакать.

— Чего тебе? — спрашивает сестра, будто не догадывается.

— Возьми, Анюта-а-а… — громче тянет Толюн.

— Отстань, настырный! Не пустят тебя.

Анюта торопится. Она облупливает горячие картофелины, обжигается, дует на пальцы.

От картошки идёт вкусный дух, и Толюн замолкает. И даже начинает шевелить губами, будто дует на горячую картошку.

А сестра пробивает ложкой коричневую пенку на молоке, наливает молоко в большую чашку с синим ободком и красными ягодами земляники по бокам. Пока Анюта пьёт, Толюн придумывает хитрые слова:

— Анют! Анюта! Слышь… Я твой портфель понесу. Как до школы дойдём, домой вернусь. — А сам думает: «Пусть только доведёт до школы, там уж как-нибудь останусь».

Сестра не отвечает. Она отламывает большой ломоть хлеба. Толюн смотрит, как быстро исчезает ломоть. Хлеб мягкий, тёплый, так и дышит.

— Тебе портфель нельзя нести, — говорит Анюта, стряхивая крошки. — Ты же маленький да рыженький.

— Ну и что же, что маленький да рыженький?

— А то, что тебя ворона склюнет, — говорит Анюта. — Подумает, будто идёт грибок-рыжик, и склюнет.

— А я шапочкой прикроюсь, — отвечает Толюн.

— Ветром шапочку сорвёт.

— Верёвочкой подвяжу.

— Верёвочка оборвётся.

— А я две подвяжу.

Но Анюта уже вспомнила, что ей пора.

— Из-за тебя опаздываю, — сердится Анюта. — Ишь пристал, настырный! Вот я тебя верёвкой, будешь знать… Не балуйся тут!

Она накидывает платок и, схватив портфель, выбегает на улицу. Толюн прислушивается: с улицы несутся голоса ребят. Все они идут в школу. А он остаётся дома.

КАК ПОМИДОРЫ ПРЫГАЛИ

Отец с матерью на работе, Анюта в школе, а соседка — бабушка Кланя ещё не приходила: у неё и своих дел немало, не то что за Толюном приглядывать. Остался Толюн один дома.

Лежит Толюн на кровати и видит: по краю печки под самым потолком расселись зелёные помидоры.

«Расселись, — подумал Толюн. — Сидят себе, как куры на заборе. Сейчас я вас шугану».

— Кыш!

Он соскочил с кровати, забрался на лежанку, чуть провёл рукой по лежанке, а помидоры сами: прыг вниз, прыг… прыг… прыг! Хлопаются помидоры, разбрызгивая зелёные капли: блям! блям! блям!..

— Да вы не куры… Вы лягушки! — кричит Толюн. — Чего расквакались! И добавляет сердитым Анютиным голосом: — Вот настырные! Я вам покажу, как баловаться! А ну обратно!

Скоро на печке остался всего один-единственный помидор. Он был самый маленький, но с одного боку совсем красный.

— А ты чего, рыженький, не прыгаешь? — спросил Толюн.

Помидор молчал. Посмотрел Толюн наверх, посмотрел вниз и подумал: «Эх, теперь мне обязательно влетит и от мамы, и от Анюты, и от бабушки Клани. Маленьким-то плохо быть: маленького все обижают».

— Я тебя не трону. Живи себе. Отдыхай, — сказал Толюн рыжему помидору и слез с лежанки.

Он взял веник.

— А вас сейчас всех разгоню! — крикнул он и замахнулся. — Залезайте опять на печку!

А помидоры не хотят слушаться. Катятся под кровать. А тут ещё этот Цыганок, чёрный щенок с белым пятнышком на лбу, прыгает, суетится, хватает веник зубами. Думает, что Толюн с ним играет.

— Уйди, непутёвый! — кричит Толюн Анютиным голосом.

А щенок разыгрался, хвостом виляет, смотрит на Толюна весёлыми глазами. Ну что делать: то ли с ним играть, то ли комнату подметать?

Думал-думал Толюн и придумал. Из нижнего ящика комода достал моток верёвки, отрезал ножницами верёвочку и подозвал к себе щенка.

— Сейчас ты у меня поработаешь, — сказал Толюн, прилаживая веник к хвосту Цыганка: пусть теперь хвостом комнату подметает.

Щенок вырвался из рук Толюна. Побежал, волоча за собой веник, и спрятался под кровать. Толюн лёг на пол и ласковым голосом позвал:

— Цыганочек, хороший, поди сюда!

Подождал Толюн немножко и сам под кровать полез. Да только один веник в руке остался. Убежал щенок.

Тут вошла в комнату бабушка Кланя, руками всплеснула:

— Что ж это делается, а? Ты что ж натворил, озорник?!

