Рыбалка у медной горы - Полина Дельвиг

Полина Дельвиг

Рыбалка у медной горы

Глава 1

Под низким абажуром цвета топленого молока, на широком уютном диване в клеточку, в окружении пуховых подушек сидела миловидная рыжеволосая особа и с отсутствующим видом обгрызала ногти на левой руке. Правой рукой она придерживала телефонную трубку, и время от времени тяжело вздыхала. Симпатичную хозяйку клетчатого дивана звали Дашей, разговаривала она с мамой и, судя по безнадежному выражению веснушчатого лица, разговор был не из простых.

— Да, мама… — в очередной раз вздохнула она. — Я совершенно с тобой согласна… Нет, с чего ты взяла, я даже не пытаюсь спорить.

— Еще бы ты пыталась спорить! — сердилась мать. — Ты же непутевая, ты абсолютно несамостоятельна…

Последнее замечание было несправедливым: непутевая дочь выглядела очень даже самостоятельной. Об этом свидетельствовали бокал вина на журнальном столике, маска на лице, фривольного вида кружевная рубашка и толстые шерстяные носки на босу ногу — только очень уверенная в себе женщина рискнет расхаживать по дому в таком виде. По крайней мере, уверенная, что в ближайшее время к ней никто случайно не заглянет. Но очевидно именно этот факт и расстраивал родительницу больше всего. Поэтому она продолжала наседать:

— Запомни, доча, молодость не вечна, ты должна не забывать о своем возрасте!

— Зачем? — вяло сопротивлялась Даша. — Лично я с удовольствием о нем позабыла бы. Хотя бы часа на два. Даже, несмотря на то, что у меня прекрасный возраст.

— Интересно, и что в нем прекрасного?

— Ну, как что… — Последовал еще один вздох. — Много чего… Скажем, о жизни рассуждаешь уже со знанием дела, но, по счастью, еще без цинизма.

Философский настрой оценен не был.

— Цинизм произносить подобные вещи! И о каком таком понимании жизни ты тут рассуждаешь, если тебе едва за тридцать, а ты уже не замужем! — Голос матери задрожал. — А ведь это ужасно. Ужасно! Это бросает тень на репутацию всей нашей семьи!

Понять логику матери, когда та сердилась, было бы не под силу и Сократу, даже учитывая его крайне неудачную женитьбу на женщине неприятной и вздорной. Но Сократ был человеком мудрым и сдержанным, а вот терпение разведенной дочери было уже на исходе.

— Конечно, плохо, что я не замужем, — холодно произнесла она, — но при чем здесь ты или, к примеру, отец?

Ответ последовал незамедлительно:

— Получается, что это мы тебя так плохо воспитали.

— Да что ты! А как же королева Виктория, которая получила прекрасное воспитание и создала целую эпоху, названную ее именем? Между прочим, она прожила без мужа лет сорок, если не ошибаюсь. И сомневаюсь, чтобы ее кто-нибудь упрекал по этому поводу…

— Нет, это поразительно! — Мать завелась с пол-оборота. — Начнем с того, что королева Виктория овдовела, а не развелась, едва выйдя замуж. Что же касается воспитания, то ее отец, чудовище, отрубил голову ее матери, чтобы жениться на очередной любовнице. И ты этого человека ставишь нам в пример?!

Даша твердо решила оставить последнее слово за собой.

— Но все же он был королем Англии. А для казни жены выписал лучшего палача из Франции, так как в то время в Англии были отвратительные палачи.

— Ты издеваешься?!

— Хорошо, бог с ней, с Англией. — Даша решила оставить историю в покое. — Где я тебе тут, в Чехии, в марте месяце мужа отыщу? Мужчины ведь не коты, им тепло требуется для активизации. Или ты предлагаешь мне бегать по улицам с плакатом «Ищу мужа, помогите, кто, чем может!». И потом, мне совершенно не нравится местный тип мужчин…

— Прекрати говорить глупости, — голос матери звучал устало и рассерженно. — Тип ей не нравится… Тебе вообще никакой тип не нравится.

— Почему же, какой-то нравится. — Даша принялась грызть ноготь. — Ближе к восточному.

— К ближневосточному? — насторожилась мать. — С чего вдруг?

— Да не к ближневосточному, а ближе к восточному. Точнее, к дальневосточному. Я тут кино недавно смотрела и поняла — на самом деле мне японцы нравятся.

— Нет, вы только послушайте ее — кино она смотрела! Да ни один японец не женится на такой дуре, как ты!

Даша молча улыбнулась. Сейчас мать наверняка лихорадочно перебирает в памяти всех знакомых японцев. Интересно, сколько их у нее?

