Радиоактивные люди - Клуб Злодеев

Клуб Злодеев

Радиоактивные люди

Глава 1. Инкубатор для монстра

— Умер мужик и попал к Богу. А то ему: тек мол и так, умер ты напрасно, моя вина, проси чего хочешь.

— Ну у мужика глаза загорелись, и давай он перечислять: хочу попасть в другой мир, что бы и память с навыками все мои остались, и хочу что бы это был крутой мир, что бы я кучу фильмов по нему смотрел, и книг читал, хочу все про этот мир знать…

Бог слушает все это и только головой кивает.

— И хочу быть там самым главным героем.

— Ладно. — соглашается Бог.

Свете меркнет, сознание плывет, и приходит в себя мужик в сыром подвале, прикованный за ногу толстой цепью к стене, рядом тупая пила.

Тут выезжает кукла на трёхколёсном велосипеде, и говорит: «Добро пожаловать в игру.»

— Ха-ха-ха.

— Я не поняла. — тихо прогудела "Осьминожка"!.

— Он попал в «Пилу», понимаешь? Фильм.

— Что за фильм?

— Ну слушай…

И вот я с трудом, через дыхательную маску пересказываю своей соседке ужастик.

Моя история похожа на этот самый анекдот: Очнулся в новом мире в молодом теле, получил способность… Но не успел обрадоваться, как какой-то небритый мужик с ногтями бомжихи меня вырубил. И вот он я — плаваю в огромной колбе в вонючей жиже которая процентов на двадцать состоит из моей же собственной мочи.

А может это все галлюцинации? Я имею ввиду про попадание в другой мир и все такое… Когда тебе вкалывают столько дряни сколько мне, сознание расплывается.

— Хи-хи-хи! — рассмеялась "Осьминожка".

Ну кто же смеется над шуткой после того как ее смысл объясняли пол часа? Только она на это способна. Или все дело в новых наркотиках что ей дают? Какая разница, в нашем положении учишься не обращать внимания на такие мелочи.

Моя соседка V-20 — чудесное создание с осьминожьими щупальцами вместо волос и синей кожей. Синей кожей!

В подростковом возрасте интернета у меня еще не было, имелась только парочка дисков, на одном из которых была трилогия «Люди Икс», с очаровательной Ребеккой Ромейн. Не трудно догадаться какие именно сцены я засматривал до дыр. Господи, почему именно это всплыло в моей голове? Я даже имени своего не помню!..

Кроме своей внешности, Осьминожка почти ничем не отличалась от обычных людей. Таких как она называют эпсилон-мутантами. Я — дельта-мутант. Это значит, что внешность у меня обычная, но способности тоже никчемные.

Я могу выпускать из своего тела темную дымку, останавливающую все вокруг. Но эта «заморозка» действует только в радиусе одного метра и только пока я задерживаю дыхание.

Вернее так было.

* * *

Нас делят на именных и номерных. Мой номер V-21, пятая лаборатория, двадцать первый образец. Если мутант достаточно полезен, а главное послушен, его освобождают и дают имя. В основном такие мутанты занимаются отловом других мутантов и прочей грязной работой. Но эта сука — "Фрост" — не верю что она была в колбе.

Мразота морщится и кладет ладонь мне на лоб. Чувствую легкое дуновение у себя в мозгу. Она наведывается сюда каждые полгода — начальство хочет держать все под контролем. Черт, да я мог бы время считать по ее визитам, если бы мне это было нужно.

— Гнев. Страх. Отчаяние.

Учитывая что с нами тут вытворяют, не удивительно, что она не лезет глубже эмоций. А от такого поверхностного считывания я научился защищаться давно.

— Гнев. Страх. Отчаяние. — сверилась сучка со своими прошлыми пометками. Все правильно, стабильность — она успокаивает. Нет смысла копать дальше.

* * *

Меня поволокли обратно в мою банку.

В колбе почти невозможно двигаться и мышцы атрофируются. Говорить тоже очень сложно, из-за долгого молчания мозги деградируют, и, в конце концов мутант начинает тупо смотреть в одну точку. Только я продолжаю болтать, и только "Осьминожка" продолжает меня слушать.

— Однажды Эйнштейна спросили почему от такой умный.

— Он ответил, что, когда в детстве не делал домашнее задание, мама запирала его в комнате, пока он не поумнеет. Но однажды ее сбила машина.

— И когда комнату Эйнштейна открыли спустя четырнадцать лет он уже был таким.

— Правда? — наивно спросила Осьминожка.

— Нет конечно, я это сейчас придумал.

— Хи-хи-хи.

Она всегда смеется над моими шутками, даже такими тупыми.

Но все эти годы я не только упражнялся в сочинительстве несмешных шуток. Я как тот Эйнштейн, не мог делать ничего, кроме как тренировать свою способность. И злость, как оказалась, хорошее топливо для этого. Мне больше не нужно задерживать дыхание, и мой радиус уже далеко не метр.

Смогу ли я спастись из этого дерьмового места? — Да.

Смогу ли я сбежать с Осьминожкой? — Нет. Черт побери нет!

Только я могу двигаться в этом своем темном поле. Я не могу перемещать в нем еще кого-то или что-то. И этот вопрос нужно решить как можно скорее.

* * *

— Эй, консервы, видели бы вы себя. Кожа вся размокла, сморщилась и пожелтела, держу пари она пахнет мочой…

Что должен испытывать мутант выбравшийся из банки, по отношению к своим товарищам? Жалость? Сочувствие? Вместо этого все «именные» испытывают к нам жгучую ненависть. Даже ублюдочные ученые-расисты, которые в принципе призирали всех мутантов, не ненавидели нас так.

— Вы же в курсе, что вам вливают антибиотики, что бы вы не подохли от своего собственного дерьма. Я предложил сэкономить, и просто залить вас формалином. Ха-ха-ха-ха!

А что если я стану "именным"? Если я раскроюсь это не составит труда. Может тогда будет легче улучит момент и…

— Эй, почему мы так ценим последнюю оставшуюся у нас вещь, даже если раньше не предавали ей значения, а? — "Осьминожка" так редко начинает говорить первой… Возможно она почувствовала мое смятение. Проведя вместе столько времени, мы практически читали мысли друг друга.

Этот мудак повернул налитые кровью глаза к ней.

Да, все что у нас осталось, это наша гордость. До попадания сюда мне и в голову бы не пришло рисковать своей жизнью ради того что бы доказать самому себе что я весь такой свободный и независимый. Может быть поэтому «именные» нас ненавидят? В глубине души они понимают, что их вскрыли куда сильнее нас.

— Эй, предлагаю работу, на свежем воздухе, в окружении товарищей морской воздух и загар прилагается.

— А как называется вакансия?

— Раб на галерах. Ну как тебе 11.

Ха-ха-ха!