В усадьбе - Николай Лейкин

Н. А. Лейкинъ

ВЪ УСАДЬБѢ

ЮМОРИСТИЧЕСКІЕ ОЧЕРКИ

ПОДГОРОДНОЙ ДЕРЕВЕНСКОЙ ДАЧНОЙ ЖИЗНИ

I

Весна. Раннее утро. Часъ восьмой въ началѣ. Праздникъ. Собаки, спущенныя на ночь во дворѣ усадьбы по блоку, привязаны уже къ будкамъ. Дворникъ мететъ дворъ. Серебрятся на солнцѣ поднятыя парниковыя рамы и въ парникахъ копается огородникъ. На широкую галлерею съ цвѣтными стеклами, пристроенную къ дому, вышелъ владѣлецъ усадьбы или «баринъ», какъ принято называть въ деревнѣ, и сѣлъ къ столу пить чай. Пыхтѣлъ самоваръ, распространяя струи пара, въ отворенную дверь галлереи врывался свѣжій воздухъ изъ сада, слышалось щебетаніе птичекъ, пахло начинающей распускаться черемухой. Баринъ былъ въ халатѣ, покуривалъ папиросу и любовался красивымъ видомъ сада и двора, расположенныхъ подъ горой и спускающихся къ рѣкѣ. На дворѣ показался человѣкъ одѣтый въ «спиньжакъ», въ высокіе сапоги и картузъ городского покроя. Пошептавшись съ дворникомъ, онъ прошелъ въ садъ, кивнулъ огороднику и что-то сказалъ ему. Тотъ указалъ на галлерею. Черезъ минуту человѣкъ въ «спиньжакѣ» стоялъ у открытой двери на галлерею и кашлялъ въ руку. Баринъ посмотрѣлъ на него и спросилъ:

— Что надо?

— Къ вашей милости, Иванъ Николаевичъ. Мы крестьяне туточные… Сосѣди ваши… отвѣчалъ «спиньжакъ». — Наслышаны объ васъ, что господинъ вы очень хорошій.

— По какому же дѣлу пришелъ-то?

— Первымъ дѣломъ, съ новосельемъ вашу милость.

— Спасибо.

— Оченно пріятно вотъ, что въ нашихъ мѣстахъ такой хорошій баринъ жить будетъ. Мѣсто, сударь, у насъ тутъ хорошее, рѣка рыбная, въ лѣсу грибовъ много, воздухъ чудесный, ну и отъ Петербурга недалече. Теперича, зимой или лѣтомъ три часа ѣзды и въ городѣ. Дичи тутъ у насъ гибель. Охотниковъ страсть что наѣзжаетъ.

— Знаю. Ты зачѣмъ ко мнѣ пришелъ-то?

— Дровъ вашей милости не потребуется ли, такъ могу предоставить.

— Какія дрова?

— Сборныя. Есть и ольха, и береза, и сосна. Дрова хорошія.

— По чемъ?

— Да по три съ полтинкой саженъ вашей милости поставилъ бы.

— Ну, а я купилъ по два съ полтиной березовыя.

— Да вѣдь дрова дровамъ рознь. У кого купили?

— У людей.

— Должно быть, ужъ кто-нибудь изъ ослабшихъ, коли за такую цѣну…

— Цѣна по здѣшнему мѣсту настоящая. Впрочемъ, мнѣ этихъ дровъ мало.

— Такъ вотъ-съ… оживился мужикъ.

— Куплю за полтора рубля, ежели дрова хорошія.

— Что вы! И цѣнъ такихъ нѣтъ.

— Мнѣ обѣщали поставить.

— Должно быть, ужъ шишгаль какая-нибудь прогорѣлая обѣщалась, а мы, слава тебѣ Господи, намъ не на хлѣбъ. Кокоръ вашей милости не требуется ли? Мы слышали такъ, что вы будете парники и теплицы новые строить.

— Буду. Кокоры требуются. По чемъ?

— По три четвертака взялъ бы съ вашей милости. Недавно барку сломалъ.

