Паутинка - Стивен Бакстер

Стивен Бакстер

Паутинка

Флиттер взбрыкнул. Обескураженная Лвов оторвалась от информационной панели. По ту сторону прозрачного корпуса флиттера червоточина, пространственно-временной туннель во Вселенной, изливала струи бело-голубого света, тянущиеся к флиттеру и мимо него, создавая впечатление немыслимой, неконтролируемой скорости. — У нас проблема, — сообщила Гоб. Пилот, хмурясь, склонилась над своим пультом. Черты ее тонкого лица исказились.

Лвов уже долго вслушивалась в синтезированное бормотание информационной панели, вещающей о температурной инверсии слоев в азотной атмосфере, но теперь хлопнула по пульту, оборвав механический лепет. Флиттер представлял собой прозрачную трубу, обманчиво теплую и уютную. И невероятно хрупкую.

«У астронавтов бывают проблемы в космосе, — подумала она. — Но не у меня, я не герой, я всего лишь исследователь».

Лвов было двадцать восемь лет, и она не собиралась умирать — и уж определенно не во время будничного двадцатичетырехчасового прыжка сквозь червоточину Пула, по которой уже восемьдесят лет курсировали люди.

Девушка вцепилась в информационную панель так, что костяшки пальцев побелели. Она пыталась понять, следует ли ей чувствовать себя испуганной.

Гоб вздохнула, оттолкнула свой пульт, и тот поплыл перед ней в воздухе.

— Задраивай скафандр и застегивай ремень безопасности.

— В чем дело?

— Наша скорость в червоточине возрастает. — Гоб затягивала туже свои привязные ремни. — Через минуту мы достигнем края.

— Что? Но нам же оставалось еще полчаса лёту.

— Знаю, — раздраженно бросила Гоб. — Думаю, граница раздела стала нестабильна. Червоточина прогнулась.

— И что это значит? Мы в опасности?

Гоб проверила герметичность скафандра Лвов и подтолкнула к ней свою информационную панель. Бледная, строгая Гоб родилась на Марсе. Ей было лет пятьдесят.

— Ну, повернуть назад мы не можем. Так или иначе, через несколько секунд все кончится. Держись крепче.

Теперь Лвов видела границу, край червоточины: бело-голубой четырехгранник, прямоугольную клетку, раскрывающуюся перед ней из бесконечности.

Сияющая рама неслась на флиттер.

Судно выскочило из разваливающегося туннеля. Казалось, свет фонтаном бьет из летящего корабля — перенапряженное пространство-время изливало поток тяжелых частиц.

Перед глазами Лвов кружились звезды.

Гоб уводила флиттер в сторону, подальше от бьющей ключом энергии…

И был толчок, крен, разрыв непрерывности, отделение от того, что творилось за корпусом, — и внезапно впереди выросла планета.

— Реки Аида! — выдохнула Гоб. — Откуда она взялась? Придется садиться, мы слишком близко.

Лвов видела сложный ландшафт, серо-алый в свете разбухшей луны. Картинка была тускло освещена и бешено раскачивалась: это кувыркался флиттер. А между миром и луной растянулась…

Нет. Это невозможно.

Видение исчезло, растворившись во мраке.

— Вот оно! — крикнула Гоб.

Извергнувшаяся из ниоткуда пена наполнила флиттер. Невесомые хлопья забили Лвов уши, рот, глаза; она ослепла, но дышать могла.

Лвов услышала звук столкновения, скрежет, продлившийся несколько секунд, и представила, как флиттер, точно плуг, вспарывает поверхность планеты. Затем — тяжелый толчок… и все.

Флиттер остановился.

Механический голос бормотал инструкции по технике безопасности. Оболочка, тикая, охлаждалась.

Во внезапно наступившей тишине, все еще ослепленная пеной, Лвов пыталась восстановить в сознании увиденное. Паутина. Это была паутина, растянувшаяся от планеты до ее спутника.

— Добро пожаловать на Плутон, — прозвучал осипший, но ироничный голос Гоб.

Лвов стояла на поверхности Плутона.

Скафандр обладал отличной изоляцией, но от него исходило достаточно тепла, чтобы вокруг следов девушки шипели азотные облачка, а во льду, там, где она проходила, образовывались маленькие оплавленные кратеры. Сила тяжести тут составляла всего несколько процентов от обычной, и Лвов, рожденная на Земле, чувствовала себя так, словно сейчас полетит.

Над ней кружились легкие перистые завитки, аэрозольные скопления, висящие в азотно-метановой атмосфере. Облака заслоняли белоснежные звезды. Солнце и местную луну, Харон, здесь скрывала махина планеты, и диск был черен, чернее черного — покореженный ландшафт при слабом свете звезд выглядел всего лишь грубым наброском пейзажа.

