Раб моего мужа (СИ) - Марья Зеленая

Раб моего мужа — Марья Зеленая

Пролог

— Масса Джеймс! Просыпайтесь, масса Джеймс!

Джеймс лениво открыл глаза. Солнце вовсю пробивалось сквозь тяжелый бархат портьер. Роза лежала рядом. Утренний свет сияющим ореолом окутывал ее гладкое шоколадное плечо.

— Какого черта ты меня будишь в такую рань? — хриплым ото сна голосом проворчал Джеймс.

— Простите, масса Джеймс, — пролепетала рабыня, — но вы сами велели вас разбудить. Сегодня же ваша свадьба.

Он пренебрежительно хмыкнул.

— И что с того? Свадьба никуда не убежит. Еще успею нацепить на шею это ярмо.

Его взгляд скользнул по лицу Розы. На миг задержался на толстых блестящих губах, затем опустился к небольшим округлым грудям, увенчанным черными сосками. Член тут же дернулся и отвердел.

«Интересно, какого цвета соски у моей будущей жены?» — промелькнуло у Джеймса в голове. Он стиснул прохладную грудь рабыни и попытался вызвать в памяти образ своей невесты.

Большие то ли серые, то ли зеленые глаза на жемчужно белом лице. Аккуратный вздернутый нос, нежные розовые губы, пшенично-русые волосы, собранные на затылке тяжелым узлом…

Милашка, но не более того. Красавицей ее не назовешь. В ней не хватает изящества и кокетства — всех этих женских штучек, которыми девицы заманивают женихов. Она слишком скромна, слишком серьезна. Наверняка в постели будет вести себя как бревно. И не нужно забывать, что она — северянка. Всем известно, что девицы-янки дурно воспитаны. Им не внушают с пеленок, что основное предназначение женщины — быть хорошей женой…

Впрочем, какая к черту разница? Будь мисс Макдауэлл хоть уродиной, хоть старухой, главное — это ткацкие мануфактуры, текстильные склады и экспортно-импортная компания ее покойного отца.

«Нужно будет поскорее заделать ей сосунка, чтобы ма, наконец, оставила меня в покое. — Джеймс покручивал пальцами затвердевший сосок рабыни. — А черные девки для утех никогда не переведутся».

— Иди сюда!

Он привлек Розу к себе и жадно вдохнул пикантный аромат ее кожи. От черномазых сучек вечно несет мускусом, но это почему-то еще сильнее распаляет его.

— Но масса Джеймс! Если ваша матушка меня тут застанет… — пробормотала рабыня.

— Не неси ерунды, девка. Приступай!

Он зарылся пальцами в жесткие курчавые волосы и притянул голову Розы к своему паху.

Глава 1

Элизабет Макдауэлл сидела в коляске и, прячась под зонтиком от безжалостного южного солнца, украдкой посматривала на своего новоиспеченного супруга.

Джеймс Фаулер выглядел солидно и элегантно. На голове у него красовался сверкающий цилиндр, вокруг шеи изящным узлом был повязан белоснежный платок. Черный фрак сидел безупречно, а переливчатый шелковый жилет придавал всему облику непринужденный шик.

Обычно в конце лета, когда на Юге начинал созревать хлопок, в Трентон к ее отцу вереницей тянулись плантаторы, чтобы договориться о цене на будущий урожай. Среди них Элизабет и заприметила Джеймса. Когда этот высокий темноволосый мужчина с холодными серыми глазами появлялся на пороге их дома, ее сердце начинало биться быстрей.

Отец не посвящал Элизабет в свои дела, и она не знала, о чем тот говорит с Джеймсом Фаулером в своем кабинета. Впрочем, ее это мало интересовало. Но, встретившись с ней в гостиной, Джеймс галантно целовал ее руку, выдавал дежурный комплимент и… переставал ее замечать.

Элизабет вовсе не была дурнушкой. Она нравилась себе в зеркале и не испытывала недостатка мужского внимания, поэтому такое равнодушие не могло ее не задеть. Впрочем, никто из деловых партнеров отца не решался в открытую ухаживать за ней. Наверняка и Джеймс просто опасался в присутствии строгого мистера Макдауэлла показывать свои чувства.

А испытывал ли Джеймс эти чувства? Элизабет верила, что да. В силу юности и наивности она полагала, что если ей нравится какой-то мужчина, то и он питает к ней ответную симпатию.

Любой мимолетный взгляд, вздох, улыбку Джеймса она трактовала в свою пользу. Во всем видела намеки на то, что и его сердце пылает страстью, которую он вынужден скрывать. В каждый из его редких приездов она надеялась, что он попросит ее руки. Правда, зная своего отца, опасалась, что тот ни за что не согласится выдать ее за «чванливого дикси», как он презрительно называл южан.

Хуже того, отец давно уже присмотрел для нее партию. Сын одного из близких друзей и партнеров по бизнесу — Альберт Маккинзи — казался ему отличным преемником, раз уж Господь обделил его сыновьями.

Будущее единственной дочери было предопределено. Эдвард Макдауэлл, как деловой человек, все предусмотрел. Богатый, хорошо образованный Альберт станет для Элизабет прекрасным мужем, и ему можно будет без опаски доверить дела.

Отец не учел лишь одного: Элизабет терпеть не могла Альберта. Рыхлый, щекастый юноша в нелепых круглых очках не нравился ей внешне. Но это еще полбеды. От Альберта исходил такой навязчивый запах чего-то кислого, что Элизабет не выдерживала пребывания с ним в одном помещении дольше пяти минут.

Когда Элизабет после обучения в женском пансионе Линден Холл вернулась домой, отец стал все чаще заговаривать о помолвке. Элизабет отшучивалась как могла, но с обреченностью приговоренного понимала, что свадьбы не избежать.

— Все это чушь, юная леди! — отмахнулся отец, когда Элизабет робко возразила против брака с неприятным ей человеком. — Альберт славный малый, из него выйдет толк. К такому делу, как создание семьи, нужно подходить с холодной головой. Ты выйдешь за него и точка! Я уже договорился с Маккинзи-старшим, и не могу взять свое слово назад.

Время шло, и отец все упорней настаивал на своем. К счастью Альберт после учебы в Принстоне укатил на год в Европу, и тема помолвки временно отошла на второй план. Элизабет вздохнула свободней. Кто знает, может он там встретит какую-нибудь парижанку и женится на ней… ну или, на худой конец, пароход, на котором он будет возвращаться назад, пойдет ко дну.

Жизнь в Трентоне текла своим чередом. После смерти супруги Эдвард Макдауэлл с головой погрузился в дела. Он и Элизабет нечасто выезжали в свет, и сами редко принимали гостей. Ее это вполне устраивало. Шумным балам и пышным приемам она предпочитала игру на рояле, чтение и верховую езду. Дни, наполненные сонатами Бетховена и шелестом страниц, проходили размеренно и спокойно. И казалось, что так будет всегда.

Но все изменилось в то злосчастное утро, когда экономка обнаружила бездыханное тело Эдварда Макдауэлла в его кабинете. Вызванный доктор сообщил рыдающей Элизабет, что ее отца сразил сердечный приступ. Обычное