Белладонна (СИ) - "Paulinet"

========== D ==========

— Назовите ваше полное имя.

Ее голос растворяется в пустом мраке комнаты, отражаясь о стены. Кажется, она разговаривает сама с собой. Пациент лыбится.

Не прекращая. Растягивает свои щеки в шрамах во все стороны, ведь вблизи без грима, он еще страшнее. Они дарят ему бесконечно зловещее выражение сухой улыбки, перетянутой к вискам ржавым скальпелем неумелого хирурга. Гермиона знает, что любая другая девушка уже давно бы швырнула проклятые записи об пол белоснежными листами и выбежала из этого проклятого места.

Но она рядом. Подле него. Подле этого проклятого уродца. Шута. Клоуна. Да таких выставляли на показы за деньги в Средневековье, чтобы повеселить публику, а сейчас она сама является предметом его насмешек. Гермиона сидит прямо. Как-будто ее за нити марионетки держат наверху.

Лицо к лицу.

Он широко улыбается, чуть подергивая краями своих порванных углов губ, правая немного разбита. Руки его за спиной стянуты широким ворсистым канатом, который не оставляет и надежды на то, что он выберется, но Гермиона боится. Она чуть загораживается от него красной папкой с именным золотым гербом психиатрической лечебницы тюрьмы Азкабана. Только бы он не распробовал на вкус ее страх, ее профессиональный страх, смешанный с желанием перехитрить его, едко привязывающего ее ко стулу крепче, чем его веревками к железному сиделищу.

Он скалится, чуть проводя языком по белым зубам обветренной язвы рта.

— А зачем вам, док? — он оглядывает ее с интересом из-под спутанных выцветших зеленых косм, падающих на лоб. Огромные синячины под глазами не скрыты гримом, он зияет своими серыми радужками. Гермиона опускает папку и натыкается на этот взгляд, прожирающий внутренности. Мерлин.

Джокер скалит свои ядовито-белые зубы сильнее, оскалом прорезая их на обветренном лице.

Неожиданно он закидывает голову к черной дыре потолка, которая загорожена прутьями черной решетки, и чуть поддергивает плечом в тюремной робе. Он мелодично вторит плеску волн соленого моря, которое бьет в стены лечебницы-клетки.

— …ты ждешь, маленькая девочка на пустой сцене, пока судьба зажжет огни. Тебе нужен кто-то постарше и умнее, чтобы говорить, что делать. Мне семнадцать, почти восемнадцать. Я позабочусь о тебе… — он тянет последнюю ноту мелодично, словно настоящий исполнитель заезженного мюзикла, из которого вытягивает эти строчки. Его разорванные раны-губы дергаются в такт песни, которую он мурлычет себе под нос.

— Док, а давайте о вас! — неожиданно он прерывается и переводит мертвые глазницы в Гермиону. Серые радужки подрагивают, растворяясь смертельными каплями в ее фигуре. Гермиона мнет губу и пытается сделать пометку в графе листа “предпочтения”, ее мутит, серые глазницы дергают ее руку за ниточку, пальцы спотыкаются, и перо вываливается из них, царапнув кляксой о пергамент.

Джокер тихо посмеивается.

— Я б поднял. Да руки заняты. — шелестит он, снова обмокая зубы, незащищенные тканью губ. У Гермионы сосет под ложечкой ядом, она не решается опускаться перед ним на колени — перо приземлилось белоснежным мякишем у его ступней.

Она сглатывает, чувствуя вязкий комок слюны, и чуть качает головой.

— Если вам это неприятно, то мы можем побеседовать без записей, мистер Джокер.

Его сожженые брови дергаются, он кривится в попытке опустить кровавые разводы книзу.

— Нет-нет, — ласково и тягуче напевает он. — вы путаете, моя дорогая мисс Грейнджер, мистера Джокера не бывает: либо… мистер Ди, либо Джокер. — язык красной змеей пробегает по шрамам, затянутым к ушам. — Иному не бывать.

Гермиона мысленно хвалит себя, она чувствует некоторое продвижение и записывает к его портрету, к дикому шутовскому зеленому портрету, новую черточку словно внимательный художник. Гермиона ощущает себя на йоту расслабленней. Она мягко улыбается, делая попытку узнать еще что-то о нем. Ее тактика — потакать. Словно общаясь с малышом в детском доме.

— Хорошо, мистер Ди.

Джокер смотрит в потолок, снова напевая под нос. Он не слушает ее, потеряв всякий интерес, и качается в своих путах словно на качелях.

