Новая сказка - Геннадий Гацура

Геннадий Гацура

Новая сказка

Давным-давно, когда по небу летали волшебные драконы, в чистых реках, от которых еще не пахло мазутом, жили русалки и водяные, и над полями кружили свои хороводы прекрасные феи, не в тридевятом царстве, не в тридесятом государстве, а в самом центре земли русской, в чаще леса, стояла избушка, да не простая, а на курьих ножках.

И жила в той избушке седая как лунь старушка. Была она горбатенькая, слегка прихрамывала, а потому все время ходила с клюкой. Вероятно, из-за этой, побелевшей от времени, палки и прозвали ее в старые еще времена Бабой-Ягой костяною ногой. Несмотря на то, что была она страшненькой только с виду, а внутри доброй, прозвище к ней пристало. Впрочем, те, кто знал ее получше, называли ее просто бабушкой Ежкой.

Старушка видела на своем веку много плохого и хорошего и была такая древняя, что сама уже не помнила, когда родилась и сколько ей лет. Родственники бабушки Ежки или поумирали, или разъехались по теплым краям и тридевятым царствам – искать счастья и богатства. Осталась она одна-одинешенька в глухом лесу.

Тяжело ей было жить – некому дров наколоть, огород вспахать, воды принести. От кота же с вороном, что жили при ней, пользы никакой не было – один был ленив и время проводил, греясь на солнышке или на печи, а второй был таким же древним, как сама хозяйка, и уже лет двести как ослеп.

Одна радость была старушке – если заглянет к ней на огонек леший Василий, по хозяйству помочь, баньку принять, да посидеть за самоваром и повздыхать о тех временах, когда в лесах было полным-полно дичи, вода в реках и озерах была голубой-голубой и прозрачной, а по небу еще не летали огромные железные машины, распугавшие всех драконов и порхавших над цветущими лугами прекрасных фей.

Раз в сто лет залетал к бабушке Ежке и Змей Горыныч, жаловался как всегда, что стал стар и редко уже вылезает из своей пещеры, косточки поразмять. Да и страшно нынче надолго улетать, так и рыщут по горам какие-то люди с веревками и кирками, не иначе как за сокровищами охотятся. После этих слов он обычно тяжело вздыхал всеми тремя головами и раскланявшись улетал к себе, сторожить несметные богатства Кощея Бессмертного.

Еще наведывались к старушке звери, что лечились у нее от разных хворей. То белочка орешков принесет, то мишка косолапый колоду меда притащит, то зайчишки-шалунишки заскочат, лукошко земляники оставят. Осенью обычно ее навещал Еж со всем своим семейством и на иголках приносил грибов и яблок. Всем рада была Бабка-Ежка, всех угостит, приветит, свои новости расскажет, других послушает.

Так бы век вековала старушка среди густых лесов и болот, ягоды, травы, собирала, отвары делала, больных зверушек выхаживала бы, да только подобрался почти к самому краю чащи, где она жила, Большой Город…

В незапамятные времена на окраине дремучих лесов, рядом с полноводной рекой поселилось несколько семей. Поставили они на холме у реки дома, обнесли их крепостной стеной и стали жить-поживать, да горя не знать.

Еще бы! Место было знатное, – река, поля, луга, много леса, – хоть избы строй, хоть корабли. Да и расположено как раз на перепутье торговых дорог.

То один купец, проплывая на судне, заглянет, то другой с обозом зерна или меха остановится. Ни в хлебе, ни в одежде новые поселенцы нужды не знали.

Потянулись туда и мастеровые люди. Кузнец – мечи кует, скорняк – шкуры выделывает, плотник – торговые ряды и хоромы для купцов строит, каменщик – церкви с куполами и новые крепостные стены возводит. Постепенно маленькое поселение стало превращаться в Город.

Все больше вокруг него вырубалось лесов и рощ, выкорчевывалось деревьев и засыпалось болот. Все чаще в дремучих дебрях начали появляться люди, они ломали ветки и жгли костры. Бабушке Ежке и лешему Василию приходилось убирать за ними кучи мусора и тушить костры, ведь нет для леса и его обитателей злейшего врага, чем пожар.

