Лабиринт - Валерий Губин

Губин Валерий Дмитриевич

Лабиринт

Валерий Дмитриевич ГУБИН

ЛАБИРИНТ

Фантастический рассказ

Они ждали больше часа, пока уляжется пыль, поднятая двигателями, ждали с волнением, какой она окажется вблизи - эта долгожданная планета. Но когда мгла рассеялась, перед ними возник совершенно безрадостный пейзаж: каменная пустыня вокруг и высокая скалистая гряда на горизонте. Блекло-желтый свет заходящей звезды придавал окружающему нереальный и враждебный вид.

- Кажется, это снова нам не подходит, - тихо сказал командир.

- А сверху все выглядело более приветливым. И приборы показали, что есть органика, - голос штурмана дрожал, будто от обиды.

- Не есть, а возможна, Эдуард. Но где ее тут найдешь, на этом каменном кладбище?

Остальные молчали, подавленные и растерянные. Вот уже двадцать лет, как они стартовали с Земли. Стартовали на третий день после начала войны, ушли в последний момент, когда атмосфера начала выпадать ледяными кристаллами, а на горизонте сверкал пенистый гребень гигантской приливной волны.

За это время они нашли лишь две планеты, едва пригодные для существования. Но первая была слишком темной и холодной, а на второй через неделю их пребывания разразился чудовищный ураган. Они потеряли пятерых и почти все вынесенное из корабля оборудование. И, наконец, третья - и опять разочарование, даже отчаяние. Люди беспредельно устали. Последние два года, когда была обнаружена новая цель, никто не пользовался анабиозом, несмотря на приказ командира. Да и приказы не имели прежней силы командир болел и почти не выходил из каюты. Вахту несли все по очереди, даже женщины, и всех подогревала одна надежда: на этой планете они должны найти приют, не может быть, чтобы не нашли.

- Воздух в норме, радиация допустимая, все подтвердилось, - доложили командиру.

- Ну что ж, надо все-таки сделать вылазку, побродить вокруг.

- А что тут смотреть? Один камень.

- Хотя бы дойти до тех скал...

- Можно мне? - вызвался Валентин. Самый молодой из экипажа, он тем не менее заслужил всеобщее уважение своим упорным характером и доброй отзывчивостью.

- Давай. И будь осторожен. Хотя вряд ли здесь что может угрожать.

Заскрипел, с трудом оторвавшись от корпуса, входной шлюз, Валентин слез вниз и зашатался - впервые за столько лет на твердой земле. Он отошел подальше от корабля и обернулся. Громада корабля очень подходила по цвету к окружающему и оттого казалась мертвым безжизненным куском скалы, причудливо отполированным ветром. Но Валентин знал, что сейчас десятки глаз смотрят на него и, хотя никто уже не верит в счастливый исход, чего-то все-таки ждут, надеются на его поход, как на чудо.

Прыгая с валуна на валун, он изредка замечал между ними землю, останавливался, брал щепотку, растирал между пальцами в пыль. Никаких видимых следов жизни, воздух пахнет только нагретым за день камнем, и тишина - такая мертвая, что по спине бегут мурашки.

Валентин удалялся довольно быстро от корабля, стремясь к тени, падающей от скал, и она, кажется, с такой же скоростью бежала ему навстречу. Еще пять минут - и она накрыла его. Сразу стало зябко и неуютно, неуютно от своей малости в этом огромном мире.

- Командир, - сказал он, - я в тени, почти у самых скал.

- Да, мы видим тебя, хотя уже с трудом. Ну, что там?

- Пока ничего интересного.

И вот он у первой скалы. Она выдавалась вперед из гряды, нависала над ним своим красноватым, похожим на гранит телом, и при взгляде вверх на вершину казалось, что она качается. Валентин долго карабкался по подножию гряды, и вся она казалась одним спрессованным монолитом, взметнувшейся и застывшей каменной волной. По мере того как темнело, она действительно ощущалась как волна, которая в любую минуту может обрушиться на его голову. Чем дальше он шел, тем более росло в нем чувство своей чуждости этому миру - неприступному, мрачному и равнодушному.

- Валентин! Пора назад!

- Еще немного. Я вижу впереди какое-то черное пятно.

Пятно оказалось огромной дырой, пещерой или входом в пещеру. Мощный луч фонаря упирался в вязкую темноту и освещал не более трех метров впереди. Валентин поднял фонарь вверх и вздрогнул: над входом был высечен какой-то знак - большой овал с двумя отверстиями по краям, а внутри черточки, молоточки.

- Валентин, что там?

- Лабиринт! Тут над входом план лабиринта высечен! Или нет, скорее символ. Здесь есть разумные существа!

- Ты уверен, что это сделано? А не каприз воды или ветра?

- Похоже, что сделано, очень похоже!

- Тогда немедленно возвращайся! Завтра отправим экспедицию.

- Не надо экспедиции! Я пойду сейчас один.

- Почему ты хочешь идти сейчас? Это опасно. Если это действительно лабиринт, ты можешь из него не выйти.

- Я буду ставить метки. Разреши, Филипп! - Валентин перешел на "ты". - Люди на пределе, и эта ночь будет для них невыносимой. А вдруг я что-нибудь найду?

- Делай, как знаешь, - вздохнул тот.

Валентин снова обернулся. Тень еще не докатилась до корабля - его серебристая игла, хорошо видная отсюда, матово блестела. Валентин проглотил комок в горле и шагнул в глубь скалы. Темнота сразу обступила его, обволокла со всех сторон. Он шел, внимательно вглядываясь в серые, покрытые трещинами стены, в абсолютной тишине по плотному ковру вековой пыли. Через каждые тридцать шагов яркая вспышка лучевого пистолета оставляла на стене черное разбегающееся пятно.

Никаких следов орудий, которыми можно было бы пробить такой тоннель, и в то же время казалось невероятным, чтобы природа сама создала подобное причудливое сооружение со многими поворотами и тупиками. В первый тупик он уперся минут через двадцать, когда, дойдя до разветвления, решил пойти направо. Потом было еще несколько тупиков, но пока он шел уверенно, ориентируясь по своим меткам. Через час Валентин остановился передохнуть и опустился на землю. Ему показалось, что окружающая тьма стала еще гуще, хотя фонарь горел с прежней силой.

Один, в недрах огромной каменной гряды, на неведомой планете, маленький и жалкий кусочек живой плоти, за тысячу световых лет от Земли. Да и Земли уже нет. Паническая волна ужаса начала затоплять сознание. Валентин вскочил на ноги. "Спокойно, спокойно. Только ни о чем не думать", - приказал он себе и двинулся дальше. Шел, стиснув зубы, и представлял себе синюю-синюю воду, по которой бежит рябь, поднимаемая легким утренним ветерком. Тревога понемногу отступала, сворачивалась в клубок, затаивалась где-то совсем рядом. Он упорно цеплялся за свою рябь на воде, провожал ее взглядом до самой кромки горизонта, потом взмывал вверх и видел всю цепь вытянувшихся вдоль берега островов, окруженных светлой полоской мелководья, слышал, как волна плещет в бухтах и заливчиках, как орут чайки, и чувствовал, как крепко, до головокружения, пахнет солью упругий воздух. Слезы катились у него по щекам, он не вытирал их и все шел, загребая пыль тяжелыми ботинками, и методично ставил свои метки справа по стене. "Неужели больше никому не удалось спастись, - снова, наверное в тысячный раз за эти годы, думал он, - и наша маленькая горстка - это все, что осталось от Земли, проклятой и прекрасной Земли, которая нам будет сниться до конца дней, как бы ни сложилась наша судьба".