Все о мужских грехах - Марина Серова

Марина Серова

Все о мужских грехах

Женский голос в трубке был немолодым, хорошо поставленным и совершенно незнакомым:

— Я говорю с частным детективом Татьяной Александровной Ивановой?

— Да, это я.

— Подождите минутку. Сейчас я вас соединю с господином Андреевым.

— Каким Андреевым? — спросила я, но женщина уже переключила меня на своего шефа, потому что в трубке раздался низкий властный голос:

— Семен Иванович, центральный рынок.

— Очень приятно, Семен Иванович, — приветливо сказала я, уже поняв, что это мой потенциальный клиент.

— Я тут с Морозовым Михаилом Антоновичем парой слов перекинулся, и он мне вас порекомендовал. Мы с ним не только коллеги, но и соседи — дома наши рядом стоят.

— У вас возникла какая-то проблема?

— В том-то и штука! — недовольно пробурчал он и спросил: — Вы не подъедете ко мне сегодня вечером? Заплачу, не скупясь!

— Куда именно?

— А в «Графские развалины»! — усмехнулся он. — Охрану я предупрежу, так что вас пропустят и объяснят, куда ехать.

— В семь часов вечера вас устроит?

— Вполне!

«Графскими развалинами» в народе насмешливо называли поселок под Тарасовом, где новые хозяева жизни выстроили свои дома, вплоть до четырехэтажных (ей-богу, не шучу!). Сам поселок был окружен высокой оградой из бетонных плит, а единственные ворота при въезде бдительно охранялись.

Собираясь на эту встречу, я, как всегда в начале нового дела, бросила гадальные кости, чтобы узнать, что меня ждет, и выпало 4+18+27.

— Ничего себе! — воскликнула я. — Это как же понимать: «Все тайное рано или поздно станет явным»! Ну, удружили, дорогие!

К назначенному времени я подъехала к воротам поселка, но охранники в камуфляжной форме, хоть и были обо мне предупреждены, разрешили въехать не раньше, чем проверили документы и осмотрели машину, вплоть до багажника. Следуя их указаниям, я направилась к трехэтажному особняку, около ворот остановилась и посигналила, надеясь, что уж эти-то сейчас распахнутся передо мной, да не тут-то было! Вышедший охранник (на этот раз в костюме, белоснежной рубашке и галстуке) опять проверил документы и только после этого, войдя внутрь, нажал, видимо, на какую-то кнопку, и створки ворот начали разъезжаться. Настроения мне это отнюдь не улучшило, и я начала потихоньку беситься. Но делать нечего — клиент всегда прав!

Я очутилась в настоящем парке и проехала к дверям дома. Ко мне вышла горничная в темном платье, белом кружевном фартучке и с такой же наколкой на голове. Излучая приветливость всем своим существом, она пригласила меня в дом и провела в кабинет, где меня уже ждали. Андреев оказался высоким массивным мужчиной самой простецкий наружности, но вот его хитрые умные глаза выдавали в нем того самого русского мужика, который, если придется, и с чертом сядет в карты играть и, что самое главное, обыграет вчистую!

Я быстро огляделась и увидела вдоль стен книжные шкафы, заполненные собраниями сочинений, расставленными по разделам: русская классика, советская, зарубежная, отдельно стояла специальная литература. К моему огромному удивлению, по виду книги производили впечатление неоднократно читанных, и я подумала, что Андреев, стремясь выглядеть образованным человеком, купил у какого-нибудь обедневшего профессора его библиотеку целиком, понимая, что новыми могут быть машина, часы, мобильник и прочие достижения новейшей технической мысли, а вот в семье, претендующей на интеллигентность, библиотека должна быть только старая, собиравшаяся из поколения в поколение.

Хозяин дома сидел за двухтумбовым письменным столом с компьютером последней модели, но я сильно засомневалась, что он сможет его хотя бы включить без посторонней помощи. В эркере стоял полукруглый диванчик с журнальным столиком перед ним, и в этом уютном гнездышке в небрежной позе расположилась довольно молодая красивая дама, ухоженная, как любимая кошка у одинокой старушки, и одетая по последней парижской моде. Она курила тонкую сигарету, вставив ее в длиннющий янтарный мундштук, так что удивительно, как она ничего не подожгла до сих пор, и маленькими глотками пила шампанское.

— Здравствуй, Татьяна! — по-простецки заявил с ходу Андреев. — Проходи! Садись, где удобно!

Его фамильярность меня, откровенно говоря, покоробила, но я не стала возражать — он обещал хорошо заплатить, так что и потерпеть можно, — прошла и села в большое и глубокое кресло около его стола. А он между тем продолжал:

— Ты, говорят, куришь, так что кури! — и спросил: — Пить что будешь?

— Если можно, сок какой-нибудь похолоднее, а то жара на улице, — ответила я.

