Вива, Колорадо ! - Галина Полынская

Полынская Галина

Вива, Колорадо !

Полынская Галина

Вива, Колорадо !

Шел две тысячи семьдесят четвертый год и, вопреки мрачным предсказаниям "нулёвщиков" - жителей далекого двухтысячного, цивилизация России и всей остальной Земли, не загнулась в страшных корчах. Дела шли вполне резво. За неполных восемьдесят лет сыны Земли научились делать летающие машины, удобные комнатные тапки, водонепроницаемые потолки, запретили кока-колу и наконец-то вступили в контакт с другой цивилизацией. Этой долгожданной расой, к свиданию с которой земляне готовились всю сознательную жизнь, оказалось население небольшой планеты Бурун, открытой в году пятидесятом. Бурунцы были доброжелательными, любопытными, прожорливыми и внешне от землян практически не отличались. С момента установления дружеских отношений с Буруном, возродилось и расцвело с удвоенной силой давно изжитое и забытое явление челночной торговли. Теперь теток с необъятными баулами и дядек с темными кругами подмышками можно было увидеть практически у каждого космодрома.

Россия, в очередной раз переименованная в Нерушимый Союз, долго боролась с тлетворным влиянием Буруна на одну шестую суши, а потом резко предложила бурунцам вступить в состав Союза. Бурунцы задумались года на три...

Все текло, почти ничего не изменялось, а председатель колхоза "Через тернии к звездам", репетировал свою речь перед предстоящим выступлением. Председателя звали Комозо Ипатьевич Сидорчук. Замысловатое имя Комозо означало: Космос Услышит Мой Зов, но Комозо Ипатьевич никогда никакого зова космосу не посылал и на инопланетян, как подавляющее большинство соотечественников не надеялся. Он предпочитал своими собственными силами бороться с протекающими титановыми крышами, постоянным отсутствием запчастей к летающим комбайнам и колорадскими жуками. Именно колорадские жуки были навязчивой идеей и ночным кошмаром Сидорчука. Эти полосатенькие козявочки, расплодившиеся до поистине астрономической численности, наловчились жрать не только картошку, но и помидоры, и капусту, и, что самое ужасное - зеленый горошек, личное гастрономическое пристрастие Комозо.

- В то время, как космические корабли бороздят бескрайние просторы космоса, - бормотал Комозо, уныло глядя в окно своего кабинета, - мы продолжаем бороться с тараканами и колорадскими жуками... В то время, как...

- Комозо Ипатьевич, - в приоткрытой двери возникла голова помощника председателя, - там народ уже собралси...

-"Собрался", деревня, - машинально, почти обреченно поправил Сидорчук. - Иду, уже иду.

Выйдя на сцену, он промочил горло водой из графина, и встал к трибуне. Сидевшие в зале захлопали.

- Здравствуйте, дорогие товарищи, - председатель пытался говорить бодро, но перед глазами упорно маячил полосатый враг и голос звучал печально и устало. - В то время как космические корабли бороздят бескрайние просторы космоса, мы продолжаем бороться с колорадскими жуками... и тараканами.

- Безуспешно, причем, - добавил кто-то в третьем ряду, и Комозо не мог не согласиться.

- Тараканов, - продолжил председатель, - хоть они и не наносят такого вреда сельскому хозяйству, все равно не мешало бы изжить, в виду их исключительной противности. К тому же они разносят всякие заболевания...

Сам Комозо к тараканам особых претензий не имел, супруга регулярно травила паразитов, и в суп к председателю они не падали. Посему, часть речи, отведенная тараканам, прозвучала ровно и скучновато. Августовская жара маревом дрожала в распахнутых окнах актового зала, раскаленные и распаренные слушатели вяло обмахивались платками, и думали о холодном пиве, квасе, просто воде, но никак не о тараканах. Наконец Комозо Ипатьевич перешел к колорадским жукам. Его плечи распрямились, острый подбородок гордо воспарил над трибуной, а в глазах зажегся олимпийский огонь. Преображение председателя не осталось незамеченным, люди в зале притихли, даже перестали обмахиваться платками.

- Товарищи! - голос Комозо слегка дрогнул. - Космические корабли бороздят, братья бурунцы женятся на наших сестрах, мы достигли небывалых высот в прогрессивном развитии, так неужели мы, - председатель сделал грандиозную паузу, - неужели мы, великая цивилизация, не в состоянии победить колорадских жуков?!