Флиттер пропахал на древнем лике этого мира борозду в милю длиной и пятьдесят ярдов глубиной, так что Лвов находилась сейчас на дне ущелья, стиснутого стенами азотного льда. Гоб вытаскивала оборудование из измятых остатков флиттера: скутеры, информационные панели, модули жизнеобеспечения, рабочую аппаратуру Лвов. Большая часть этих вещей была достаточно крепка, чтобы пережить удар, но только не ее приборы.

Возможно, геолог и может обойтись одним молоточком и набором сумок для образцов. Но Лвов как-никак атмосферный физик. Чего она здесь добьется без своих приспособлений?

Страх уже исчез, сменившись раздраженным нетерпением. Она находилась в пяти световых годах от Солнца; интерактивный диалог с Землей уже невозможен. Девушка пнула носком ботинка лед. Она застряла тут; ни с кем нельзя поговорить, и нет даже вычислительной мощности, чтобы создать виртуальное окружение.

Гоб закончила сражаться с обломками крушения. Она тяжело дышала.

— Идем. Давай выберемся из этой канавы и оглядимся.

Женщина показала Лвов, как вести скутер — простую платформу, работающую на инертном газе и управляемую с помощью двух изогнутых ручек.

Бок о бок Гоб и Лвов поднялись из борозды, оставленной крушением флиттера.

Лед Плутона был темно-малиновым с багровыми прожилками органики. Лвов смутно различала на поверхности узоры вроде барельефов. Похожие на диски размером с тарелку, они обладали сложной структурой снежинок.

Лвов неуклюже приземлилась на край борозды, тупой нос скутера с хрустом воткнулся в лед, и девушка возблагодарила фортуну за то, что здесь низкая гравитация. Вес и жар скутеров мгновенно уничтожили ледяные узоры.

— Мы опустились возле экватора, — сказала Гоб. — У южного пояса коэффициент отражательной способности выше; там шапка метанового льда, точно говорю.

— Да.

Гоб показала на ярко-голубую искру высоко в небе:

— Это граница червоточины, оттуда мы появились. Она в пятидесяти тысячах миль от планеты.

Лвов, щурясь, смотрела на созвездия, ничем не отличающиеся от тех, под которыми она выросла на Земле.

— Мы тут застряли?

— Временно, — терпеливо объяснила Гоб. — Флиттер поврежден, червоточина развалилась; до Юпитера пришлось бы добираться долгим кружным путем.

Три миллиарда миль…

— Десять часов назад я спокойно спала в гостинице на Ио. А теперь — это. Какая пакость!

Гоб рассмеялась:

— Я уже отправила сообщение во Внутреннюю систему. Часов через пять они его получат и пришлют за нами GUT-корабль. Он дозаправится тут льдом Харона…

— Так сколько нам ждать?

— Это зависит от готовности корабля. Скажем, десять дней на сборы, затем десять дней полета…

— Двадцать дней?

— Мы вне опасности. Запасов хватит на месяц. Хотя придется жить в этих скафандрах.

— Реки Аида! Предполагалось, что все путешествие займет семьдесят два часа.

— Ну, — вспылила Гоб, — значит, придется тебе позвонить и отменить назначенные свидания! Нам остается только ждать тут; комфорта не обещаю, но с безопасностью все обстоит вроде как благополучно.

— А что произошло с червоточиной?

Гоб пожала плечами и уставилась на далекую голубую искру.

— Насколько я знаю, ничего подобного прежде не случалось. Думаю, граница потеряла стабильность и это отразилось на горловине… Только вот понятия не имею, отчего мы упали на Плутон, да еще так стремительно. Это не имеет смысла.

— Как так?

— Мы прошли по пространственной орбите. — Женщина искоса, словно бы смущенно взглянула на Лвов. — Кажется, один миг мы летели быстрее света.

— Сквозь обычное пространство? Это невозможно.

— Естественно. — Гоб подняла руку, чтобы почесать щеку, и пальцы в толстых перчатках заскребли о лицевой щиток шлема. — Наверное, я поднимусь к границе и посмотрю что и как.

Гоб показала Лвов, как получить доступ к боксам жизнеобеспечения, затем привязала информационную панель к спине, взобралась на борт своего скутера и покинула поверхность планеты, взмыв к границе. Еще долго Лвов следила за уменьшающейся фигуркой, пока та не исчезла в пространстве.

Теперь девушка оказалась в полной изоляции — единственный человек на Плутоне. И очень одинокий.

Ответ из Внутренней Системы пришел спустя двенадцать часов после аварии. С Юпитера за ними отправится GUT-судно. Тринадцать дней уйдет на снаряжение корабля, потом восемь дней лёту до Плутона, потом еще набрать реактивной массы на Хароне… Как же Лвов злилась на фактор времени!