«Ленора» Г.Бюргера, «Линор» Э.По и подобные баллады (сборник) - Готфрид Бюргер

Готфрид Бюргер «Ленора» и баллады со схожим сюжетом

Имя «Ленора» стало нарицательным в романтизме. Его использует Пушкин:

    Как часто ласковая муза    Мне услаждала путь немой    Волшебством тайного рассказа!    Как часто по скалам Кавказа    Она Ленорой, при луне,    Со мной скакала на коне!

    — «Евгений Онегин», глава 8, строфа IV

Предания и народные песни, в которых рассказывается о том, как покойник, встав из гроба, пришел за девушкой, любимой им при жизни, известны почти у всех славян и у других народов. Это удивительно широкое распространение одного и того же предания среди народов, разобщенных между собою расстоянием и языками, указывает на глубокую его древность.

Карел Яромир Эрбен – примечание к балладе «Свадебные рубашки». 

Немецкая баллада - Готфрид Бюргер «Ленора»

Перевод - Василий Жуковский

Леноре снился страшный сон,Проснулася в испуге.«Где милый? Что с ним? Жив ли он?И верен ли подруге?»Пошел в чужую он странуЗа Фридериком на войну[1];Никто об нем не слышит;А сам он к ней не пишет.

С императрицею корольЗа что-то раздружились,И кровь лилась, лилась... докольОни не помирились.И оба войска, кончив бой,С музыкой, песнями, пальбой,С торжественностью ратнойПустились в путь обратный.

Идут! идут! за строем строй;Пылят, гремят, сверкают;Родные, ближние толпойВстречать их выбегают;Там обнял друга нежный друг,Там сын отца, жену супруг;Всем радость... а ЛенореОтчаянное горе.

Она обходит ратный стройИ друга вызывает;Но вести нет ей никакой:Никто об нем не знает.Когда же мимо рать прошла —Она свет божий прокляла,И громко зарыдала,И на землю упала.

К Леноре мать бежит с тоской:«Что так тебя волнует?Что сделалось, дитя, с тобой?» —И дочь свою целует.«О друг мой, друг мой, все прошло!Мне жизнь не жизнь, а скорбь и зло;Сам бог врагом Леноре...О горе мне! о горе!»

«Прости ее, небесный царь!Родная, помолися;Он благ, его руки мы тварь:Пред ним душой смирися». —«О друг мой, друг мой, все как сон...Немилостив со мною он;Пред ним мой крик был тщетен...Он глух и безответен».

«Дитя, от жалоб удержись;Смири души тревогу;Пречистых тайн причастись,Пожертвуй сердцем богу». —«О друг мой, что во мне кипит,Того и бог не усмирит:Ни тайнами, ни жертвойНе оживится мертвый».

«Но что, когда он сам забылЛюбви святое слово,И прежней клятве изменил,И связан клятвой новой?И ты, и ты об нем забудь;Не рви тоской напрасной грудь;Не стоит слез предатель;Ему судья создатель».

«О друг мой, друг мой, все прошло;Пропавшее пропало;Жизнь безотрадную назлоМне провиденье дало...Угасни ты, противный свет!Погибни, жизнь, где друга нет!Сам бог врагом Леноре...О горе мне! о горе!»

«Небесный царь, да ей проститТвое долготерпенье!Она не знает, что творит:Ее душа в забвенье.Дитя, земную скорбь забудь:Ведет ко благу божий путь;Смиренным рай награда.Страшись мучений ада».

«О друг мой, что небесный рай?Что адское мученье?С ним вместе — все небесный рай;С ним розно — все мученье;Угасни ты, противный свет!Погибни, жизнь, где друга нет!С ним розно умерла яИ здесь и там для рая».

Так дерзко, полная тоской,Душа в ней бунтовала...Творца на суд она с собойБезумно вызывала,Терзалась, волосы рвалаДо той поры, как ночь пришлаИ темный свод над намиУсыпался звездами.

И вот... как будто легкий скокКоня в тиши раздался:Несется по полю ездок;Гремя, к крыльцу примчался;Гремя, взбежал он на крыльцо;И двери брякнуло кольцо...В ней жилки задрожали...Сквозь дверь ей прошептали:

«Скорей! сойди ко мне, мой свет!Ты ждешь ли друга, спишь ли?Меня забыла ты иль нет?Смеешься ли, грустишь ли?» —«Ах! милый... бог тебя принес!А я... от горьких, горьких слезИ свет в очах затмился...Ты как здесь очутился?»

