Пулеметчики. По рыцарской коннице – огонь! - Литагент «ИП Махров»

Федор Вихрев

Пулеметчики. По рыцарской коннице – огонь!

Выражаю глубочайшую признательность за помощь всем друзьям и коллегам с форума «В вихре времен» за помощь, а также персонально: Алексею Махрову – за помощь, Сэю Алеку – за идею и содействие в написании отдельных эпизодов книги, Геннадию Плоткину и его журналу «Сержант» – за полезные материалы по военной истории Англии и Нормандии, Григорию Панченко – за консультацию по холодному оружию.

Глава I. Шел пятнадцатый год[1]

Ты много сделал для войны, когда смотрел со стороны, и ей достался целый континент.

Шел одна тысяча девятьсот пятнадцатый год – второй год Великой Европейской войны, постепенно перераставшей в мировую. Начавшаяся год назад с убийства одного человека, она постепенно разрасталась вглубь и вширь, затягивая в кровавую воронку все новые страны. По итогам прошлого года ни одна из сторон не смогла добиться поставленных целей, причем все страны столкнулись с кризисом в боевом снабжении – запасы мирного времени заканчивались, а существовавшая военная промышленность не могла покрыть возросшие потребности.

Новый начальник германского Большого Генерального штаба фон Фалькенгайн принял решение перенести направление главного удара немецких войск с Западного на Восточный фронт. Предполагалось таким образом предотвратить поражение Австро-Венгрии и вывести из войны Россию. В результате Горлицкого прорыва в апреле – июне русские войска летом под напором немецко-австрийских войск оставили Галицию.

Так как Горлицкий прорыв не привёл, в конечном счете, к полному падению русского фронта, германское командование решило немедленно продолжать активное наступление в северной его части – в Варшавском выступе и в Восточной Пруссии. Успеху германского наступления способствовало то обстоятельство, что к лету кризис военного снабжения русской армии достиг максимума. Но несмотря на это, они упорно сопротивлялись. Весь мир с восхищением взирал на оборону Осовца, небольшой русской крепости недалеко от Восточной Пруссии. Крепость оборонялась полгода, несмотря на обстрел из самых тяжелых орудий. Немцы применили против крепости все свои новейшие достижения. Доставили знаменитые «Большие Берты» – осадные орудия 420-мм калибра, восьмисоткилограммовые снаряды которой проламывали двухметровые стальные и бетонные перекрытия. Воронка от такого взрыва была пяти метров глубиной и пятнадцати в диаметре. И два таких орудия были ими потеряны под стенами героического Осовца.

Так как на основных фронтах ослабить Австро-Венгрию и Германию не удалось, лидеры западных союзников в это время обратили свои взоры на самого слабого союзника Центральных держав – Турцию. Антанта собиралась решить одним махом сразу несколько проблем, захватив важные проливы Дарданеллы и Босфор, а заодно и столицу Турции Константинополь, что привело бы к выходу турок из войны. Кроме того, такая победа вынудила бы отказаться от вступления в войну на стороне Центральных держав нейтральные до этого времени балканские страны Грецию и Болгарию. Получившая название Дарданелльской, операция длилась около года и состояла из нескольких важных наземных и морских сражений.

Но из всей этой истории наблюдателей могли чрезвычайно заинтересовать несколько дней августа этого года и две воинские части, принимавшая участие в этой бойне…

«Батальон 1/5-й Норфолкского полка был на правом фланге и в какой-то момент почувствовал менее сильное сопротивление, чем то, которое встречала остальная часть бригады. Против отступающих сил противника полковник сэр Г. Бошамп – храбрый, уверенный в себе офицер – повёл упорный натиск, увлекая за собой лучшую часть батальона… К этой стадии боя многие бойцы были ранены или доведены до изнеможения жаждой. Им предстояло вернуться в лагерь ночью. Но полковник с шестнадцатью офицерами и 250 бойцами продолжал преследование, оттесняя противника… Они углубились в лес и перестали быть видны и слышны. Никто из них не вернулся».

Из отчета генерал-лейтенанта Й. Гамильтона военному министру.

«Честь имею доложить Вашему Превосходительству, что набег, проведенный силами конно-охотничьей команды в составе… под командой штабс-ротмистра Орлова А. Е., закончился частичным успехом. Наблюдатели отметили несколько больших взрывов в… что вместе с прекращением обстрела позволяет считать, что сверхтяжелое германское орудие уничтожено вместе со складом боеприпасов.

При этом с прискорбием сообщаю, что команда из набега не вернулась. По имеющимся сведениям о начавшейся на пути возвращения команды перестрелке, вынужден полагать о ее уничтожении противником».

Из рапорта командира 226-го пехотного Землянского полка коменданту крепости Осовец[2].

