Челюсти-2 - Хэнк Сирлз

Хэнк Сирлз

Челюсти-2

"По имеющимся данным, у всех разновидностей акул самки вырастают до более крупных размеров, чем самцы".

Часть первая

1

Прямо по курсу стояло кроваво-красное приплюснутое солнце.

Белый катер "Мисс Кэрридж" класса "Хаттерас", приписанный к Сэг-Харбор, скользил вокруг полуострова Монток-Пойнт. Он вышел из бухты Лонг-Айленда и теперь прорезал крутые волны океана. Наверху, на перекидном мостике, двое мужчин переодевались в костюмы для подводного плавания, расставив пошире ноги, чтобы противостоять качке.

Тот, кто был повыше ростом - акушер из больницы "Астория дженерал" на Лонг-Айленде, - отключил бортовые огни. Мужчина пониже ростом - адвокат из Манхэттена - служил в фирме "Юнион карбайд". У них не было ничего общего, кроме страсти к подводному плаванию, которая с возрастом ослабевала, и владения на паритетных началах тем катером, на котором они сейчас находились. Они практически никогда не встречались, за исключением летних выходных дней.

Еще несколько лет назад врач пришел к заключению, что его приятель-еврей симпатизирует красным, но решил не придавать этому никакого значения. Юрист, в свою очередь, чувствовал неприязнь, но старался не обращать на это внимания. Вне зависимости от дружеских чувств каждый вложил в покупку катера по тридцать тысяч долларов, а это кое-что значило. К тому же они были давно знакомы и могли положиться друг на друга. И тот и другой были убеждены, что полностью освоили таинства подводного плавания.

Из года в год по весне врач без особой радости предвкушал первые походы за раковинами. Сначала он чувствовал себя неуютно в костюме для подводного плавания, а вода казалась всегда холодной и мутной. К тому же у городка Эмити водились привидения.

От самого чудовища остались только воспоминания. Врач успел уже почти позабыть истории, которые публиковала в свое время газета "Лонг-Айленд пресс". Юрист из Манхэттена тоже не часто вспоминал фотографии в "Нью-Йорк таймер. Но подсознательно оба хранили втайне от самих себя некий расплывчатый образ.

Внезапно врач ощутил прикосновение холодного ветра. Он взглянул на эхолот. Они безуспешно искали гряду скал на дне, которую раньше уже обследовали. Но бегущая по циферблату волнистая дорожка выдерживала прямую линию подобно показаниям приборов в реанимационном отделении, когда пациент был уже мертв. Врач представил себе грязь и муть на дне океана...

Он поежился и спустился вниз по трапу, ведущему на палубу. Достав верхнюю часть костюма для подводного плавания, врач оделся и понял, что немного поправился с тех пор, когда в последний раз выходил на катере.

Его сильно знобило. Он пошел в каюту, но на пути к металлической плитке за стойкой бара натолкнулся на стул и сбил его на пол. Тихо выругавшись, врач поставил стул на место, потом зашел за стойку и снял с полки две чашки. Налив двойную порцию "Оулд грэндэд" в свою чашку, он плеснул немного виски в чашку напарника, а затем туда же долил и кофе. Собравшись выйти наверх, врач понял, что с двумя чашками подняться по трапу на мостик не сможет. Он присел и наклонился над своей чашкой...

Катер проходил мертвую зыбь, и врача слегка подташнивало. Он видел, что они находятся довольно близко от пляжа. Взяв бинокль, врач подошел к иллюминатору правого борта. Меньше чем в полумиле мелькали серые летние домики Напогеи, Амагансетта, Ист-Хэмптона и Сагапонака. Первые в этом сезоне обитатели коттеджей сейчас наверняка просыпались от мощного рева спаренного двигателя фирмы "Крайслер". По мокрой полосе, оставшейся после отлива, брел ребенок, рядом с которым вертелся огромный лохматый пес. У врача как-то потеплело на душе, и он решил попросить своего напарника не уходить далеко от берега.

Неожиданно рев двигателя сменился урчаньем. Очевидно, прибор начал показывать гряду скал на дне.

Секунду поколебавшись, врач залпом осушил чашку, предназначавшуюся для приятеля наверху. Затем он прошел вперед и бросил якорь, почувствовав, как тот зацепился за камни на глубине тридцати футов. Его напарник медленно сдал назад, а врач стал постепенно отпускать цепь, а потом и канат. Наконец он закрепил его на корме и дал понять приятелю, что якорь встал надежно.

