Игры Нового Мира. ®E-Play. №1 - StEll Ir

Искрастай

Лета настала внезапно - внечай...

Всего на мгновение... Поворот на этаже?.. Учреждение?.. Свет... Светлое помещение-кабинет... Она то ли секретарь, то ли (это ведь далеко не в первый раз уже)... Одета строго и аккуратно в деловой костюм... Очаровательна и стел ла… А в разговоре при слишком высоко поднятых коленках видны колготки и белоснежные трусики...

- Спасибо, было очень приятно с вами беседовать!..

- Возможно ли взглянуть на край мизинца вашей левой ноги?.. (А ведь это с белой волны эпизод).

- Кажется надорвался колготок?..

- Мы с вами не встречались прежде?..

- Не по мне ли идёт при виде вас прекрасно-вежливый ток иссякаемый небом?..

- Простите, вы не видели вход?.. А выход?..

- Да, но вход и выход - атрибуты не здешних мест!..

Она так и сказала – «нездешних». Я отождествил себя с нею и утратил изгиб. Плавный, как остриё, молнией был один...

- До недолгого встречи нам!..

- Выход здесь... Возвращайтесь скорей! Прошу вас...

Высек из-зас тайка ток… Как не нов… Как из выверка, как лакам са ен ен ен… ка… Оборотка в хоть и в проём…

- Я вернулся!.. – я упредил с порога не мешать ей чтоб нервничать возможно всё-таки радуясь моему приходу.

- Мягче, пожалуйста, и нежней!.. – попросила она.

- Восток корни ласканька… Атонь-йка агонь… - поведал тогда возможно красивое. Её глаза были оторочены золотом.

- Выходи за меня замуж… - посоветовала она лёгким движением расторгаемых в дайка колен и добавила: - Отэндысь…

Я в потоке заметил не лёд. Весть как весть…

- Может быть мы с тобой и превзойдём теорию, но процесс нас оставит как есть… - я с трудом возражал: было видно вокруг.

- Ты исход ведь от мира в туда?.. Ата л зуй ссь…

- Я из неба и до т… ттибя… Вас прекраснее нет на Земле!..

- Признанье в любви?..

- Нет… Ответственность… За йисчо не рождённых детей… Так я вас безгранично люблю!..

- Где-то видела вас?.. Но позвольте, мой друг, вас невозможно ведь!..

- Видеть меня или нет?..

- Я пол жизни бы отдала за возможность вас – Осязать!..

- Но простите, - взволнованно, - разве солнце постигло закат?..

- Вы откуда?.. Из вас рвётся соль!.. Вы откуда?.. Куда?.. Я вас жду!..

Её прекрасный проём приглашал умереть. С удовольствием. Я всмотрелся внимательней и понял, что не оконный ведь. И совсем.

- Не в небо нам жить – крылья по ветру?!. – я угадал.

- Вас люблю ненасытно, как рос!.. – она билась о воды внутри.

- Рос тай-ка?!. – я улыбался и тихонечко уже – жил.

- Росы сем!!. – умоляла она. Так любил её дел и официал.

- Посмотрите – мы все впереди!.. – предложил со всею присущей галантностью.

- Обернись!!! – пошутила она.

Я выпрямил спину, крылья и хвост.

Ей понравилось.

Через много уже много лет мы красивые возвращались домой…

- Ты тайка!.. – поддевала она.

Я спокойна плевал в тротуар.

- Вынька шубоверть… - комментировал лишь для неё облака.

- Испарение ведь на самом дне!.. – от души смеялась она над неизбежно надвигающейся нашей разлукой.

Вспомнил час. Месяц. Год. Посмотрел на часы. Вспомнил жизнь. Осмотрел мимолётом её – вся цела. От ыс тока немного тротилл. Очень легко, но вздохнул:

- Мне пора… Вы пока не могли бы присесть хоть немного приличней и что?..

Она видела, как я любил… У неё ток в глазах – а это ведь чистое золото…

- Очень… в-вас… вы… п-понравились… - заикалась слегка. – Выйдешь в дверь?..

«Предложение!», подумал я и сказал:

- Оч-чень скоро вернусь!.. Ни за что!!!

Педофилка (Прекрасная Офелия…)

=Осторожно - мания!=

В детстве я часто болела педофилией. Собственно, я и сейчас ещё не сильно-то вылечилась, но тогда моя инфлюэнца носила крайне совсем уже навязчивый и хронический характер. Я любила разных учителей, воспитательниц, всяких взрослых родителей и других педагогов - своих и чужих. Учеников я, конечно, тоже любила, но с их стороны адекватности добицца было всё же гораздо трудней иногда - многие из одноклассников смотрели на меня свысока из-за моего маленького роста, а старшеклассники чё-та дразнили Кнопкой и ничего серьёзного с ними поговорить пришло бы на ум только совсем идиоту - хотя не всегда…