«Седлаем в полночь мы коней...Я еду издалёка.Не медли, друг; сойди скорей;Путь долог, мало срока». —«На что спешить, мой милый, нам?И ветер воет по кустам,И тьма ночная в поле;Побудь со мной на воле».

«Что нужды нам до тьмы ночной!В кустах пусть ветер воет.Часы бегут; конь борзый мойКопытом землю роет;Нельзя нам ждать; сойди, дружок;Нам долгий путь, нам малый срок;Не в пору сон и нега:Сто миль нам до ночлега».

«Но как же конь твой пролетитСто миль до утра, милый?Ты слышишь, колокол гудит:Одиннадцать пробило». —«Но месяц встал, он светит нам...Гладка дорога мертвецам;Мы скачем, не боимся;До света мы домчимся».

«Но где же, где твой уголок?Где наш приют укромный?» —«Далеко он... пять-шесть досток...Прохладный, тихий, темный». —«Есть место мне?» — «Обоим нам.Поедем! все готово там;Ждут гости в нашей келье;Пора на новоселье!»

Она подумала, сошла,И на коня вспрыгнула,И друга нежно обняла,И вся к нему прильнула.Помчались... конь бежит, летит.Под ним земля шумит, дрожит,С дороги вихри вьются,От камней искры льются.

И мимо их холмы, кусты,Поля, леса летели;Под конским топотом мостыТряслися и гремели.«Не страшно ль?» — «Месяц светит нам!» —«Гладка дорога мертвецам!Да что же так дрожишь ты?» —«Зачем о них твердишь ты?»

«Но кто там стонет? Что за звон?Что ворона взбудило?По мертвом звон; надгробный стон;Голосят над могилой».И виден ход: идут, поют,На дрогах тяжкий гроб везут,И голос погребальный,Как вой совы печальный.

«Заройте гроб в полночный час:Слезам теперь не место;За мной! к себе на свадьбу васЗову с моей невестой.За мной, певцы; за мной, пастор[2];Пропой нам многолетье, хор;Нам дай на обрученье,Пастор, благословенье».

И звон утих... и гроб пропал...Столпился хор проворноИ по дороге побежалЗа ними тенью черной.И дале, дале!.. конь летит,Под ним земля шумит, дрожит,С дороги вихри вьются,От камней искры льются.

И сзади, спереди, с боковОкрестность вся летела:Поля, холмы, ряды кустов,Заборы, домы, села.«Не страшно ль?» — «Месяц светит нам». —«Гладка дорога мертвецам!Да что же так дрожишь ты?» —«О мертвых все твердишь ты!»

Вот у дороги, над столбом,Где висельник чернеет,Воздушных рой, свиясь кольцом,Кружится, пляшет, веет.«Ко мне, за мной, вы, плясуны!Вы все на пир приглашены!Скачу, лечу жениться...Ко мне! Повеселиться!»

И лётом, лётом легкий ройПустился вслед за ними,Шумя, как ветер полевойМеж листьями сухими.И дале, дале!.. конь летит,Под ним земля шумит, дрожит,С дороги вихри вьются,От камней искры льются.

Вдали, вблизи, со всех сторонВсе мимо их бежало;И все, как тень, и все, как сон,Мгновенно пропадало.«Не страшно ль?» — «Месяц светит нам». —«Гладка дорога мертвецам!Да что же так дрожишь ты?» —«Зачем о них твердишь ты?»

«Мой конь, мой конь, песок бежит;Я чую, ночь свежее;Мой конь, мой конь, петух кричит;Мой конь, несись быстрее...Окончен путь; исполнен срок;Наш близко, близко уголок;В минуту мы у места...Приехали, невеста!»

К воротам конь во весь опорПримчавшись, стал и топнул;Ездок бичом стегнул затвор —Затвор со стуком лопнул;Они кладбище видят там...Конь быстро мчится по гробам;Лучи луны сияют,Кругом кресты мелькают.

И что ж, Ленора, что потом?О страх!.. в одно мгновеньеКусок одежды за кускомСлетел с него, как тленье;И нет уж кожи на костях;Безглазый череп на плечах;Нет каски, нет колета[3];Она в руках скелета.

Конь прянул... пламя из ноздрейВолною побежало;И вдруг... все пылью перед нейРасшиблось и пропало.И вой и стон на вышине;И крик в подземной глубине,Лежит Ленора в страхеПолмертвая на прахе.

И в блеске месячных лучей,Рука с рукой, летает,Виясь над ней, толпа тенейИ так ей припевает:«Терпи, терпи, хоть ноет грудь;Творцу в бедах покорна будь;Твой труп сойди в могилу!А душу бог помилуй!»

1831 г.