— А я покупаю по сорока пяти копѣекъ кокоры.

— Да вѣдь кокора кокорѣ рознь.

— Хорошія кокоры покупалъ. Хочешь поставить за эту цѣну, такъ возьму.

— Что вы! Помилуйте… Намъ не изъ-за нужды. Спросите про Никиту Спиридонова — всѣ скажутъ, что мы обстоятельные.

— Если ты Никита Спиридоновъ, то лавочникъ Губасовъ у тебя же покупалъ даже по сорокъ копѣекъ кокоры. Онъ мнѣ сказывалъ.

— То лавочникъ. У лавочника съ нами расчеты. А вы — баринъ.

— Какая же разница-то?

— Съ кого же и взять деньги, какъ не съ барина? Мы барина-то цѣлую зиму ждали.

— Ну, братъ, иди, иди. Съ тобой я разговаривать не желаю.

— Зачѣмъ такая шаршавость? Мы по-сосѣдски пришли. Вашей милости вспахать чего не требуется ли? Я бы взялся и работника съ лошадью прислалъ.

— У меня свои лошади и свои работники, но, можетъ быть, принанять придется. По чемъ?

— По четыре съ полтиной въ день поставилъ бы.

— А у меня люди за два съ полтиной набиваются.

— Чухны, надо полагать, народъ прогорѣлый, а нашему брату не изъ-за горя. У меня у самого теперь горячее время, самому лошади требуются, а я думалъ такъ, что ежели поставить вашей милости, то повыгоднѣе.

— Ты, кажется, дурака тутъ пришелъ искать! строго замѣтилъ ему баринъ.

— Зачѣмъ дурака? Мы очень чудесно понимаемъ, что баринъ не можетъ быть дуракъ, что баринъ ученый, отвѣчалъ мужикъ. — И наконецъ, чухонская ли лошадь, или моя лошадь? У чухонъ лошади на манеръ летучей мыши.

— Вовсе даже не чухны мнѣ предлагали свои услуги.

— А не чухны, такъ тоже ужъ такіе, у которыхъ животы подвело. А мы, слава тебѣ Господи! Мы ищемъ повыгоднѣе. Овса вамъ не требуется ли?

— По чемъ?

— У насъ овесъ первый сортъ. По пяти съ полтиной поставилъ бы.

— А я купилъ по четыре шесть гривенъ.

— Ну, за эту цѣну намъ не стоитъ продавать. Свои лошади съѣдятъ. Надо вѣдь нажить что-нибудь. Кортофелю сѣмяннаго не требуется ли?

— Рублей по пяти за мѣшокъ, поди, хочешь продать?

— Зачѣмъ по пяти! По рубль восемь гривенъ мѣшокъ.

— А я купилъ по восьми гривенъ мѣшокъ,

— Картофель чудесный, мелкій, для садки выгодный.

— И я купилъ чудесный и выгодный.

— Кто-нибудь, вѣрно, отъ нужды продавалъ. А я, Господи благослови, нужды не имѣю. Вамъ мережекъ для рыбной ловли не нужно ли?

— По двадцати пяти рублей мережка?

— Зачѣмъ такія цѣны брать! Уступимъ дешевле.

— Тебѣ мережекъ не надо ли? Вотъ я самъ продалъ бы.

— Зачѣмъ же намъ покупать мережи, коли мы сами продать хотимъ Барочныхъ досокъ по крайности не надо ли?

— По полтинѣ сажень? улыбнулся баринъ.

— Понятно ужъ, нажить хотимъ. Съ кого же и нажить, какъ не съ барина?

— Ну, такъ наживайся съ другого, а меня оставь.

— Я думалъ, по сосѣдству.

— Ты думалъ по сосѣдству ограбить, думалъ, что я вновь поселился въ вашихъ мѣстахъ, настоящихъ цѣнъ не знаю, и пришелъ, чтобы бокъ мнѣ нагрѣть.

