Жажда всевластия - Станислав Синицын

Станислав СИНИЦЫН

ЖАЖДА ВСЕВЛАСТИЯ

Когда ты идешь к власти, под твоими ногами должны скрипеть не судьбы растоптанных тобой людей, а рассыпаться в прах собственные иллюзии.

Глава 1

Обыденные стороны подвига

Вот старый паровозный шатун.

О нем можно сказать, что весь срок своей

службы он вертелся как белка в колесе,

а можно сказать, что он повидал мир.

Какой из ответов будет правдой?

Комнату осторожно наполнил звон хрустальных колокольчиков. Я раскрыл глаза: раздвигались шторы, и желто-зеленые, чуть янтарные сумерки ночника медленно уступали место рассвету. На потолке вырисовывались лиственные узоры.

Доброе утро. Сейчас 7: 01 утра.

Подъем — это всегда чуточку поступок, чуточку рывок вперед, даже если это привычка. Надо выбираться из-под теплого одеяла, начинать всю дневную круговерть. Надо выпадать из нирваны полусонных размышлений и идти вперед.

Утренняя хандра. Забыть. Туалет, душ, бритье, завтрак.

Сегодня бутерброды с копченым сыром, чай и коржики — голос домового, как всегда, предупредителен.

Сводку новостей по семи каналам.

По количеству упоминаний — массовая смена во втором эшелоне китайского руководства, — на экране кому-то заворачивают руки за спину, кто-то убегает от камер, — восемь арестов по обвинению в коррупции, пятнадцать отставок, шестерых не могут найти, три самоубийства.

Неслабо. Черт! В чьих группах состояли?

Гуанчжоуская группировка и Нанкинский клан. Говорят о размене фигур, начале конфронтации.

Стоп, остальное вечером. Дальше.

Две авиакатастрофы, Австрия и Индия, — горящие обломки на полутемных полях, вокруг них суетятся люди, льется пена, вспыхивают прожектора.

Дальше.

Продолжается блокада дорог в Италии. Сегодня будут разгонять персонал придорожных кафе — картинка баррикад и пустых дорог. Баррикады сложены из пластиковых столиков и стульев, обвязаны какими-то веревками и почти безлюдны. Персонал явно пользовался подручным материалом и спокойно отправился спать, выставив часовых. Взять бы их сейчас, но сверхурочные карабинерам встанут дороже.

Вечером и посмотрим.

Успешное начало разведения шерстистого носорога.

Ладно, рядом нет ничего чрезвычайного?

Нет.

Отбой. Карету к подъезду.

Одежда, лестница, гараж. Это все настолько обыденно, настолько привычно, что потом с трудом вспоминаешь цвет стенок гаража. По-настоящему просыпаешься только в машине. На выезде из поселка тебя проверяют камеры охраны, их безразличные объективы на гибких стеблях манипуляторов заглядывают в салон, даря тебе отражения собственных глаз. На улицах, в потоках таких же, как твой, полуразумных автомобилей, видны медленно просыпающиеся лица. А вокруг — прозрачное, свежее майское утро, радостное и счастливое. Свет становится все ярче, насыщаются краски. Заторможенность уходит окончательно, мелькающий пейзаж вымывает ее из головы, мозг превращается в челюсти, готовые разжевать любую задачу. Мышление поднимается до рабочего уровня: окружающие предметы превращаются в пучки идей и причинно-следственных связей, лишь слегка прикрытых материей.

Место работы — мечта многих, предмет зависти и громадных неудобств. Географически все прекрасно: Зеленоград, как был, так и остается немножко силиконовой долиной. Москва под боком, фактически мы в городской черте. Здесь, в бесконечном круговороте жизни, можно купить любой нужный товар и отыскать любые развлечения. Вот только работа не дает развлекаться. С такой работой лучше жить в герметично закупоренном городке где-нибудь на Урале. Чтоб три ряда колючей проволоки вокруг и свобода маневра внутри. Поближе к очагам цивилизации нас держит прогресс. С ним надо идти вровень, в крайнем случае отставая на полголовы. Для этого самые неожиданные товары за несколько часов должны быть выдернуты, добыты, доставлены — как из цилиндра фокусника, будто по мановению волшебной палочки. Готовый продукт надо тоже отдавать быстро, к нему слетаются десятки заказчиков, которым недосуг путешествовать. Иногда надо лицом к лицу переговорить с самыми неожиданными людьми, и не все они согласятся ехать куда-нибудь в тайгу.

С другой стороны, подспудно меня давит секретность — понемногу привыкаешь проходить через ежедневные обыски, просвечивания и простукивания, как работник монетного двора или государственного казначейства. Косвенные проверки всех твоих знакомых, невозможность записывать хоть что-то на рабочие темы вне изгороди, почти забытый стыд — все по отдельности стало привычно, но иногда мешает думать, мысли будто запутываются в липкой паутине.

Машина подъехала к зданию. Они хорошо смотрятся на фоне друг друга: металл балок вороненых оттенков и пластик окон иссиня-черного цвета против темно-зеленого, насыщенного цвета капота. У обоих очертания тающих льдин. Да... Миг романтики перед работой: машина протискивается в темный зев проходной. На въезде никаких проверок документов, обыска и тому подобного — прогресс все-таки. Просвечивают все, и хорошо, что не рентгеном. Теперь ее надо провести вдоль светящейся полосы к своему боксу. Эта проводка — чистая фикция, управление перехватывается системами здания, но психологи считают, что это вырабатывает чувство ответственности, внимательности и чего-то еще. Вообще эти психологи, сросшиеся с управлением охраны, порой слишком напоминают то ли Торквемаду нашего времени, то ли Орвелла, начавшего искренне работать на коммунизм.

Гаражный бокс — самый обычный, выкрашенный серой краской, немножко пыльный. Когда выбираешься из машины, выходишь через дверь в его задней стенке и попадаешь в эдакий индивидуальный предбанник, выделанный желтоватым пластиком. А потом повторяешь процедуру, что принята на монетном дворе и любом уважающем себя алмазном прииске: оставляешь один комплект одежды в первой кабинке, а второй надеваешь в следующей, уже после контрольной рамки. Подобные проверки имели смысл лет пять назад, но сейчас толку в этом нет почти никакого. Если кто-то пронесет с собой биологический «жучок», наличие или отсутствие на нем одежды при контроле никакой роли не играет — все равно его обнаружат по другим признакам. Наномеханизмы, эти умные комки атомов, отловить еще труднее, и как этим занимается охрана, я вообще представляю с трудом. Тогда зачем так делается? По-моему — только из экономии средств и бюрократической лени. То есть психологи наверняка заготовили мегабайты убедительных объяснений, что это тоже нужно, что это тоже вырабатывает подсознательную уверенность в постоянной слежке, а значит, такой же подсознательный страх предать, и вообще от этого много пользы. Просто ремонт влетит в такую копеечку и истреплет столько нервов начальству, что с этой процедурой мирятся, как с мелким неудобством. Второй комплект одежды, впрочем, свой, и менять его можно почти каждый день, так что вся женская половина персонала успевает гоняться за модой.