Проходя к носовой части по узкому бортику вдоль края катера, врач бросил взгляд на берег. Все поселки на Лонг-Айленде, стоявшие почти вплотную друг к другу вдоль дюн, казались ему одинаковыми, но сейчас он был уверен, что они стали на якорь на подходе к Эмити.

Большая Белая плыла на глубине двадцати футов. Блок-Айленд оставался справа, а она повернула налево и взяла курс строго на Монток-Пойнт.

Она была беременна и очень голодна. Прошлой ночью ей удалось поживиться, напав на косяк трески у Нантакета. С тех пор она держала курс на юго-запад вдоль побережья Лонг-Айленда. Большая Белая вошла в залив Ньюпорт, но, ничего съестного не обнаружив, сделала плавный вираж, как транспортный самолет, и возобновила путь на юг. Ее шестифутовый хвостовой плавник равномерно и мощно двигался вперед...

Невидимая волна страха, предшествовавшая ей, вымывала все живое со дна до поверхности на милю впереди. Тюлени, дельфины, киты, каракатицы - все спешили укрыться, почувствовав ее приближение. А за ней Атлантика вновь оживала...

Человек при ее приближении скорее положился бы на разум, а не предчувствие. Но она на людей обычно не нападала...

Она знала, что ее жертвы обладают способностью к ясновидению, и поэтому обычно двигалась быстрее, чем те, кого преследовала. Ей служили пищей практически все существа достойного размера, которые плавали под водой, находились на поверхности, либо ползали по дну. Однако сейчас, перед родами, она погрузнела и не могла развивать нужную скорость.

С каждой милей, остававшейся позади, голод все больше давал о себе знать.

На полпути вниз вдоль якорного каната врач остановился. Его тяжелое дыхание, усиленное регулятором, гулко отдавалось в ушах. Ему казалось, что каждый его выдох слышит напарник, опускавшийся в десяти футах под ним в зеленоватом фейерверке пузырей воздуха. Схватившись за канат толщиной в полдюйма, он решил передохнуть и расслабиться.

Учащенное дыхание при первом погружении было нормальным явлением. Но если не удастся его отрегулировать, он вскоре начнет задыхаться и будет вынужден выйти на поверхность через десять-пятнадцать минут. Но не хотелось спасовать перед приятелем. Несмотря на то, что врач был крупнее своего напарника, он использовал кислород не больше, чем адвокат. Врач не мог понять, откуда взялось предчувствие беды...

Когда дыхание пришло в норму, появилась боль в ушах. Врач прижал маску плотнее к лицу и сделал несколько глубоких вздохов.

Затем он возобновил погружение. Видимость была лучше, чем казалось сначала: пятнадцать футов или более. Но напарника видно не было. Добравшись до дна, врач прошел вдоль каната, пока не достиг якорной цепи. Через пятнадцать футов он увидел адвоката в туче ила, пытавшегося надежно закрепить якорь, чтобы противостоять отливу. Они вместе завершили работу.

Адвокат взглянул на наручный компас и показал пальцем на север, а затем поплыл назад в поисках гряды скал. Врач двигался вслед за ним в пяти футах ото дна, стараясь держаться у левого бедра напарника. Он успокоился, и сердце перестало биться учащенно. Сказывался недавний завтрак из тройной порции виски...

По пути он бросил взгляд на партнера и не смог удержаться от улыбки. Маленький адвокат был до предела нагружен всеми возможными видами снаряжения. Стекло его маски было сделано по специальному заказу, так что не требовалось надевать очки. На нем был жилет, автоматически регулирующий давление, и адвокат, надевший его впервые, постоянно менял глубину, чтобы испытать новое приобретение. На левом запястье он носил компас, а на правом - особые часы для подводного плавания. С шеи свисал фотоаппарат для подводной съемки фирмы "Найконос". В прошлом году они пытались делать снимки, но у самого дна освещение оказалось слишком слабым, и поэтому сейчас они захватили вспышку.

К левой ноге адвокат пристегнул специальный кинжал фирмы "Бак", а к правой - приспособление для открывания раковин.

Адвокат, по мнению врача, походил на Дастина Хофмана в фильме "Выпускник", когда тот прятался от торжеств в доме своих родителей на дне бассейна...

Первые предрассветные лучи стали пробиваться к ней, когда Большая Белая проплывала мимо Монтока. Черные, плоские и немигающие глаза придавали ей образ глубокого мудреца. Изнутри зрачки служили отражателями, и она все прекрасно видела даже при тусклом свете. Но Большая Белая руководствовалась головным сенсором и передвигалась вслепую и бездумно, ориентируясь на магнитный полюс земли.