Город рос как на дрожжах, и с каждым годом все больше и больше ему требовалось места для строительства новых домов. На смену топору и лопате пришли мощные машины, и люди на них все дальше и дальше углублялись в непроходимые чащи.

И вот, в один прекрасный день, бродя по лесу в поисках лекарственных трав, для заболевшего олененка которого принес леший Василий, увидела одну такую машину неподалеку от своей избушки и бабушка Ежка.

Старушка никогда не училась в школе и поэтому ничего странного не было, что она приняла огромный, рычащий и выбрасывающий клубы черного дыма бульдозер за какого-то злого заморского дракона и спряталась за ближайшим деревом. Бабушка Ежка с облегчением вздохнула, когда громадная машина, лязгая гусеницами и валя деревья, проехала мимо и скрылась в чаще.

После этой встречи прошло несколько дней. И вот однажды, возвратясь вечером домой, старушка не нашла своей избушки на куриных ножках. Огромный бульдозер, прокладывая новую трассу электропередач, разрушил ее и укатил дальше. Не спасла домик даже мраморная доска "Памятник архитектуры. Охраняется государством", подобранная бабушкой Ежкой у развалившейся церквушки и прибитая на стену возле дверей.

Посидела бабушка на пенечке, погоревала, но делать нечего, слезами горю не поможешь. Собрала она свои оставшиеся пожитки, сложила в ступу, сунула туда же и кота Василия, надела новые лапти, чиркнула на берестяной коре записку лешему Василию, посадила на плечо слепого ворона и направилась в Город, искать себе новый угол, где можно было бы от непогоды укрыться и зиму пережить.

Долго ли, коротко ли летала в ступе над Городом бабушка Ежка – в окнах домов уже стал появляться свет, а на улицах зажглись фонари, – но никак не могла найти себе пристанища. Она сильно устала – старенькая была, да и давно уже не летала столько над незнакомыми местами.

Стемнело, розовая полоска заката все ниже и ниже спускалась к горизонту, и вдруг в ее свете бабушка Ежка увидела высокий дом на огромных бетонных опорах. Он так напомнил ей чем-то избушку на куриных ножках. что решила она на его плоской крыше и остановиться.

Переночевала старушка возле вентиляционной трубы, накрывшись стареньким одеялом, а утром, выйдя обозреть свои новые владения, обнаружила на крыше оставленную строителями небольшую времянку со столом, лежанкой и даже небольшой чугунной печуркой, на которой можно было готовить пищу. Из досок и кирпичей, в изобилии валявшихся на чердаке, бабушка Ежка соорудила несколько полок, затем, наносив в ступе из леса чернозема, разбила на крыше маленький огородик и стала жить-поживать.

Тихими вечерами старушка любила посидеть на свежем воздухе за самоваром и попить чайку с вареньем, а когда ей становилось грустно и вспоминалась прежняя жизнь в лесу, она брала ступу и летала над ночным Городом, изредка заглядывая в освещенные окна. Очень интересно ей было, как живут остальные люди.

Прилетал раз в новое жилище бабушки Ежки и Змей Горыныч, помог перенести ей оставшиеся вещи. Посидели они вдвоем на крыше, посмотрели на звезды, пожалели, что рядом нет лешего Василия. Перед отлетом домой одна из голов Змея Горыныча даже сказала, что ей лично здесь очень понравилось.

Так прошли лето и осень, пробежала зима. Бабушка Ежка жила тихо, рано ложилась и рано вставала, никому не мешала и ее никто не беспокоил. Лишь однажды, за все это время зашел на чердак водопроводчик, постучал по трубам парового отопления и удалился.

Вначале бабушка Ежка днем не летала над Городом, опасаясь, что ее обнаружат и выгонят из нового жилища, но затем поняла: горожане так поглощены своими мелкими повседневными заботами, что им не до нее. Похоже, если бы даже небо разверзлось над их головами, они вряд ли оторвали глаза от земли.

В Городе старушку поражало все: обилие машин на улице, высотные дома и огромные мосты, под которыми могли пролететь аж пять двенадцатиголовых драконов, но особенно интересовало ее, как живут остальные люди. Как-то, в один из своих полетов, она заглянула в открытое окно и увидела лежащего в постели маленького больного мальчика. Жалко стало бабушке Ежке малыша, и решила она помочь ему побыстрей поправиться.