Глава II. Немцы убитых тащили во рвы

В безнадёжном бою победителей нет. В безнадёжном бою кто погиб, тот и прав.

Штабс-ротмистр Алексей Орлов был уже и не слишком рад, что сам вызвался на это дело.

Ладно бы у него был хотя бы эскадрон его родного полка. Нет же, чтоб этим штабным писакам пусто было, пригнали его сюда одного. Хорошо, что денщика разрешили взять с собой. Вот так поневоле пожалеешь, что решил учить в свое время английский вместо привычного немецкого языка. Учил бы немецкий, как все, и сейчас спокойно воевал в своем полку, среди друзей и знакомых. Черти бы побрали того штабного, который вспомнил о нем и его знаниях и отправил сюда вместе с иностранными корреспондентами. Можно подумать, среди специальных корреспондентов, не один год проживших в России, никто не владеет языком. Так вот он и оказался здесь. Впрочем, о чем жалеть. Все равно уехать, когда вокруг идут бои, он не может. Поэтому будет делать то, что должен, и пусть все будет, как будет!

Штабс-ротмистр недовольно повертел головой. Чертов портной, заузил воротник кителя так, что он сдавливал шею. Надо бы, конечно, заняться перешивкой, но некогда. Ладно, потерпим, шею не натирает и ладно. Привычно поверив ребром ладони положение кокарды, Орлов выглянул из комнаты. Сидевший в сенях денщик, из малороссов, по фамилии Наливайко, вскочил и доложил:

– Усе хотово, вашбродь!

– Ну, раз готово, пойдем. Поглядим, как и что.

Сопровождаемый идущим сзади денщиком, Алексей прошел по улице, на которой выбитыми зубами торчали разрушенные дома, и вышел к крепостной стене. На небольшой утоптанной площадке уже строилась подчиненная штабс-ротмистру конно-охотничья команда. Унтера под присмотром фельдфебелей подравнивали ряды, на крайнем левом фланге нетерпеливо перебирали ногами удерживаемые коноводами несколько вьючных лошадей. За всей этой обычной армейской суетой сбоку поляны наблюдали молодой подтянутый прапорщик и стоящий рядом с ним бедновато одетый крестьянин, судя по всему, проводник из местных.

Заметив появившегося штабс-ротмистра, прапорщик подал команду «Смирно!», дождавшись ее выполнения, строевым шагом двинулся навстречу Орлову и доложил о готовности сводного отряда к набегу.

– Хорошо, Сергей Олегович. Никто не отказался?

– Никак нет, Алексей Евграфович.

– Ну, что же. Сейчас проверю готовность, два часа на отдых и, когда окончательно стемнеет, – пойдем. – Орлов прошел к стоящим в строю нижним чинам, на ходу вспоминая, как первый раз присутствовал при обстреле крепости. Снаряды вздымали гигантские столбы грязи и воды, выбивали в земле целые кратеры. Кирпичные строения разваливались, деревянные избы горели, бетонные укрепления давали огромные трещины в сводах и стенах. Проводная связь была прервана, шоссе испорчено воронками, а окопы, пулеметные гнезда, блиндажи – стерты с лица земли. Увиденное тогда сильно впечатлило европейских корреспондентов. Алексей, исполнявший заодно и обязанности цензора, читал позднее написанное англичанином: «Страшен вид крепости, окутанной дымом, сквозь который то здесь, то там вырывались огромные огненные языки взрывов; столбы земли, воды и целые деревья летели вверх; земля дрожала, и казалось, ничто не может выдержать этого огня, ни один человек не выйдет целым из железного урагана».

Но люди держались, оказавшись крепче и бетона и стали. Артиллеристы даже ухитрились подавить огонь нескольких сверхтяжелых мортир. Но обстрелы продолжались. Чтобы избавить позиции полка от очередного обстрела, Алексей предложил отправить в тыл германских войск отряд охотников, усиленный крепостными саперами. И вызвался исполнить эту задачу временно подчиненной ему конно-охотничьей командой.

В отличие от обычной полковой разведывательной команды, насчитывавшей по штату восемьдесят шесть конных разведчиков, в отряде штабс-ротмистра была почти сотня человек, в том числе «охотники» – добровольцы из казачьих сотен и саперы из крепостной саперной роты. Командир полка поглядывал на этот «партизанский отряд» с некоторым неодобрением, но, во-первых, командовал «партизанами» прикомандированный офицер, который подчинялся полковнику только по службе, а во-вторых, несколько блестяще проведенных боев сделали «охотников» и их командира весьма популярными персонами как в крепости, так и в газетах. Поэтому командир полка предпочел отстраниться от непосредственного командования, тем более что ему хватало забот. Так что штабс-капитана Орлова он своими распоряжениями не донимал, и конно-охотничья команда вела, по сути, «свою войну», терроризируя противостоящие части германского ландвера неожиданными набегами.