Железный рассвет - Чарльз Стросс

Чарльз Стросс

Железный рассвет

ПРОЛОГ

ДЕВОЧКА ПО ПРОЗВИЩУ СРЕДА

Сокрушительный удар: Момент «Т» + 1392 дня, 18 часов, 09минут

Среда неслась по темным тоннелям станции. Сердце рвалось из груди: за девочкой гнался пока еще невидимый, но уже явно ощутимый безжалостный зверь. Псу-убийце здесь вообще быть не полагалось, впрочем как и самой девочке. «Старый Ньюфаундленд IV» проходил завершающую стадию эвакуации. Для совершения спасительного прыжка последний корабль должен был отстыковаться от зеленой секции четырнадцать минут назад по общепринятому космовремени — так определяла индикационная иконка в левом глазу, дающая обратный отсчет. Но расписание запусков не учитывало неведомо куда сбегающих подростков, спятивших дрезденских капитанов с тайными приказами и гестаповских псов с убийственным жаром в глазах и пулеметно-прицельным взглядом. Девочка задыхалась, легкие жгло от нехватки воздуха. Нервы были натянуты до предела. Ей всего шестнадцать, и если она не найдет способа отвязаться от псины и быстро добраться до стыковочной секции хаба…

Меньше всего ей хотелось оставаться здесь при подходе фронта ударной волны.

Все 200 миллионов жителей «мак'»-мира — то есть заурядного, но благополучного, — под названием Москва погибли 3,6 года назад от взрыва, произошедшего в 3,6 светового года отсюда. Москва, мир сельского типа с замкнутым государственным устройством, находилась на пике грязных политических разборок с Новым Дрезденом из-за какой-то мелочной суеты по биоразличию, свободе торговли, допустимым агротехнологиям и взаимным налоговым претензиям. «Старый Ньюфаундленд IV», портальная станция 11, оставался последней территорией Московской Федерации. Четыре часа назад под заключительные звуки фанфар духового оркестра в главном зале станции спустили флаг, и люди неторопливо направились к стыковочной зоне. Все закончилось, нация оказалась расформированной. А все из-за того, что растущее недопонимание привело к аресту дрезденскими военными кораблями московского грузового судна. Прогремели выстрелы. После чего кто-то — в настоящий момент преемник дрезденского руководителя настоятельно отрицал причастность своего предшественника к этой расправе — нанес удар по Москве-Главной запрещенными средствами.

Среда едва помнила Москву. Ее отец работал инженером на комплексе по переработке азота, мать — специалистом-экологом по простейшим организмам. На станции родители жили с тех пор, как девочке исполнилось четыре. Они входили в группу, отвечающую за жизнеобеспечение сердца огромного орбитального комплекса. Теперь это сердце остановилось. Притворяться, будто это не так, больше не имело смысла. Менее чем через день обрушится сокрушительный удар, добравшийся от погребального костра Москвы-Главной, неся разрушительное опустошение всему, не защищенному по меньшей мере тридцатью метрами металла и камня. «Старый Ньюф», дрейфующий по орбите вокруг беспланетного красного карлика, был слишком крупным и непрочным объектом, чтобы выдержать волну от взрыва сверхновой, произошедшего на расстоянии чуть больше парсека.

Среда добежала до перекрестка. С трудом переводя дыхание и чуть не плача от отчаяния, остановилась, пытаясь сориентироваться. Влево, вправо, вверх, вниз? Спускаться к жилым уровням огромного комплекса не имело смысла. Все подъемники и аварийные тоннели вели наверх, к центру-хабу, а все пути вниз — в опасную зону. Главпочтамт, служба контроля движения, таможня и карантин располагались неподалеку от эксплуатационного ядра. Отсюда до края герметичного обода станции около шестидесяти метров, а до спицы колеса, по которой можно добраться до хаба, — добрая сотня. Если же попытаться воспользоваться подъемником, псина наверняка нагонит. В этой части станции — мощная центробежная сила, заменяющая гравитацию. Головокружение, ноги словно налиты свинцом. Карабкаться вверх поначалу мучительно трудно, сила Кориолиса тянет в сторону от аварийной лестницы.

Световые панели на потолке находились в режиме «лунный седьмой градации». Вьюнки в небольшом садике центрального перекрестка поникли: сказалось воздействие восемнадцати часов темноты. Здесь все умирало или уже умерло, как тот человек, чье тело девочка обнаружила в общественном туалете двумя палубами и тремя отсеками выше. Поняв, что зверюга все еще преследует ее по пятам, Среда двинулась в сторону дома, где прежде жила с родителями и младшим братом: вдруг нюх подведет псину — и девочка сможет пробраться на другой эвакуационный корабль. Сейчас же она оказалась в ловушке с этой поганой тварью, и оставалась лишь одна надежда: добраться до офиса службы контроля движения и забаррикадировать дверь.