— Бабушка, а бабушка… — захныкал под кроватью Толюн. — Ты не ругайся. Я уберу. Только они, как лягушки, скачут…

— Какие ещё лягушки? — ахнула бабушка. — Каких ты ещё лягушек натаскал?

— Да не лягушки, а помидоры. Они сами с печки попрыгали.

ПТИЦА С РАЗНОЦВЕТНЫМИ КРЫЛЬЯМИ

Пришла Анюта из школы. А с неё вода в три ручья. Это у самой деревни захватил её дождик — да сильнющий, да с ветром! Сняла Анюта платок, скинула платье — всё повесила сушить.

Хорошо, бабушка Кланя печку истопила. Тепло в избе. Надела Анюта старое своё платьице, что на печке согрелось, стало ей весело. А отчего весело, сама не знает. Даже притопывать босыми ногами стала и подпевать:

— Гулюшка ты, гулюшка,Мой хороший голубок,Мой сизенький воркунок!Эй-да! Эй-да!Эй, ля-ля!Эй-да! Эй-да!Эй-ля-ля!

Толюн смотрел-смотрел на сестру и говорит:

— Дурёха, пятки пожалей.

Засмеялась Анюта, обняла Толюна, поцеловала и вдруг — хлоп по затылку! Ещё раз поцеловала и хлопнула. Вырвался Толюн и закричал:

— Если погреться захотела, на печку лезь! А зачем дерёшься? — И отвернулся от сестры — смотреть на неё не может.

— Толюнчик! — позвала Анюта. — Хочешь, книжку почитаем?

Толюн молчит.

— Эх ты, гулюшка!

Толюн опять ни слова.

— Ну, кто быстрей на печку влезет! — крикнула сестра.

Они бросились к печке, толкая друг друга. И сразу тёплая овчина приняла их, пригрела.

— А вот отгадай загадку… — страшным голосом говорит Анюта. — Живёт на свете птица. Не простая, а удивительная. У этой птицы четыре большущих крыла да длинный хвост, а в хвосте двенадцать перьев, каждое перо и беленькое и чёрненькое… Какая это птица, а? Отгадаешь — пойдёшь в школу. Не отгадаешь — никогда не пойдёшь.

— А у птицы четыре крыла? — переспрашивает Толюн.

— Четыре.

— Уродка, — говорит Толюн. — Эта птица — уродка.

— Сам ты уродка. Это четыре времени года, — смеётся Анюта. — Зима, весна, лето и осень. А в хвосте двенадцать перьев — значит двенадцать месяцев. А чёрненькое и беленькое — это ночь и день.

— А зачем четыре крыла? — не унимается Толюн. — Чтоб быстрее летать, да?

— Эх, ты! «Зачем, зачем»! Будешь учиться в школе — всё узнаешь. Только теперь уж тебя не пустят.

Толюн недовольно засопел:

— А я найду такую птицу.

— Какую?

— Уродку — вот какую. Только все крылья у неё разноцветные: жёлтые, зелёные, красные, синие. Как махнёт крыльями, так и солнышко взойдёт.

— Врёшь ты всё, — бормочет Анюта и зевает.

ОТТАЯВШИЕ БУКВЫ

Анюта задремала. Повернулась на бок и уснула. Некоторое время Толюн лежал тихо, не шевелился, но спать ему не хотелось. Вытащил из-под подушки книжку с картинками. И стал водить пальцем по строчкам, будто читал.

Некоторые буквы Толюн знает. Вот похожая на месяц буква «С». Значит, уже темно — месяц на небо поднялся. В деревне огни погасили. И только один мальчик не спит. Вышел из домика, на месяц смотрит. А вот буква «А». Рядом с мальчиком домик — буква «Д». Стал Толюн подгонять букву к букве, и получилось удивительное: САД… Верно! И на картинке нарисованы зелёные деревья, а на деревьях красные круглые яблоки — сад. Старичок, в шляпе, бородка клинышком, ходит по саду среди деревьев, смотрит, чтоб никто не забрался, чтоб ребята яблони не ломали.

«Дедушка, я к тебе приду», — шепчет Толюн.

А дедушка тоже тихонечко отвечает:

«Приходи, парень, я тебе яблок дам».

«Дай побольше. Я и Анюте принесу».

«Ну что ж, приходи. Наложу полную сумку. Яблоки у нас вкусные».

— Сад… Сад… Сад… — читает Толюн.

Потом надоело, вытащил из-под подушки Анютину тетрадь. В тетради тоже буквы — только какие-то вихлястые, пьяные. Чего хотят? О чём рассказывают? Не понять.

Толюн вынул из кармана огрызок карандаша. Хорошенько послюнявил кончик и начал рисовать. Прямо на строчках в тетради нарисовал лодку. А в лодку сел человечек с большим ружьём. И позвал собаку. Собака прыгнула в лодку. Лодка закачалась…