Мартышка и Маугли

Началось всё, конечно же, с мамочки. Заметив однажды мой безбрежно-голубой взгляд от усилий распахнутый на утёнке-горшке, моя и без того нежно любимая поцеловала меня прямо в мой голый нос!.. Я тогда ещё не знала ничего про секс и эротику, я думала, что это родительский способ ускорить в деле какашку, но меня сильно тронули мамины напряжённо-отвислые груди, прямо по плечу! И я подумала, что накакалась, наверно, уже на всю жизнь - такая хорошая и тёплая у меня мамочка, которую, кстати, зовут Ирина Витальевна, а я не знала тогда и говорила ей "Ир!..". Как я теперь выяснила - она тада тоже нифигашеньки ни знала ни про какой секс и эротику, а так просто поцеловала, случайно, от приступа в серце любви - но я уже не могла отвлечься от возникшего во мне пламенного и не совсем ещё понятного мне к ней чувства!..

Развратила я её в ванне. Много томительно-долгих минут я крутилась перед ней своим обнажённым и полностью нагим телом с голой задницей и орала "Ой, щиплет, Ир!!", прежде чем до неё, наконец-то, дошло, какие страстные муки уже я испытываю!

- Какая же ты красивая у меня... - услышала я её с чего-то утихший до шёпота мягкий голос и открыла глаза сквозь шампунь, который сразу аж перестал мне щипать: мамочка смотрела на меня, как уставившаяся на куклу глупышка, а потом поцеловала в пизду.

- Ещё! - я потребовала сразу же, потому что письке понравилось, а Ирка могла всё забыть от своей любви, которая явно читалась в её подобалдевших глазах...

- Чего - "ещё"? - моя мамочка тогда действительно была ещё очень глупенькая.

- Поцелуй! Поцелуй!

- Ты чего?! - она просто опешила и растерялась, как маленькая.

- Ну, быстро, Ир! Ну, пожалуйста! Ну, пожалуйста-препожалуйста - ещё разик! - я решила её умолять хоть до утра, пока она не сдасца.

Она чмокнула меня куда-то в пузик, в пупок.

- Нет, не туда! А туда!!

- А "туда" не целует никто! - смекнула, похоже, о чём уже речь, наконец, моя мамочка. - Ты чё, обалдела, Матрёшка? А ну, башкой быстро под душ и выскакивать!

- Чего это не целуют... - я заскулила, как только могла и умела, чтобы ей лучше узнать было о моих душевных страданиях навсегда. - Ты же поцеловала! Ага?!

Я резко вернулась из-под душа с умытою головой и попыталась заглянуть Ирке в глаза:

- Ну, поцеловала же, Ир?.. Да?.. А это правда нельзя? Что - прямо нельзя-пренельзя?

- Нельзя-пренельзя! Отстань!..

- Ир, а ты же поцеловала? Ну скажи...

- Поцеловала-поцеловала... вылазь!

- Ну уш нетушки - я всем теперь расскажу, что ты поцеловала меня туда, куда нельзя-пренельзя! Поцелуй быстро ещё разик, чтобы я никому-никому! Честное слово!..

- Ой, дурочка... - Ирочка почему-то вздохнула и охнула.

И поцеловала ещё. Нежно и ласково, как умела только она, когда целовала меня на ночь в рот, чтобы я молчала уже и больше не баловалась!..

- Ещё один разичек... честно... и всё!.. - я аж забыла дышать, так было приятно-тепло и не хотелось её отпускать: я сильно-сильно прижала мамочкину шелковистую голову к своим ногам под живот...

Она поцеловала ещё, и я её отпустила меня вытирать.

С тех пор я имела её как хотела и куда хотела. Я говорила ей, что никому не скажу, и тогда она сразу слушалась. А чтобы ей не обидно было, я сама целовала её туда куда нельзя-пренельзя.

- Ты тоже никому не говори!

- Не скажу...

Мамочка читала мне по вечерам про всяких микки-маусов Маугли бегающих по африке почти голыми, а я сидела у неё между ног и целовала в тоненькие, мягкие её трусы. От моих поцелуев они намачивались - сначала несильно, а потом сильно, аж до попы и на простыню, а мне почему-то очень сильно нравилось греться между её тёплых и нежных ног головой и пахла она очень невероятно, как француские все сразу духи!..

- Ир, можно ты без трусов почитаешь?..

- Нет.

- Ну, Ир...

Я тянула её за резинку.

- Я же никому-никому...

- По заднице щас!

- Ну всё - я обижусь сейчас и тогда будешь знать!

- Нет. Всё - сядь и сиди, не вертись! Слушай...

- Хорошо... Давай-давай - почитай!.. Я буду слушать и незаметно для тебя плакать!.. Всё - я обиделась... Ну, Ир...

- А без трусов не будешь? Плакать незаметно для меня? - любимую мамочку ни с того пробивало на смех.

- Не буду... - сердито бурчала я надутыми щеками в её коленки.