Ее «тренинг» подсказывал: только вперед! В данном секторе располагались административные службы: полиция, таможня, конторы торговых советников и несколько пунктов питания, работающих во время пересменок. Темные дверные проемы — офисы распахнуты. Все без присмотра: на столах и стульях скопилась пыль. С большой осторожностью Среда пробралась в полицейский участок. Позади служебной стойки болтался полускрученый плакат стандартного объявления: «СТАНЦИЯ ЗАКРЫТА». Задыхаясь, девочка с трудом перевалилась через достающий до груди барьер.

Запах старой кожи портфеля фирмы «Херманн» указал ей на выпавшие из него и рассыпавшееся около ее бедра листки. Она обругала и портфель, и его содержимое — документы на дорогой, с кремовым оттенком, тисненой бумаге, исписанной настоящими чернилами, нерасплывающимися и стойкими к механическим воздействиям. «Реальные документы», используемые в случае, когда действительно необходимо гарантировать, что какой-нибудь электронный «червяк» не повлияет на сделку. На дне портфеля лежала кассета с молекулярным накопителем, содержащим записи со станционного таможенного поста, необходимые кому-то настолько, что это стоило жизни человеку в общественном туалете.

Среда повернула выключатель, увеличив освещение до «сумеречного третьей градации», и обследовала ту часть полицейского участка, где когда-то содержались задержанные.

Ей уже довелось бывать здесь, когда констебль Барка дал ей год на прохождение курса основ гражданского законодательства. Ясно выраженный совет, как не влипнуть в крупные неприятности. Теперь здесь все изменилось. Служебные помещения, камеры заключения и комнаты ожидания зияли пустыми глазницами дверных проемов. Администрация полагала, что знает о подростках все. Какая ошибка! Заметив в дежурке запертый шкаф, девочка не постеснялась тогда спросить Пита: «Липкая пена, слезоточивый газ, противогазы и наручники — на случай беспорядков? В случае мятежа разбить стекло». «Старый Ньюф» отличался миролюбием: одно убийство да несколько драк за прошедшие тридцать лет. Казалось, что спецназ нужен лишь для уничтожения осиных гнезд в вентиляционных каналах. Среда задержалась у шкафа и выбрала себе то, что показалось ей наиболее пригодным.

Со стороны входа послышался скрежет когтей. Зверь замер.

Сокрушительный удар: «Т» + 1392 дня, 17 часов, 30 минут

— Что значит «пропала»? — раздраженно произнес констебль Ито. — Не можете присмотреть за собственными детьми…

Высокий сутулящийся мужчина провел пальцами по хрупким, ломким волосам.

— Если у вас есть дети… Впрочем, о чем я… Послушайте, здесь ее нет. Знаете, у нее есть корабельная метка, собственноручно приколол к ее куртке. Боюсь, она могла вернуться домой или вытворить что-нибудь еще.

— Домой? — Ито приподнял козырек и посмотрел на взволнованного отца. — Не могла же она так сглупить, верно?

— Дети! — Прозвучало это как ругательство, хоть и не было таковым. — Не думаю, что она это сделала, но на корабле ее нет или же она отключила свои имплантаты: констебль Кляйн час назад прощупывал везде ее сигнал. И вообще, сегодня утром она казалось чем-то расстроенной.

— Черт. Имплантаты, да? Я отправлю предупреждение. Кругом творится черт знает что. Представляете, что значит переселить пятнадцать тысяч человек? Она могла оказаться где угодно, может, сама не знает где, в служебных помещениях экипажа или где-то еще. Например, решила прогуляться по «Мечте Сикорского», пока тот не отстыковался. Уверяю вас, найдется. Пожалуйста, сообщите полную идентификацию.

— Виктория Строуджер. Шестнадцать лет. Идентификационный номер три на это имя.

— Ну хорошо. — Ито произвел серию загадочных манипуляций с коммуникационными кольцами, направляя запросы в полицейскую сеть. — Если она на борту, эта груда хлама разыщет ее. Если нет, в течение десяти минут расширит статус поиска до повсеместного. Сейчас же, извините, пока не…

— Конечно. — Морис Строуджер боком отошел от стола констебля. — Если она не спустила свой значок в туалет, — пробормотал он себе под нос.