— …милая, пора подумать. Холостяки и денди, любители бренди, ты что-то знаешь о них? — он поет очень плохо, выхаркивая и сипя ноты. Неожиданно все прерывается. — Док, вы пытаетесь заговорить мне зубы. — лыбится сильнее, чтобы она ослепла от его вытравленного химикатами цвета челюсти. — Я хотел поговорить о вас. Как вы докатились до такой жизни? Вероятно у вас есть темные тайны? Вы не старше двадцати лет, а уже допущены к такому психопату как я. Тоже находите это убийственно смешным? — он запрокидывает голову и начинает хохотать, продирая подземелья Азкабана и рыб на дне моря гоготом.

Гермиона дергается и краснеет.

— Мистер Ди, вы не правы, мне двадцать четыре года, а сюда попала я лишь благодаря своему трудолюбию. — Гермиона поправляет огромные очки, сваливавшиеся на ее нос. Губы Джокера дрожат.

— Это совсем скучная версия, доктор. — он мотает головой во все стороны, потрясая полувыцветшими прядями зелени. — Мне несмешно! Давайте я предложу вам другую шутку. — он заговорщически наклоняется к ней, свешиваясь на своих вывернутых руках до предела. — Ну же, док.

Он нетерпеливо подрагивает губами.

— Наклонитесь, я раскрою вам секрет. — как завороженная Гермиона прогибает спину. Беспорядочные каштановые пряди спадают через плечи, электризуясь и дотягиваясь до блондинистых отросших грязных корней Джокера. Он хихикает. — Тут у вас есть один придурок, звать его Гарри Поттер. Он всем заправляет в этом проклятом тухлом местечке. И вы, мисс Грейнджер, идете к нему, наклоняетесь промеж его ног и получаете доступ ко всему на свете, хоть ко мне, хоть к губам дементора, будь вам даже десять лет.

Гермиона с отвращением отшатывается, впиваясь в папку до посинения. Ее губы смыкаются в тонкую линию, раздирая лицо надвое. Он замирает, а потом тоже откидывается на расшатанных веревках к спинке железного стула и хохочет. Хохочет лающим смехом, запрокидывая голову к решетке на потолке. Гермиона морщится.

— Вы до мерзости безнравственны. — шепчет она сквозь плотно сжатые зубы.

Джокер затихает и делает попытку опустить шрамы вниз. Их подергивает кривой судорогой.

— Я и есть безнравственность, док. — он делает попытку пнуть ногой перо, упавшее к его ступням. — Запишите это к характеристике, моя дорогая. С вами я постараюсь быть хорошим.

Гермиона мнет подол платья, но перо не поднимает. Джокер дергается в путах, а потом замирает, она ощущает его горячее дыхание, вырывающиеся из-под зубов.

— Ну же, док, задавайте ваши вопросики. Я клянусь, что буду скучным. Я привык не веселиться, пока нахожусь тут.

Гермиона качает головой и пытается стряхнуть с себя поволоку бешенства. Джокер снова мурлычет под нос.

— Хорошо, начнем сначала. — выдыхает она. — Ваше настоящее имя, мистер Ди.

Комментарий к D

маленькая вводная часть? и мы начинаем…

Приготовьтесь, будет убийственно смешно :)

–––––––––-

телеграм-канал:

https://t.me/lustforpauli

========== + ==========

— Дорогой, я дома. — ее рука тянется к включателю света. — Мерлин, я же не замужем.

Квартира Гермионы похожа на розовый рай: стены, выкрашенные в пепельный цвет, неоновые светильники горят едким фиолетовым оттенком, на розовых полочках валяются книги и выписки. Олдскульный карамельный телефон стоит на хлипком столике на тонких ножках, тоже розовом. Гермиона прислоняется к стене, пытаясь закрыть дверь, она чертовски вытрахана жизнью, из пальцев вываливается сумка, банка молока для кота стукается об пол.

Живоглот бежит и трется об ноги, оставляя рыжий ворсистый след ниток своей шерсти на ее ногах. Гермиона качает головой.

— Глот, сейчас. Я разденусь и налью. — она стягивает пальто и остается в костюме, который носит на работе под халатом. Гермиона покупала его прям перед первой сессией с ним, и тогда пиджак с юбкой из ворсистой мягкой ткани сидели на ней как влитые, но теперь костюм просто висит на ней, болтаясь на талии и в плечах. — Глот, сейчас. — повторяет Гермиона.