А не помогает ни хрена! - раздался голос с заднего ряда. Этот сиплый баритон несомненно принадлежал потомственному комбайнеру Бекону. Его имя расшифровывалось как: Бесстрашный Космонавт Навеки. Раза три в неделю Бекон напивался до состояния полной невесомости и, выписывая в воздухе замысловатые фортеля на летающем комбайне, обрушивал дорогостоящую технику в ближайшее болото.

- Стефончук с Михеичем опыляли, - продолжал Бекон, - заопыляли прям все кругом, дышать нечем честным людям! Мой кобель, Гагарин-то мой, сутки чихал и поносил, а этим тварям всё нипочем! Картошку почти всю пожрали, скоро за помидоры примутся.

- А чем опыляли? - плечи председателя поникли, взгляд померк, голос стих.

Да всем подряд, не берет их ничего.

Не обращая внимания на полный зал народа, председатель, будто в трансе спустился со сцены и медленно вышел из зала.

Сидорчук пришел на бережок заболоченного озерца, присел на ствол поваленного дерева и закурил. Тоскливо разглядывая виднеющийся вдали лесок, председатель мучительно размышлял о наболевшей проблеме. Мысли одна другой отчаяннее приходили в горячую голову Сидорчука: подбросить жуков бурунцам и посмотреть, как они станут с ними бороться, провести химическую чистку всей Земли, извести всех насекомых без исключения, чтоб проклятые колорадцы сами издохли, хотя бы от тоски... Полет фантазии Комозо был прерван появлением в небесах комбайна Бекона. Сделав "мертвую петлю", он ушел в "штопор" и скрылся за лесочком. Комозо Ипатьевича охватила звериная тоска...

Почти пять дней бродил по колхозу Сидорчук с отстраненным лицом и взглядом, обращенным внутрь себя, казалось, что председатель медитирует на ходу. На шестые сутки видать пришло к Комозо озарение и, никому ничего не говоря, надел Сидорчук свой выходной костюм, взял заначку, поцеловал супругу и поехал в столицу Нерушимого Союза прямиком в Желтый Дом, добиваться аудиенции у самого Союзного Правителя.

Два месяца не было никаких известей об отчаянном председателе, но однажды, по всем телепрограммам протранслировали встречу Правителя с Комозо Ипатьевичем. Сильно похудевший Сидорчук напоминал вешалку для собственного костюма. Рассказывая про бороздящие корабли, он, не мигая, смотрел в камеру диковато поблескивающими глазами. После выступления Комозо историческую речь сказал Правитель, и борьба с паразитами вышла на государственный уровень. За каждый килограмм паразитов было назначено вознаграждение, и тысячи добровольцев высыпали на поля. Ученые мобилизовали все свои серые клетки и занялись созданием новых химикатов. Кинематографисты спешным порядком снимали картины - "Любовь и жуки", "Колорадский синдром", "Завоевание космоса жуками" и "Если жук между нами встанет". В театрах были поставлены пьесы: "Жуковая трагедия", "Женитьба в Колорадо" и "Аферист Жучков". Лучшие актеры и актрисы дрались за роли колорадских жуков и жучих. Писатели создавали романы, поэмы и трактаты, студенты и безработные сутками митинговали с плакатами и транспарантами: "Бей жуков, спасай Союз", "Жуки секретное оружие Америки!" Комозо Ипатьевич Сидорчук в новом костюме регулярно обращался к гражданам с экранов телевизора и вскоре стал не менее популярен, чем эстрадные певцы и даже сам Правитель. Дело всей жизни председателя набирало обороты, и вскоре вышло на уровень межпланетных отношений - к борьбе подключились бурунцы. В сотрудничестве с земными учеными они создали новейшее химическое оружие против колорадских жуков: "Жуковая смерть". Комозо сразу дал добро на применение "Смерти", решив не возиться с испытанием. И вот, настал долгожданный день расправы над паразитами. В сопровождении ученых, военных и советников Правителя, Комозо Сидорчук вернулся в родной колхоз, с которого собирался начать расправу над паразитами. Под духовой оркестр и взмахи цветочных букетов, бурунцы запустили в воздух вирус "Жуковая Смерть". Через три часа на одной шестой суши не осталось птиц, коров и коз, почва приобрела зеленовато-бурый оттенок, а на полях стремительно начали "загибаться" все посевы без исключения.