— Знамо дѣло, ужъ каждый старается, чтобы было изъ-за чего хлопотать. Само собой, думалъ нажить, а теперь вижу, что вы тонкій человѣкъ, охъ, какой тонкій! Ну, такъ будемте знакомы такъ, по сосѣдству. А можетъ быть, что-нибудь и понадобится отъ меня?

— Что бы ни понадобилось, двадцать верстъ крюку сдѣлаю, а куплю не у тебя.

— За что же такая немилость, баринъ? Лучше сосѣду поспособствовать.

Баринъ молчалъ.

— Ну, прощенья просимъ. Вижу я, что съ вами пива не сварить… проговорилъ мужикъ послѣ переминанья съ ноги на ногу, передвинулъ картузъ со лба на затылокъ, что означало поклонъ, и сталъ отходить отъ галлереи.

II

Баринъ и барыня сидѣли на террасѣ своей дачи-усадьбы и пили утренній чай. Съ ближайшихъ къ террасѣ клумбъ тянуло запахомъ резеды, левкоя, душистаго горошка. Погода стояла прекрасная. Баринъ макалъ въ стаканъ сдобныя булки, ѣлъ ихъ съ большимъ аппетитомъ и придумывалъ вмѣстѣ съ барыней, что бы заказать къ обѣду.

— Цыплятъ надо ѣсть… Куда намъ столько цыплятъ? Насѣдки вывели множество… Сначала будемъ съѣдать пѣтушковъ… говорилъ онъ. — Ты закажи кухаркѣ жареныхъ цыплятъ. Да ужъ коренья поспѣли. Отличная свекла. Салатъ можно изъ свеклы, а то все огурцы да огурцы… Вообще надо утилизировать огородъ и птичникъ. Мясо будемъ и въ городѣ ѣсть. Потомъ можно смородинный кисель… Смородины у насъ ужасти сколько. Вмѣсто супа ботвинья. Надо шпинатъ изводить, а то израстется.

— Да вѣдь рыбы хорошей нѣтъ къ ботвиньѣ, возразила барыня. — Мужики на деревнѣ только и ловятъ, что мелкихъ окуней да щукъ.

— Съ окунями и со щукой также хорошо… Зелень своя, квасъ свой, рыбы на двугривенный купить — и всѣ сыты… Затѣмъ можно соусъ изъ грибовъ — вотъ и все. Вчера дѣти ходили съ гувернанткой въ лѣсъ и множество грибовъ набрали. Такимъ порядкомъ мы и будемъ окупать содержаніе усадьбы. Это первый доходъ.

— А послушалъ бы ты, что кухарка говоритъ про этотъ доходъ!

— Что такое?

— Скучаетъ очень, не закупая провизіи. Наживы нѣтъ.

— Да гдѣ же здѣсь закупать? Здѣсь вѣдь не городъ, рынковъ нѣтъ.

— Вотъ объ этомъ-то она и скучаетъ, что рынковъ нѣтъ, что всю провизію мы сами изъ города привозимъ. «Если, говоритъ, въ половинѣ августа не переѣдутъ въ городъ, то я уйду, потому безъ наживы мнѣ жить не возможно».

— Конечно же, въ половинѣ августа не переѣдемъ. Въ сентябрѣ мнѣ нужно кое-что при себѣ осеннее посадить. Я выписываю ягодные кусты хорошихъ породъ. Деревцовъ надо подсадить. Надо приказать распахать подъ огородъ лишнія гряды.

— Ну, вотъ, стало-быть послѣ половины августа она будетъ просить расчета. Мнѣ это ключница Афимья передала.

— Ужасная сплетница! Она и мнѣ сегодня поутру плела-плела про прислугу, такъ что я уже запретилъ ей говорить. Хочетъ непремѣнно сжить и кучера, и огородника, и птичницу Василису, а на мѣсто ихъ поставить какихъ-то своихъ излюбленныхъ людей. Непремѣнно у ней просилась къ намъ какая-нибудь кухарка отъ сосѣднихъ помѣщиковъ — вотъ она и прочитъ ее на мѣсто нашей кухарки.