— Да! — вздохнул он. — Погодка, будь она неладна! Если и дальше так пойдет, то погорит у крестьян весь урожай к чертовой матери! — И остановившейся около дверей горничной сказал: — Слышала? Ну так принеси!

Горничная послушно кивнула, и через две минуты около меня уже стоял большой запотевший стакан апельсинового сока, от которого у меня даже заломило зубы. Андреев же встал, достал из бара-холодильника бутылку водки и тарелку с солеными помидорами и снова сел. Плеснув себе щедрой рукой полстакана, он выпил водку в один прием, смачно вгрызся в помидор так, что сок брызнул, а потом закурил сигарету без фильтра «Тамбовский волк». Я тоже закурила и, понимая, что это была увертюра, приготовилась слушать, но он все молчал. Наконец он глухо сказал:

— Я, Татьяна, ненавижу о помощи просить! Сам всего в жизни добился и на поклон ни к кому не ходил!

— Я тоже предпочитаю всегда обходиться своими силами, — согласилась я. — Но бывают обстоятельства, когда…

— Вот именно! — буркнул он. — И приперли меня эти самые обстоятельства под самое под не могу! — он чиркнул ребром ладони по горлу, потом откашлялся и начал: — У нас есть сын Ванька! Ну полный расп… — тут он осекся, откашлялся и поправился: — Разгильдяй! Школу кое-как закончил и в мединститут захотел поступать! Говорил я ему, что из него врач, как из меня пианист, а он уперся — в белом халате ему, видите ли, походить захотелось! Ну, поступил я его туда, а он, паршивец, и полгода не проучился! Выгнали его за прогулы! Нашлись там такие же, как он, лоботрясы! И стал Ванька называть себя Джоном… Тьфу! Я же его в честь своего отца назвал! Надеялся, что он таким же стоящим человеком станет! Ну вот ты скажи мне, Татьяна, чем имя Иван плохое?

— Прекрасное русское имя, — согласилась я.

— Вот и я о том же! — раздраженно сказал он. — А тут Джон! Одевался как не пойми кто, в компаниях каких-то дурацких все время торчал, стриптиз-бары, боулинги-шмоулинги и все такое. Я ему машину купил, «Лексус», так он через неделю ее разбил, когда пьяный ехал, и стал новую требовать. Я ему сказал, что эту починить можно, а он мне в ответ, что на битой, мол, пусть лохи ездят. Так и пришлось ему новую покупать. По старым временам я бы его в армию отправил, чтобы там из него дурь вышибли и человеком сделали, а сейчас? — Он махнул рукой. — Не те нынче времена, чтобы единственного ребенка туда отдавать! Ну, погулял он и опять в мединститут запросился. Ну, заплатил я снова, поступил он, а тут другая напасть!

— Наркотики? — осторожно спросила я.

— Нет! — помотал головой он. — С этим я сам разобрался! Поймал его на этом, когда он еще в школе учился, всыпал от души и к родне в деревню отправил. Как посидел он там месяц в сарае у старшего брата на хлебе и воде, так всю дурь из головы словно ветром выдуло. А как вернулся, я ему не шутя сказал, что лучше сам промотаю все состояние себе в удовольствие, чем такому, как он, оставлю. Так что с наркотиками он завязал, но… — Андреев вздохнул.

— Так что же случилось? — удивилась я.

— Да влюбился он! — с сердцем сказал он. — Как на занятия на первом курсе ходить начал, так словно подменили его. Охламоны-то мои за ним постоянно присматривают, чтобы не случилось ничего, вот они мне и сообщили. Я фотографии посмотрел и скажу тебе, что девчонка красивая и даже на снимке видно, что серьезная. И прилип к ней Ванька, как банный лист к одному месту. Куда она, туда и он! На занятия стал ходить постоянно! В библиотеку! Обе сессии сам сдал, я ни копейки не заплатил! Она бальными танцами занимается, а он сидит, смотрит на нее и ждет. Она в больнице санитаркой на полставки подрабатывает, так он и туда с ней! Ведра с водой ей таскает! Полы помогает мыть! Это он-то, который за свою жизнь чашки за собой не вымыл?! — воскликнул он.

— Так это же прекрасно, что она на него так влияет! — возразила я.

— Так-то оно так! — согласился Семен Иванович. — Да не все так!

— Что же? — удивилась я.

— Да понимаешь… Я как увидел, что он ради нее в нормального человека превратился, так обрадовался!.. Вот, думаю, как понесет она, тут я их и окручу, и за сына спокоен буду. А она, видать, ничего ему не позволяет. Редкость это в наше время! И держит его как-то… На расстоянии! Это при наших-то деньгах! — возмущенно воскликнул Андреев. — Да сколько девок на Ваньку еще в школе вешались! Телефон обрывали! Он же у нас красивый получился, в мать!