— Кстати, у меня на работе есть сотрудница, у которой сын ходит заниматься айкидо, так вот она рассказывала, что у них занятие проводит настоящий японец.

— Да что ты! Вот мне счастье-то привалило… Ну, теперь моя судьба точно устроена — ведь этот добрый человек бросит все на свете и прилетит в Прагу, чтобы жениться на мне. Это же его единственный шанс. Кстати, а если бы я сказала, что мне нравятся коренные жители Папуа и Новой Гвинеи?

— Прекрати ерничать. Ты прекрасно понимаешь, что я имела в виду.

— Нет, не понимаю! Я не понимаю, почему тебе так срочно понадобилось выдать меня замуж, причем практически все равно за кого. Тебе наплевать на то, что я чувствую, о чем думаю?

— Не наплевать! В том-то и дело, что не наплевать. Просто речь сейчас идет не только о твоей нестабильной личной жизни— тебе надо заканчивать свое пражское изгнание. Ты не Цветаева.

— Нет, я не Цветаева. И даже не Кафка.

— При чем здесь Кафка?

— Он тоже жил в этих краях. И прекрасно себя чувствовал.

— Чувствовал он себя отвратительно. Кроме того, он был мужчиной и имел плохие отношения с отцом. Почитай, почитай его письма.

— Уже читала. Кстати, именно эти письма его и прославили. А с философской точки зрения…

Мать не собиралась вступать в философско-литературную дискуссию.

— Да прекрати, бога ради! Вместо того чтобы всякие бестолковые книжки читать, лучше бы на дискотеку сходила.

Даша горько рассмеялась.

— От кого я это слышу! Лет пятнадцать назад ты придерживалась прямо противоположного мнения.

— Пятнадцать лет назад вся страна придерживалась противоположного мнения, — отрезала мать. — И все, хватит! Повторяю, тебе следует немедленно вернуться в Москву и начать искать подходящего мужа.

— Мама, ну что ты такое говоришь! — От возмущения у Даши даже веснушки стали ярче. — Ты со мной, как с собакой: «К ноге!», «Искать!». И что значит «немедленно вернуться» и «искать»? Мне что, обойти все бюро забытых вещей в Москве? Речь все-таки идет о моих чувствах.

Но переспорить мать было невозможно и в лучшие годы.

— Нет, моя дорогая, прежде всего речь идет о моих чувствах! О чувствах матери, потратившей лучшие годы своей жизни на то, чтобы воспитать дочь порядочным человеком, дать ей хорошее образование и на старости дождаться внуков. Скажи, имею я на это право или нет?!

— Конечно, имеешь. Поэтому, думаю, тебе следует учесть ошибки в моем воспитании и дождаться долгожданного приплода от другой дочери.

— Да как же тебе не стыдно! — Теперь в голосе матери отчетливо слышались слезы. — И это то, чего я добилась! Это мне за все, что я для тебя сделала…

— Мама, ну ты себя со стороны послушай, — Даша тоже чуть не плакала, — получается, что весь смысл моей жизни состоит только в том, чтобы стать звеном в продолжение вашего непревзойденного рода. А может, я создана для какой-то иной, более великой миссии?

В трубке раздался звук, похожий на звук разорвавшейся гранаты.

— Где ты только научилась этой демагогии! Да цель всего человечества состоит в продолжение рода. И потом, у тебя что, открылись какие-то сверхъестественные таланты, о которых мне ничего не известно?

Слышать такое, тем более от родной матери, показалось обидным.

— А как они у меня откроются, если даже мои собственные родители видят во мне лишь инкубатор?

Поняв, что разговор принимает нежелательное направление, мать решила подвести черту:

— Так, Дарья, я прекращаю эту бессмысленную дискуссию и в последний раз предупреждаю: если через три дня ты не будешь в Москве, можешь забыть, что у тебя есть родители! Все, разговор окончен.

Торопливые гудки отбоя рассерженными точками подвели итог разговору.

— Да бога ради!..

Даша с досадой зашвырнула телефон в угол дивана и рухнула на подушки.

— Самое время мужа искать, — возмущенно проворчала она. — На дворе март месяц — слякоть, грязь, ветер.

Погода действительно не располагала к активным действиям: за окном висел густой серый туман, сквозь который не то, что женихов, даже соседних домов не было видно.

«Что хорошего можно найти в такую погоду? — думала Даша, натягивая плед до подбородка. — А ведь в Москве еще холоднее, чем здесь. Там наверняка даже снег еще не начал таять… И чего им неймется? Заняться, что ли, больше нечем…»

И она вдруг представила родителей, сидящих рядышком возле темного окна, таких одиноких, грустных, с тоской взирающих на лютующую непогоду, мокрые черные деревья, обмерзшую землю… По сердцу, словно чем-то резануло.